Освобождённая 17 января 1945 года советскими войсками от нацистов Варшава лежала в руинах. Немцы уничтожили до 84% строений города: 90% промышленных строений, 90% памятников архитектуры, 72% жилого фонда. Руководство Польши всерьез обсуждало возможность оставить город в таком состоянии навсегда — как антивоенный памятник для будущих поколений, безлюдный «лунный» пейзаж. Реконструкция города казалась задачей столь невыполнимой, что власти ПНР подумывали перенести столицу в Лодзь, где сохранилась большая часть довоенной застройки.
Восстановление Варшавы состоялось благодаря Сталину
Однако Варшаву всё же решили восстановить, и на то было две главных причины. Во-первых, люди. С января 1945-го в город начали стекаться оставшиеся без крова варшавяне и приезжие из других городов, они собирались среди скованных льдом развалин и самостоятельно принимались за строительство. Во-вторых, политика. Сталин, который готовился к Ялтинской конференции, хотел заручиться международной поддержкой, а в этом ему могла помочь возрожденная Польша со столицей в Варшаве. Именно поэтому Государственный совет Польши принял резолюцию о реконструкции Варшавы 3 февраля 1945 года, за день до начала саммита «Большой тройки» в Ялте.
В отличие от немцев, англичан, голландцев, французов и итальянцев, которым после войны также пришлось восстанавливать многие свои города и которые решились лишь на реконструкцию отдельных исторических зданий, стратегия восстановления Варшавы была диаметрально противоположной. Главному хранителю памятников архитектуры Польши Яну Захватовичу удалось убедить как представителей новой власти, так и реставраторов с архитекторами, что в порядке исключения допустимо полное восстановление уничтоженных во время войны польских памятников, прежде всего в столице Польши.
При этом мнение Захватовича разделяли не все. Вплоть до 1952 года в Бюро восстановления столицы продолжался конфликт между фракцией «любителей старины», сосредоточенных вокруг Захватовича, и фракцией «модернизаторов», предводителем которых был начальник бюро Роман Петровский и его заместитель, главный архитектор Варшавы Юзеф Сигалин. Такое деление отражало политические взгляды архитекторов: окружение Захватовича вышло из Армии Крайовой и подполья, а Петровский и Сигалин были людьми нового режима.
План Захватовича предполагал полную реконструкцию зданий и памятников: отчасти по памяти, отчасти на основе различных доступных источников, например рисунков Каналетто XVIII века. Восстановленный город должен был стать копией прежней Варшавы. План Захватовича по реконструкции Варшавы был серьезно урезан, но все же именно благодаря его настойчивости и усилиям его команды огромная часть Старого города и Королевского тракта была воссоздана в мельчайших деталях.
Уникальный опыт реконструкции Варшавы мировая общественность оценила в 1980 году, когда варшавский Старый город был внесен в список мирового культурного наследия ЮНЕСКО. В 2011 году архивы Бюро восстановления столицы были признаны одним из ценнейших образцов документального наследия в истории человечества и включены в международный реестр программы «Память мира». Однако историческая реконструкция была лишь частью проделанной в Варшаве грандиозной работы. Чтобы принять растущее число жителей, город нуждался в новом городском плане, новых улицах и новых зданиях. И подготовка к строительству самого известного из них поначалу велась в строжайшей тайне.
Как в Варшаве строили Дворец культуры и науки имени Сталина
Ежи Маевский и Томаш Маркевич отмечают в книге «Мы строим новый дом», столица народной Польши должна была стать образцовым социалистическим городом, а это означало национализацию земель в городской черте — причём многие историки полагают, что без этого восстановление столицы было бы невозможно. Урбанисты и архитекторы, которые до войны успели спроектировать лишь несколько зданий, теперь могли дать волю фантазии и создавать целые районы, не обращая внимания на то, в чьей собственности находилась прежде территория застройки. Одним из таких мест была площадка рядом с главным вокзалом Варшавы, где во время освобождения города от нацистов шли ожесточённые бои.
