После невероятно тяжелой для шведов зимы 1708-09 годов у многих генералов в штабе Карла начали появляться сомнения в успешном исходе кампании. «Гласом народа» выступил первый министр короля граф Пипер, предлагавший своему монарху развернуться, пока не поздно, и уйти в Польшу, где уставшая армия могла бы отдохнуть, пополнить запасы и получить столь необходимые ей подкрепления.
Неожиданным противником этого плана выступил беглый украинский гетман Мазепа, который еще минувшей осенью открыто перешел на сторону шведов. Он и посоветовал Карлу прежде захватить крепость Полтаву, чтобы получить в Малороссии базу, через которую тот мог бы поддерживать связи с Запорожьем.
Надо отметить, что большинству шведских генералов данный план не понравился. Аксель Юлленкрук (или Гилленкрок в русской традиции), генерал-квартирмейстер королевских войск, который по долгу службы как никто другой знал материальное положение шведов, едко заметил: «Если с нами не станется какое-нибудь чудо, то ни один из нас не выйдет из Малороссии; потеряет король и свое войско и свое государство и будет несчастнейший из государей в истории».
Тем не менее, король внял совету Мазепы, и в конце апреля подошел к Полтаве — не самой сильной крепости с гарнизоном в 4 182 солдата. Началась изнуряющая осада. Несколько раз шведы ходили на приступ — и неизменно откатывались назад, понеся потери. Осада затягивалась, что было на руку русским, спешившим к Полтаве.
6 июня к реке Ворскле подошли основные силы русской армии во главе с Шереметевым, а 15 июня в расположение войск прибыл сам царь. Когда армия отдохнула и собрала силы, Петр отдал приказ переправляться через реку на противоположный, «шведский», берег.
Узнав о том, что русские переправляются через Ворсклу, Карл отправился на перехват, однако 27 июня, в свой день рождения, получил совершенно глупое ранение в ногу во время рекогносцировки.
Король, по своему обыкновению, бравировал перед лицом опасности — едва завидев шведских наблюдателей, русские солдаты открыли по ним огонь, под Левенгауптом была убита лошадь, и генерал благоразумно посоветовал своему сюзерену убраться подальше, пока не случилась беда. Карл же беззаботно крикнул в ответ: «Пустяк! Вы получите другую лошадь», после чего подъехал еще ближе к русским позициям. Именно там его и «зацепила» мушкетная пуля, угодившая в ступню.
Именно это совершенно необязательное ранение вывело Карла из игры на несколько дней — шведы действовали пассивно, благодаря чему русская армия без особых проблем форсировала Ворсклу. Когда же король оклемался, армия Петра уже находилась в непосредственной близости от осажденной шведами Полтавы.
Генеральное сражение было неизбежно.
Понимал это и русский царь. В качестве поля будущей битвы было выбрано пространство между деревнями Малые Будищи и Малые Павленки. Деревни, свою очередь, упирались в, соответственно, Будищенский и Яковецкий леса, создававшие естественную преграду. Избрав для боя оборонительную тактику, Петр распорядился возвести на поле несколько редутов, расположенных двумя перпендикулярными линиями. Несмотря на то, что к утру 8 июля, когда подошел неприятель, закончить удалось не все укрепления, они сыграли одну из ключевых ролей в баталии.
Относительно участвовавших в баталии сил, сведения довольно часто разнятся. Под Полтавой Карл располагал примерно 11 тысячами конницы и 15 — пехоты. Кроме непосредственно шведских частей, под его командованием был полк валахов численностью около тысячи человек и около двух тысяч запорожских казаков. Артиллерийский парк шведской армии состоял из 41 орудия. Тем не менее, король был вынужден оставить часть сил для охраны обоза и осадных укреплений полтавской крепости, из-за чего в сражении приняли участие не все имевшиеся у него войска: 8270 пехотинцев, 8800 всадников и четыре орудия. Любопытно, что запорожцев, чей моральный дух к тому времени оставлял желать лучшего, Карл в бой не отправил.
