Революционные события 1905 г. почти не затронули Бессарабию. Численность городского пролетариата в регионе была незначительной. Земельный вопрос в Бессарабии стоял гораздо менее остро, чем в коренной России. Национально-автономистское движение было развито слабо, да и многонациональный состав губернии не предполагал здесь наличия титульного этноса.
На выборах в Пруто-Днестровье не было жёсткого противостояния между выборщиками от землевладельческой и крестьянской курий. В отличие, например, от соседней Подольской, где малороссийские крестьяне и польские помещики другу жестко противостояли друг другу, в Бессарабии основная борьба развернулось между различными группами землевладельцев.
Весной 1905 г. после тяжёлой болезни не стало многолетнего предводителя бессарабского дворянства Михаила Крупенского. На рубеже XIX—XX веков клан Крупенских, носивший неформальное название «греческая партия», контролировал ключевые должности в дворянской корпорации и земском самоуправлении. Его неформальное название было обусловлено ведущей ролью в нём бессарабских греков.
Издание «Одесские новости» так тогда описывало положение этой группировки: «Имя Крупенских в Бессарабии пользуется какой-то особой магической силой… В Кишиневе нет ни одного общественного учреждения, которое не пыталось бы завербовать в свой состав — в качестве ли почетного члена или в качестве активного деятеля — кого-нибудь из членов рода Крупенских… Крупенских прямо рвут на части…». Добавим, что это влияние во многом определялось обширными связями семейства и в Петербурге.
Александр Крупенский, ставший новым лидером провластной дворянской группировки, новые выборы губернского маршала выиграть не смог. После этого он покинул Бессарабию и наиболее тревожные для России события 1905 г. переждал в Румынии.
Императорский манифест от 17 октября 1905 г., учреждавший выборный законодательный орган власти, вызвал у местной бюрократии и монархической общественности некоторое замешательство. Этим не замедлили воспользоваться лево-либеральные силы и, прежде всего, конституционные демократы, эффектно дополнившие название своей партии подзаголовком «Партия народной свободы».м
Либерализм и до событий Первой русской революции был весьма популярен среди бессарабских элит. Вот как говорил об этом губернатор Бессарабии в 1903—1904 годах, князь Сергей Урусов: «Хотя бессарабское земство в мое время носило в общем либеральный отпечаток, но деятельность его была совершенно чужда противоправительственной агитации. Жандармскому управлению почти нечего было делать в земской среде, и даже среди служащих в земстве по вольному найму; так называемые неблагонадежные элементы встречались лишь в виде редкого исключения».
Избирательная кампания кадетской партии в Первую Госдуму основывалась на мощных организационных и финансовых ресурсах. Агитационная литература либералов издалась миллионными тиражами, вся европейская часть империи была разделена на кадетские лекторские округа, а губернии наводнили агитаторы.
Предвыборная программа кадетов была весьма привлекательна особенно для городской интеллигенции. Создание правового государства на западный манер, подчинение правительства однопалатному парламенту, амнистия всех политических заключённых, решение проблемы крестьянского малоземелья — вот основные принципы данной программы. Весьма громкими среди кадетов были голоса в пользу провозглашения России республикой, введения всеобщего избирательного права.
В числе основных спонсоров предвыборной кампании были члены ЦК кадетской партии — богатые помещики Алексей Муханов, Алексей Свечин, Николай Львов, князья Долгоруковы.
В Бессарабии лидерами радикально-либерального движения также стали дворяне: барон Александр Стуарт, крупный помещик Константин Казимир, бывший кишиневский городской голова Карл Шмидт. Их стараниями в октябре 1905 г. в Хотине состоялся учредительный съезд Бессарабской партии прогрессистов, ставшей главным партнёром кадетов в регионе. Основу партии составила городская интеллигенция, а также помещики, недовольные господством клана Крупенских. Примкнули к кадетам и некоторые публицисты-румынофилы: Алексис Ноур и Михай Вынту.
Для осмысления логики дальнейших событий важно понять образ жизни и хозяйствования большинства бессарабских дворян-землевладельцев в начале XX века. Вот как её характеризовал уже упоминавшийся князь Урусов:
«Обыкновенно, бессарабский помещик оставлял себе виноградники и небольшой кусок земли, а остальное имение сдавал в аренду, большею частью еврею, передававшему мелкие участки крестьянам, от которых сам помещик был далек, живя по городам и заграницей. Показная роскошь, пользование благами городской жизни, стремление больше получить и еще больше истратить, — таковы были бросавшиеся в глаза черты бессарабских помещиков, лишавшие дворянское землевладение Бессарабии преемственности и прочности. Большие земельные состояния дворян там быстро таяли и переходили из рук в руки».
