В новостях уже без оглядки на какие-либо факты пишут, что свой последний приют находят воины Первой Украинской дивизии «Галичина» Украинской Национальной Армии. Хотя в июле 1944 года никаких фантастических национальных армий не существовало (как, впрочем, и впоследствии).
Сама идеология западноукраинского национализма предполагает повторение идей и тезисов почти столетней давности, а участие галичан в формировании немецкой дивизии было обосновано еще тогда.
Один из яростных инициаторов этого процесса, глава пронемецкого Украинского центрального комитета, профессор Владимир Кубийович мотивировал это необходимостью создания украинской протоармии. В апреле 1943 года на конференции с участием председателей Украинских Окружных комитетов и членов Военной Управы он пояснил, что таким образом галицкое украинство в форме СС выйдет на европейскую и даже мировую политическую арену, заодно воспитав украинскую молодежь и дав ей военную подготовку на будущее, «для дальших наших плянів».
Другое дело, что немцы делали то, что им нужно, без оглядки на какие-либо «пляны». Из 80 тысяч добровольцев, вызвавшихся идти «воевать с большевизмом», взяли людей только на одну дивизию, порядка 15 тысяч. И с самого начала провели четкую линию между собой и унтерменшами, о чем много раз горько сетует в своих воспоминаниях майор Евген Побигущий, единственный комбат «титульной нации».
С особой обидой он вспоминает эпизод, как его сместили с должности командира полка, даже не уведомив: просто в расположение части явился немецкий полковник и учинил смотр. За то, что без разрешения командира дивизии, генерала (оберфюрера СС) Фрица Фрайтага к Побигущему приехала жена, его чуть не отправили под суд. А первое, что сделал комдив, познакомившись с украинским офицером, — запретил ему посещать столовую, где теперь кушал он сам вместе с другими истинными арийцами.
Начальник штаба 14-й дивизии СС майор Вольф-Дитрих Гайке в своей работе «Украинская дивизия «Галичина» отмечал, что генерал Фрайтаг имел болезненное честолюбие, не доверял своим сотрудникам, был мелочным бюрократом и не интересовался особенностями душевной организации украинского личного состава. Для него был важен немецкий порядок, и вверенную ему часть он рассматривал как немецкую.
При этом Фрайтаг не был боевым командиром, его прислали из полицейской дивизии. А в дальнейшем отбор кадров для «Галиции» производился по остаточному принципу. Сюда ссылались наихудшие, которых нельзя было использовать где-либо еще.
Эти офицеры и унтера отыгрывались на личном составе с прусским механическим равнодушием. В тренировочном лагере они заставляли галичан таскать на руках противотанковое орудие по песку и петь в противогазах. Шутце Бурлаку из-под Черткова расстреляли за то, что он в шутку набросил одеяло на голову унтер-офицеру во время вечерней поверки. Шутце Кульбаба из с. Борщовицы был расстрелян за то, что во время марша сожрал кусок маргарина с воза, на котором везли припасы. Шутце Старуха отхлестал плетью немецкий фельдфебель за то, что тот снял нательное белье в жару.
Почти за год нахождения в подразделениях «галицькі есеси» не получили сколько-нибудь качественной боевой подготовки.
В итоге в бою под Бродами ефрейтор Вовк погиб, заживо сгорев от реактивной струи собственного панцерфауста. В запасной роте, квартировавшей недалеко от Бродов, были солдаты, ни разу не стрелявшие из винтовки. Командир роты Михаил Длябога описывал, как во время «алярма» при появлении партизан Сидора Ковпака никто из личного состава не знал, как запрячь лошадей тащить пушки, — делали это по картинке из наставления. А патронов каждому в боевой группе Байерсдорфа, отправленной в погоню за противником, как утверждал Побигущий, дали по 15 штук.
«Неподготовленная к зимним боям и без зимней одежды, эта группа принимала участие в боях в районе Любачева, Чесанова, Тарногорода, Билгорая и Замостья, то есть в районах северо-западной Галиции и Холмщины, и вернулась в свои кадры (в расположение. — Ред.) после четырех недель. Воины жаловались, что, не имея зимней теплой одежды, должны были яростно мерзнуть, ночуя на поле», — горевал майор, косвенно признавая, что никаких «вышколов» для будущей украинской борьбы его подчиненные не получили.
Из других подвигов до котла под Бродами — уничтожение польского села Гута Пеняцкая вместе с жителями. Аргумент был железный, немецкий: в селе замечены красные партизаны Дмитрия Медведева, а польская самооборона отчаянно сопротивлялась. И хотя эсэсовцы отрицают уничтожение женщин и детей, факты говорят о другом.
Утром 28 февраля 1944 г. Гута была окружена подразделениями СС «Галиция», местной украинской полицией из села Подгорцы, сотней УПА под командованием Дмитрия Карпенко («Ястреб»), а также группой вооружённых жителей украинских сёл под руководством Владимира Чернявского.
До 17 часов вечера людей кололи штыками, расстреливали, жгли, заперев в сараях и по одиночке, как командира самообороны Казимежа Войцеховского. Лишь около двадцати человек из числа приведённых в костёл спрятались в подвале и колокольне, благодаря чему им удалось выжить. Каждый дом в селе был разграблен украинцами из соседних сел, которые загружали добычу на телеги и увозили к себе домой. Через несколько дней издаваемая оккупационными властями газета «Львівські вісті» сообщила, что в ходе «пацификации» в Гуте Пеняцкой погибло 868 человек.
Ну, а в свой знаменитый июль «дивізійники» приняли первый и единственный настоящий бой — против Красной армии, которая научилась воевать так, что разделала всех под орех в два прихлопа.
Из 11 тысяч эсэсманов в строю осталось четыре. Фрайтаг топал ногами и обвинял унтерменшей в том, что они поломали его карьеру. Впрочем, его карьеру поломал выбор жизненной дороги: командир галицкой дивизии СС застрелился 10 мая 1945 года. Все в той же должности, несмотря на решительный акт патриотизма личного состава, «принявшего присягу на верность Украине» в Австрии.
Несмотря на попытку представить этих людей борцами за независимую Украину, они ими не были.
Наоборот, галицкие эсэсовцы воевали против украинцев, которые вместе с солдатами других национальностей освобождали свою землю. Воевали за то, чтобы Украина оставалась частью Третьего Рейха, а её жители были уничтожены или стали рабами. Эта простая формула значительно облегчает понимание той давней ситуации.
Нужно ли искать и хоронить их останки?
Безусловно, нужно. Каждый человек достоин быть захороненным как положено, а у его родных и близких должно быть место, куда можно прийти и поплакать. Другое дело, что на таких захоронениях нет места государственной символике Украины, как и нацистской форме.
Немцы хоронят солдат Вермахта на аккуратных кладбищах и не делают из этого помпы. Есть четкая граница между человеческим и политическим. Так же должно быть и с галицкими эсэсовцами, которых мы не можем вычеркнуть из истории, но не имеем права впихивать в героический миф. А тем более впихивать в него государство, чье появление на карте состоялось не благодаря, а вопреки усилиям ваффен-СС.
