Красноармеец Михаил Паникаха прильнул щекой к прикладу своего противотанкового ружья — начиналась последняя в его жизни атака. Последняя атака… и путь в бессмертие.
193-ю дивизию второго формирования (дивизия первого формирования сгинула в Киевском котле) сформировали на Урале, в Чкаловской области, к середине мая 1942 года. Её 883-й стрелковый полк квартировался в посёлке Сорочинск. «Вобрав» в себя 3200 уральских рабочих, он в мае 1942-го вместе со всей дивизией отбыл на Брянский фронт. В первые же дни дивизия попала в окружение, из которого вырвалась с тяжёлыми потерями. 2 августа её полки вывели с фронта и отправили на переформирование обратно на Урал, в город Курган.
Родился Михаил в крестьянской семье, которая жила в большом селе Могилёв Царичанского района Днепропетровской области. Он учился, рос, работал в колхозе, пока в 1938 году его не призвали на Тихоокеанский флот, где зачислили в стройбат береговой обороны.
Началась война. Моряки-дальневосточники рвались в бой. От них в штабы различных подразделений флота и командирам кораблей поступали сотни рапортов с просьбами и требованиями немедленно отправить их на фронт.
Однако только летом 1942 года среди моряков Тихоокеанского флота начали набирать добровольцев для зачисления в команды морской пехоты, и Паникаха оказался в списках одной из них. Его команду направили как раз на пополнение 883-го полка.
Уже 22 сентября 193-ю дивизию перебросили в район хутора Цыганская Заря, находившийся на левобережье Волги, всего в 10-15 километрах восточнее Сталинграда. На следующий день командующий 62-й армией генерал Василий Чуйков «отобрал» у комдива генерал-майора Фёдора Смехотворова один из его стрелковых полков (685-й) и отдал его другой дивизии, уже месяц дерущейся в городе. Остальные полки спешно проводили занятия по рукопашной и огневой подготовке, чистили оружие.
27 сентября 1942 года немцы и их союзники второй раз за месяц пошли на штурм наших оборонительных позиций. Один из основных своих ударов они наносили в районе завода «Красный Октябрь», за которым работала переправа, «питающая» 62-ю армию боеприпасами и подкреплениями. В первый же день на этом участке фронта сложилась критическая ситуация, поэтому ночью два остальных полка дивизии, 883-й и 895-й, переправили в Сталинград.
Город лежал в развалинах, практически стёртый с лица земли ещё августовскими бомбардировками. Последовавшие затем обстрелы и уличные бои довершали разрушение. Канонада не смолкала ни на минуту. Выли и взрывались миномётные мины, пулемёты и автоматы выбивали свою дробь. Повсюду бушевали пожары, казалось, весь правый берег горит.
Перед переправой командный состав полка собрали на совещание, на котором командирам сообщили обстановку и условия ведения боёв, особенности участка. Также их информировали, что у отдельных жителей города отмечено недоброжелательное отношение к Красной армии. В связи с этим рекомендовалось быть с ними поосторожней.
После инструктажа командир полка капитан Максим Настеко отдал своим батальонам приказ на марш. Следуя за 895-м полком, в 24:00 они начали погрузку на баржу, которая за три рейса перевезла их на противоположный берег. Переправа проводилась под непрекращающимся методичным минометным и ружейно-пулемётным огнём.
У Михаила батальон по номеру был первым, потому и переправили его тоже первым, и занял он позиции на переднем крае, остальные батальоны разместились за ним. Паникаха исполнял обязанности замкомандира отделения 1-й роты, так что забот ему хватало: проследить за подготовкой бойцами оборонительных рубежей, за маскировкой, оборудовать собственную огневую позицию.
За время службы в пехоте он успел приобрести специальность бронебойщика, поэтому вместе со своим 2-м номером ему приходилось всё время таскать длиннющую металлическую «оглоблю» противотанкового ружья.