Однажды в начале 1951 года Юзеф Сигалин получил секретную телеграмму о предстоящем визите в Польшу министра иностранных дел СССР Вячеслава Молотова. В телеграмме сообщалось, что Молотов выступит с «неожиданным» предложением построить в Варшаве небоскрёб. Сигалина проинструктировали: в детали не вдаваться, высказать одобрение и не выглядеть растерянным. На следующий день во время своего визита Вячеслав Молотов «неожиданно» спросил: «А как бы вам понравилось высотное здание в Варшаве, точь-в-точь как наше?» Сигалин ответил, следуя инструкции: «Ну что же, почему бы и нет?»
При этом Влодзимеж Ковальский в книге «Дипломатическая борьба за место Польши в Европе» утверждает, что решение об этом строительстве было принято после разговора Иосифа Сталина и руководителя коммунистической Польши Болеслава Берута. Сталин будто бы предложил Беруту на выбор три «строительных подарка» Варшаве — метро, большой жилой район или Дворец культуры и науки, и Берут выбрал последний.
Вскоре премьер-министр Польши Юзеф Циранкевич попросил Юзефа Сигалина разработать планы и рекомендации для советских архитекторов, которым предстояло заниматься всем процессом. Проблема была в том, что никто не знал подробностей предстоящего строительства. Ходили слухи, что в Варшаве построят точную копию Московского университета, но польским архитекторам предоставили лишь некоторые фотографии упомянутого университета из советского журнала двухгодичной давности. Ни размеров, ни технических параметров, ни практической информации. Вскоре стало ясно, что роль польской стороны в определении окончательной формы «подарка» является символической — что и неудивительно, ведь финансировать и осуществлять строительство должен был Советский Союз, причём речь шла как о строителях, так и о стройматериалах.
Когда несколько недель спустя польская делегация архитекторов отправилась в Москву, выяснилось, что все основные решения уже приняты: здание будет построено в сталинском «готическом» стиле, главным архитектором назначен Лев Руднев, автор комплекса зданий Московского университета, строительные работы начнутся в середине 1952-го и продлятся 2,5-3 года. Польское правительство должно было определить окончательное место строительства, а также сферу применения здания.
После того, как было принято решение об окончательных размерах здания, по-прежнему не было четкого представления о его будущем применении. Но политические и идеологические цели были очевидны: продемонстрировать всем советское господство по эту сторону «железного занавеса», доказать, что советская помощь превосходит план Маршалла, и, наконец, — подарить дворец народу, подчеркнув тем самым привилегии и статус рабочего класса.
Хотя «дареному коню в зубы не смотрят», Лев Руднев хотел, чтобы сооружение было в стиле Польши, и для этих целей посетил такие крупные города, как Хелм, Замосць и Краков. Собрав информацию о польской архитектуре, он с помощниками разработал пять проектов, из которых поначалу выбрали сто двадцатиметровое сооружение. Но то ли амбиции строителей оказались слишком необузданными, то ли возымел силу приказ «свыше» (причём источники расходятся в том, польская или советская сторона требовали увеличить здание), но Варшава получила дворец высотой в 237 метров. Прототипом для оформления его башни послужила башня ратуши в Кракове, а в деталях прослеживается сходство с аттиками «Сукенниц» в Кракове и городского рынка в Казимеже.
Строительство дворца началось 2 мая 1952 года, и ему постоянно мешала пропаганда. С одной стороны, строительство велось с опережением плана только для того, чтобы показать мастерство советских рабочих, или же в ознаменование какой-нибудь очередной годовщины или коммунистического праздника, при этом постоянная спешка наряду с другими причинами повлекла за собой смерть 16 советских рабочих. С другой — рабочим и инженерам, и так трудившимся по несколько смен подряд, постоянно приходилось выступать перед камерой и давать интервью журналистам. Кроме того, они были обязаны участвовать в демонстрациях и встречах с пионерами, студентами и т.д. Польская кинохроника снимала многочисленные документальные сюжеты, в которых строительство дворца представало идеальным сотрудничеством между Советским Союзом и Польшей, долгожданной возможностью для поляков перенять опыт у советских инженеров и последним шагом к победе над «империалистической угрозой».