Такое урбанизированное дворянство, к тому же не стремившееся к несению государственной службы, стало благодатной средой для распространения радикально-либеральных взглядов.
По мере сокращения дворянского землевладения, земельный фонд всё больше концентрировался в руках разбогатевших купцов и вольных поселян (крестьян). Вместе с этим сельская буржуазия набирала определённый политический вес.
В ходе первых думских выборов кадеты одержали убедительную победу по Кишинёвскому избирательному округу. Бессарабская столица, как и большинство других крупных городов империи, поддержала основную оппозиционную партию. Избранником кишинёвской интеллигенции стал недавний городской голова, бывший руководитель губернской земской больницы, дворянин Леопольд Сицинский.
Губернское собрание выборщиков от крестьянской курии проголосовало за учителя Болградского городского училища Фёдора Сеффера. Этот результат был также закономерен. Во многих губерниях Европейской части России крестьяне-общинники в ходе внутрикуриального голосования поддержали выходцев из своей же среды, но сумевших получить образование и войти в круг интеллигенции.
Подобно большинству других бессарабских депутатов Сеффер имел опыт работы в земских учреждениях. Войдя в состав группы трудовиков, он стал самым левым представителем Бессарабии в стенах первого российского парламента.
В рамках общего собрания выборщиков Бессарабской губернии инициатива принадлежала землевладельцам. Здесь необходимо заметить, что к числу последних в выборах участвовали не только дворяне-помещики. По землевладельческой курии голосовали все иные собственники, обладавшие земельными владениями в соответствии с избирательным цензом (150—300 десятин в зависимости от уезда). Собственники, не дотягивавшие до данного ценза, могли избирать общего выборщика.
Прокадетская группировка землевладельцев смогла провести ещё двух своих представителей. Ими стали обладатели очень крупных поместий, лидер бессарабской «партии прогрессистов» Константин Казимир и отставной офицер Василий Яновский.
Надо сказать, что Казимир был как раз нетипичным бессарабским помещиком. Он владел землями сразу в двух уездах северной части губернии и славился как организатор образцового хозяйства в управлении которым принимал непосредственное участие. Направляя немалые средства на общественные нужды Казимир был известен как просветитель и меценат. Более двух десятилетий он избирался гласным (т.е. депутатом) в уездные и губернское земства.
Яновский также обладал большим «земским стажем», его земельные владения находились в Кишинёвском уезде. Из всех бессарабцев — первых депутатов к моменту избрания он обладал, пожалуй, наибольшей известностью в стране. Ведь Яновский был активным участником всероссийского движения земских и городских деятелей, считался экспертом в области поземельных отношений. Как и Сицинский, Казимир и Яновский в Таврическом дворце примкнули к кадетской фракции.
Группировка Крупенских вышла из политического оцепенения к концу 1905 г. По её инициативе была учреждена Бессарабская партия центра, выражавшая конституционно-монархические взгляды, близкие идеологическим установкам Всероссийской партии октябристов.
Самостоятельного участия в формировании Первой Госдумы бессарабские центристы принять не смогли (её представители будут уже в следующем составе парламента). В ходе голосования они поддержали беспартийного, известнейшего в губернии предпринимателя, землевладельца и благотворителя Антона Демяновича.
Он был этническим армянином, уроженцем тогда ещё австрийских Черновцов, выпускником Венского политехнического института. В России он имел не только крупное земельное владение (до 7,5 тыс. десятин) но и управлял кукурузно-паточным заводом в Одессе. В Сорокском уезде Бессарабии Демянович был гласным земства, почётным мировым судьёй. Среди думских фракций этот парламентарий предпочёл умеренную правую группу «Мирного обновления», рассказ о которой ещё впереди. В дальнейшим Демянович избирался в каждый из четырех созывов Государственной думы.
Все остальные депутаты от Бессарабии на момент выборов также были беспартийными. Это священник Василий Гума, вольный поселянин Андрей Видмер, крестьяне Андрей Попов и Павел Богач.