В Сталинграде батальон занял позиции вдоль Пинской улицы в рабочем посёлке имени Рыкова, где он сменил остатки 27-й танковой, 9-й и 38-й мотострелковой бригад, 137-й стрелковой дивизии и 269-го полка войск НКВД. Мимо Паникахи и его сослуживцев проходили оборванные, окровавленные, израненные и измученные солдаты. От их вида новоприбывшим невольно становилось не по себе.
Левый фланг батальона упирался в Банный овраг, справа по улице Джанкойской готовился к обороне 895-й полк. Основным опорным пунктом стала школа №5. Командование поставило перед полком задачу… простую и незатейливую — не пустить противника к заводу «Красный Октябрь» и переправе через Волгу.
Первый ружейно-миномётный обстрел начался в 6:00. Появились раненые. После полуторачасовой артиллерийской подготовки немецкая пехота атаковала правый фланг 2-й роты, однако это наступление было отбито. Затем последовало ещё три атаки, которые тоже удалось отбить. В штаб батальона привели первых пленных: обер-ефрейтора — немца по национальности, и ефрейтора-австрияка.
Рано утром 28 сентября группа разведчиков батальона направилась на разведку, но попала под очередную атаку противника. Бойцы отошли, однако одного из них, рядового Шестакова, немцы смогли захватить в плен. Далеко увести они его не успели, начался бой, в горячке которого разведчик бежал к своим. Он рассказал, что у немцев кроме него было ещё трое пленников, солдат другой части, захваченных накануне. Они без зазрения совести помогали врагам: подносили снаряды, боеприпасы. Когда Шестаков начал уговаривать их бежать с ним, они отказались. Одного он пристрелил.
В ночь на 29 сентября полк перегруппировался. Чуйков вернул дивизии 685-й полк, что позволило генералу Смехотворову уплотнить оборонительные порядки своей дивизии. Фронт 1-го батальона уменьшили — теперь справа от него часть прежних позиций занял 2-й батальон, а слева — 3-й. Командир полка перенёс свой командный пункт (КП) дальше от передовой под железобетонный виадук по улице Библиотечной. Как потом выяснилось, это было крайне неудачное решение.
На следующий день противник атаковал позиции полка мелкими группами автоматчиков. Ему удалось засечь месторасположение КП полка, который накрыли залпом шестиствольных миномётов. Из строя вышло восемь человек, в том числе комполка капитан Настеко, получивший контузию. Его временно заменил батальонный комиссар Сыдько, а затем командование полком принял новоприбывший капитан Мартынов.
Весь день 30 сентября полк подвергался массированной бомбардировке и обстрелам. Батальоны несли большие потери. Связь со штабом постоянно прерывалась, кабель горел. В перерывах между обстрелами вражеские автоматчики «прощупывали» нашу оборону, раскрывая огневые точки и выискивая слабину.
Не успев прокомандовать и суток, получил тяжёлое ранение капитан Мартынов, КП полка накрыло минами второй раз. Однако даже после этого его никто не додумался перенести. Только после третьего попадания он переместился в подвал клуба им. Ленина. Туда в ночь на 1 октября прибыл третий за неделю комполка подполковник Паншин.
Утром 1 октября в 6:00 командование бросило 883-й полк в атаку, намереваясь прорвать линию обороны противника. Однако немцы удачно контратаковали автоматчиками и танками, в наступление перешёл 369-й хорватский пехотный полк 100-й егерской дивизии.
В результате батальоны мало того что не справились с поставленным заданием, а еще и откатились ближе к Волге.
Враг попытался выбить их и с этих позиций: 3-й батальон отбил четыре атаки, временами переходившие в кровавые рукопашные схватки, 2-й батальон выдержал две танковые атаки. В немецких документах ожесточенность этого дня отразилось в по-канцелярски сухой фразе: «…К 12:00, после тяжёлого боя, в котором местность переходила из рук в руки, наступление было остановлено без результата».