Строительство велось силами от 3500 до 5000 советских рабочих и инженеров, которых поселили в специально построенном для них районе Варшавы с кинотеатром, столовой, клубом и бассейном. Также в строительстве принимали участие до 4000 тысяч польских рабочих, прошедших специальное обучение. Для постройки было использовано 40 миллионов кирпичей. При подготовке площадки для строительства были снесены остатки почти 200 различных зданий. Дворец был построен на площади вдоль главной магистрали города — Маршалковской улицы, на которую выходит один из протяженных фасадов здания.
Дворец имеет прямоугольный план со сторонами 200х170 м. Более короткие фасады обращены с юго-восточной стороны на Иерусалимские аллеи, а с северо-западной — на Ново-Свентокшискую улицу. С юго-западной стороны образовалась вторая площадь. Здание поставлено на стилобат, который со стороны фасада по Маршалковской переходит в систему трибун, ограничивающих примыкающую площадь. Как и в здании МГУ, горизонтальные нижние объемы выше переходят в квадратную в разрезе, увенчанную шпилем башню, которая обеспечивает четкую вертикаль. Несущей конструкцией является стальной каркас, опирающийся на железобетонный фундамент. Высота 42-этажного небоскрёба составляет 187,68 м, вместе со шпилем — 237 м. Здание имеет 3,288 комнат, его общая площадь составляет 123,084 метров квадратных, а внутренний объём — 817,000 кубометров.
Изначально здание имело светлый фасад, который позже стал грязно-серым. Фасад выполнен из керамических плит песчаного цвета, произведенных на уральских заводах. Детали здания и рельефы выполнены из известняка, песчаника, гранита и мрамора. В главном холле поначалу была размещена бронзовая скульптура «Дружба» работы Алины Шапошниковой, изображающая двух строителей Дворца культуры — поляка и советского гражданина с флагом в руке. На фасаде здания также находятся скульптуры Адама Мицкевича и Николая Коперника работы польских скульпторов и 28 соцреалистических скульптур советских авторов (аллегории планового хозяйства, промышленности науки, искусства, спорта и т.п.)
Ещё до завершения строительства, через два дня после смерти Иосифа Сталина, 7 марта 1953, согласно постановлению Государственного Совета и Совета Министров Польской Народной Республики, зданию было присвоено название Дворца культуры и науки имени Сталина (польск. Pałac Kultury i Nauki imienia Józefa Stalina). Под документом подписались Болеслав Берут (председатель Совета Министров Польской Народной Республики) и Александр Завадский (председатель Государственного совета ПНР).
Десталинизация, декоммунизация… демонтаж?
В 1956 году в Польше началась десталинизация. Выпущенный из тюрьмы Владислав Гомулка выступал на заполненной людьми площади перед Дворцом культуры и науки. В какой-то момент толпа захотела ворваться во дворец, где находился радиоузел. Сотрудники подпёрли мощные двери дубовыми скамьями и, забаррикадировавшись, отбили штурм — единственный в истории здания. В том же году дворец лишился имени Сталина, а его фамилия исчезла со скрижали, которую держит одна из фигур на фасаде. Уже тогда дворец впервые назвали символом советской оккупации, а не щедрым подарком советского народа, также звучали заявления, что ресурсы, использованные для его строительства, нужно было использовать для восстановления разрушенной столицы.
Хотя в 50-80-е годы в красном Зале конгрессов проводились съезды Польской объединенной рабочей партии (так называлась партия польских коммунистов), в концертных залах выступали вполне капиталистические Ив Монтан, Марлен Дитрих и Элла Фицджеральд. В 1967 году здесь прошёл первый в странах социалистического лагеря концерт группы The Rolling Stones. 13 декабря 1981 года, во время проведения во дворце Конгресса польской культуры, в ПНР было введено военное положение, и в здании появились вооруженные солдаты. В 1987-м на площади перед Дворцом было проведено торжественное богослужение с участием Папы Римского Иоанна Павла II.