Избрание в качестве депутата Госдумы православного священника стало ярким показателем сохраняющегося влияния в Бессарабской губернии Русской Православной церкви. Из 448 депутатов Думы, к слову, служителями РПЦ были лишь 6 человек. Причём большинство из них избиралось вопреки воле церковных иерархов, поскольку симпатизировали оппозиционным партиям (к бессарабскому депутату — священнику это не относилось).
Отец Василий — приходской священник и глава благочиния, был широко известен в губернии благодаря активному духовному просветительству. В Думе он обратил на себя внимание речью «О стрекозе и муравье» во время дебатов по аграрному вопросу. В связи с этим его вступление в умеренно-консервативную группу «Мирного обновления» выглядело вполне естественно.
Избрание от Бессарабии трёх парламентариев, чья жизнь была непосредственно связана с трудом на земле, долгое время рассматривалось как свидетельство безоговорочной победы в губернии левых сил. Этот вывод основывался на некритичном восприятии широко распространённой практики в Первой Думе, когда депутаты-крестьяне примыкали преимущественно к трудовикам или, по крайней мере, к кадетам. Однако в отношении бессарабских крестьян это правило не работало.
Этнический немец, лютеранин, потомок иностранных колонистов Видмер также присоединился к группе «Мирного обновления». Он успешно занимался земледелием и виноградарством на юге Бессарабии, а в 1903 г. был избран членом Аккерманской земской управы. Как и Демяновича, его вполне можно считать представителем укрепляющейся бессарабской буржуазии.
О политических предпочтениях депутата Попова — ещё одного представителя Аккерманского уезда, однозначной информации нет. По одним данным он также вступил в «Мирное обновление», по другим — так и остался беспартийным. Тем не менее, можно определённо говорить, что этот ветеран русско-японской войны, отставной фельдфебель, попечитель общественной крестьянской кассы имел весьма правые взгляды. Его депутатская деятельность была примечательна призывом к землякам — крестьянам на родину составлять приговоры против «жидовской анархистской Думы».
Ещё одним бессарабским депутатом-крестьянином был житель Хотинского уезда Павел Богач. Однако о его парламентской деятельности известно лишь то, что ни к одному депутатскому объединению он не присоединился.
Примечательны этнические характеристики первых бессарабских парламентариев.
Трое кадетов имели польское происхождение. Казимир вёл свою родословную от польского аристократа, переселившегося в Бессарабию в XVII в. Сицинский и Яновский были потомками польской шляхты, перешедшей на русскую службу. Консервативная группировка еще более ярко отражала пестроту этнического состава бессарабцев: армянин, немец, русский и молдаванин (отец Василий Гума с думской трибуны назвал себя «русским бессарабцем» — прим. ред.).
Депутатская группа «Мирного обновления», привлёкшая сразу трёх (возможно четырёх) из девяти бессарабских думцев, возникла незадолго до роспуска первого русского парламента, в июне 1906 г. Группа возникла на стыке между фракциями кадетов и октябристов, объединив 26 депутатов. В думских справочниках начала ХХ века представители этой группы именовались «умеренными».
От кадетов мирноообновленцев отличала аграрная программа. Умеренные настаивали на необходимости передачи земли малоземельным крестьянам на условиях частной собственности, поскольку считали, что арендные отношения крестьян с государством приведут к усилению роли бюрократии. Кадеты же в своём «Проекте 42-х» предлагали оставить такую землю в государственной собственности.
Вторым «водоразделом» была политическая программа. Мирнообновленцы выступали за сохранение дуалистической монархии, сформированной Манифестом 17 октября 1905 г. Парламент, по их мнению, должен остаться двухпалатным, но при этом верхняя палата должна формироваться органами местного самоуправления. Деятельность земских органов умеренные предлагали распространить на всю территорию империи.
Само же название умеренно консервативной группы подчёркивало неприятие конфликтного стиля взаимодействия лево-либерального большинства Первой Думы с имперским правительством. В отличие от некоторых земляков — кадетов, бессарабцы-мирнообновленцы не стали подписывать Выборгское воззвание, подчинившись воле монарха по роспуску Госдумы.
Таким образом, бессарабское представительство в Первой Государственной думе России разделилось примерно на две равные части. Выходцы из дворянского сословия присоединились к либеральной фракции кадетов, землевладельцы не дворяне (буржуа, крестьянин, священник) поддержали консерваторов. Данная ситуация отчётливо показала, что правые политические силы обладали в Бессарабии более широкой социальной базой. Последним обстоятельством уже на следующих думских выборах не преминули воспользоваться не только бессарабские центристы, но и право-монархические партии.