Соседи — 895-й полк — действовал менее удачно. Егеря с помощью 24-й танковой дивизии захватили его опорные пункты — школу №20 и здание стоящей рядом бани. Их удалось сначала отбить, но немцы при поддержке самоходок StuG III вернули потерянное. Обескровленные батальоны 895-го полка отступили, только в развалинах фабрики-кухни закрепились последние оставшиеся от 183-го пульбата расчёты станковых пулемётов «Максим».
Не выдержав психологического напряжения, новый командир полка подполковник Паншин запил. Последующее сражение происходило без его участия, что привело к тяжёлым последствиям.
2 октября пришёл черед 1-го батальона сражаться с вражеской бронетехникой, в атаку на его позиции по улицам Библиотечной и Карусельной, мимо развалин школы №5, пошли сразу семь StuG III 245-го дивизиона штурмовых орудий. За ними перебежками приближались хорватские пехотинцы из боевой группы «Павичич» 369-го пехотного полка.
Расчёт Паникахи успел обездвижить две самоходки, прежде чем был убит 2-й номер Михаила. Затем закончились патроны.
Схватив в каждую руку по бутылке со смесью КС, Михаил замахнулся, чтобы швырнуть первую в приближающийся StuG III. Однако в этот момент в бутылку попала пуля, и красноармеец мгновенно превратился в живой пылающий факел. Вместо того чтобы упасть на землю, сорвать с себя одежду, попытаться сбить пламя, Паникаха бросился к самоходке, разбил вторую бутылку о её моторное отделение и поджёг танк.
Ошеломленные героическим поступком солдата, решив, что их атакуют советские «камикадзе», вражеские автоматчики и самоходки попятились назад. Воспользовавшись этим, товарищи Паникахи сожгли обездвиженную бронетехнику и перебили до 40 хорватов.
Однако удержать полк на прежних позициях подвиг Паникахи не помог.
К исходу дня в 1-м батальоне оставалось всего 45 человек, во 2-м — 63, в 3-м — 30. Они отошли к западной заводской стене. Для восстановления положения на КП полка прибыли комдив генерал Смехотворов и военком дивизии полковой комиссар Нечаев. Подполковника Паншина тут же отстранили от командования, назначив вместо него командира отдельного учебного батальона старшего лейтенанта Александра Осыко.
Этот четвёртый за неделю командир командовал полком уже до самого окончания Сталинградской битвы, за время которой он стал капитаном, а войну закончил подполковником. На следующий день старлей передал свои позиции другим частям. Мимо свежих ещё не обстрелянных солдат оборванные и окровавленные бойцы 883-го полка отходили во второй эшелон обороны.
Уже в ноябре капитан Осыко заполнил, а генерал-майор Смехотворов подписал наградной лист, в котором они ходатайствовали о присвоении красноармейцу Михаилу Паникахе звания Героя Советского Союза. Но командарм Чуйков посчитал, что он достоин только ордена Отечественной войны 1-й степени. Видимо, на это решение наложили отпечаток неудачные действия всего полка.
Но тут, как это часто бывает, в дело вмешались журналисты.
По всему фронту прокатилась слава о герое, фамилию которого первое время почти никто не знал. Опросив немногих уцелевших, журналисты выяснили её, и фамилия Михаила прогремела на весь Советский Союз. Сам генерал Чуйков, «зарубивший» присвоение ему звания Героя, упомянул о его подвиге в своих мемуарах.
На месте гибели Паникахи долгое время стоял памятный знак с мемориальной доской, а к 30-летию Победы здесь установили памятник, сохранившийся до наших дней. Наконец, в 1990 году справедливость возобладала и погибшему герою присвоили заслуженное звание.
Проходит время, на родине Михаила в чести теперь другие герои. Фамилию его не встретишь в украинских газетах и уж тем более на телевидении, не услышишь по радио. Но всё так же возле школы №5 в Волгограде идёт он, уже не из плоти и крови, а из стали и бетона, в свою последнюю атаку за всех нас с вами.
И когда вспоминаешь, как сложно было ему и его товарищам тогда, в октябре 42-го, думается, что нам, живущим в наше непростое время, выпал не такой уж тяжёлый жребий.