Для экскурсантов, приезжающих посетить столицу Варшавы, осмотр Дворца культуры был обязательным пунктом программы. Туристы поднимались на смотровую площадку на 30-м этаже, чтобы с высоты 114 метров осмотреть панораму города, хотя Руднев первоначально запланировал здесь кафе «Под шпилем». До 1980-х, пока на этой террасе не установили решетки, гарантирующие безопасность, она служила местом для эффектных самоубийств, которые происходили здесь с 1956 года. За всё время погибли 7 поляков и один француз, который стал первым «прыгуном». Терраса на 30 этаже до сих пор остаётся одной из самых популярных туристических достопримечательностей в Варшаве.
Хотя дворец давно стал одним из самых популярных зданий в городе и символом Варшавы, регулярно звучат идеи его сноса — несмотря на то, что расходы на подобную акцию были бы неподъёмными даже для госбюджета Польши, не говоря уже о мэрии Варшавы, в чей собственности находится здание. Поэтому «декоммунизация» ограничилась исчезновением скульптурной композиции «Дружба» из главного холла здания. Тайваньские архитекторы предлагали разделить его на четыре части и перенести их в разные части Варшавы, но эта идея также не была реализована. Кроме того, ещё в феврале 2007-го дворец был внесён в реестр архитектурных памятников Польши.
Тогда глава МВД Польши Мариуш Блащак прямо назвал Дворец культуры и науки «символом российского, советского доминирования», требуя покончить с ним в рамках политики декоммунизации. Вице-премьер Польши, министр культуры и национального наследия республики Петр Глиньский заявил, что не видит проблемы в уничтожении дворца, признав, что польское правительство обсуждает эту инициативу в качестве своеобразного символического жеста в столетие независимости. А заместитель министра обороны Польши Бартош Ковнацкий пообещал, что армия успешно справится с задачей по подрыву огромного здания. «Это были бы хорошие учения для наших солдат и хороший подарок для всех к столетию независимости», — заявил чиновник, по словам которого, на месте Дворца науки и культуры было бы неплохо построить очередной деловой центр.
Кстати, ныне вокруг дворца уже воздвигнуто несколько таких центров-небоскрёбов, но ни один из них так и не смог затмить сталинскую высотку — ближе всех подобралась башня Warsaw Spire (220 метров). Дворец культуры и искусств, который местная молодёжь ласково называет PeKiN (от аббревиатуры PKiN — Pałac Kultury i Nauki) остаётся самым высоким зданием в Польше и пятым по высоте в странах ЕС. Его чуть опережают Commerzbank Tower (259) и Messeturm (256,5) во Франкфурте-на-Майне и две «башни» в Мадриде — Torre de Cristal (249) и Torre Cepsa (248). В начале 2000 года в верхушку башни дворца были встроены часы c четырьмя циферблатами, что сделало его самым высоким в мире зданием с часами. Однако уже через два года дворец был оттеснён на второе место токийским небоскрёбом NTT Docomo Yoyogi Building, а потом и на третье — поскольку в 2012-м самым высоким зданием с часами стал комплекс высотных зданий Абрадж аль-Бейт в Мекке.
Сегодня небоскрёб выполняет функции офисного здания и выставочного центра, является штаб-квартирой ряда компаний и государственных учреждений. Кроме того, в нём находятся музеи, кинозалы, театры, рестораны, книжные магазины, научные институты, бассейны, выставочные пространства и самый большой в Польше конференц-зал, рассчитанный на 3000 человек. В настоящий момент Дворец культуры и науки — один из самых известных и больших культурно-выставочных центров в стране. Как отмечает финансируемый правительством Польши сайт Culture.pl, «хотят этого варшавяне или нет, но Дворец культуры и науки останется здесь на годы (или на века?), напоминая о сложном польском прошлом и привлекая туристов со всего света».