Армия Петра насчитывала около 37 тысяч пехоты, 24 тысяч конницы и 102 орудия. Как и в случае со шведами, в сражении приняли участие не все русские силы — лишь 25 тысяч пехоты и 9 тысяч конницы.
Около 23 часов вечера 7 июля шведская армия начала спешно собираться — солдат будили командой «Подъем, подъем, выступаем!». Из-за этой поспешности в войсках началась путаница, из-за чего атакующие колонны еле-еле построились. Левенгаупт спросонья вообще не нашел в ночной темени фельдмаршала Реншельда, поэтому лично взялся за наведение порядка и перестроил занявшие не свое место батальоны.
Когда же, наконец, шведская армия выстроилась согласно плану, было проведено богослужение, которое закончилось около часа ночи 8 июля. Наконец, шведская пехота двинулась вперед, однако выгодный для атаки момент был упущен — русские уже знали, что неприятельские силы пришли в движение. Но это было еще полбеды — часть шведской кавалерии в темноте пошла не тем путем и попросту заблудилась, выпав, таким образом, из схемы построения. Из-за явного нарушения первоначального плана, атмосфера в шведском штабе была накалена до предела — в какой-то момент фельдмаршал Реншельд попросту накричал на генерала Спарре.
Пока колонны выдвигались на исходные позиции для атаки, к месту действия подоспели граф Пипер и Карл — короля принесли на носилках, поскольку рана все еще не позволяла ему самостоятельно ходить и ездить верхом. Так как из-за суматохи и существенной задержки фактор внезапности был утрачен, просто пройти между редутов, не вступая в бой, уже не представлялось возможным, и теперь перед шведским командованием стоял простой выбор — либо штурмовать их, либо отменять атаку и возвращаться в лагерь под Полтавой. Быстро посовещавшись, король и офицеры приняли решение атаковать. Над полем между Будищенским и Яковецким лесами забрезжил рассвет 8 июля, было около 3 часов утра.
Батальонам спешно передали приказ наступать, однако, поскольку в первоначальные планы шведов не входил штурм укреплений, войска не взяли с собой соответствующее снаряжение. Из-за этого просчета схватка за редуты выдалась чрезвычайно кровопролитной. Солдатам Карла XII удалось сходу захватить два русских укрепления — по меткому выражению прапорщика Андерса Пильстрема они «сокрушили каждую косточку у тех, кто был внутри».
Однако уже во время штурма третьего — достроенного — редута у шведов начались проблемы: «Первый батальон из Нерке построился в боевой порядок. То же самое сделали 300 солдат из Йончёпингского полка. После этого вместе пошли в атаку. Эта атака тоже была отброшена, ничего не дав, кроме больших потерь шведов. На песчаной земле вокруг редута и во рву под валом уже лежало много убитых и раненых шведских солдат, кто поодиночке, кто друг на друге».
Пока шведская пехота, обливаясь кровью, штурмовала передние редуты, чуть поодаль сошлись в бою скандинавская и русская конницы. Русские под началом Меншикова сумели отразить несколько шведских наскоков, после чего Карл, опасаясь за судьбу своей кавалерии, приказал пехоте поспешить ей на подмогу.
Около 4 часов утра Петр приказал Меншикову отводить конницу — схватка с превосходящими силами шведов была бессмысленна, однако «объясняя приказание Петра отступать его недостаточной ориентировкой в положении дел, Меншиков продолжал бой, а Царю послал донесение, в котором указывал, что отступление нашей кавалерии вредно отразится на ходе боя и что присылка ему на помощь нескольких пехотных полков склонит победу на его сторону».
Петр, однако, отозвал самого Меншикова, поставив над конницей вместо него Родиона Боура, который, повинуясь царскому указу, начал отводить кавалерию. Сделано это было так поспешно, что шведы решили, будто русские бегут — их кавалерия устремилась за Боуром, бросив свою пехоту у редутов.
Опытный Реншельд тут же приказал королевской коннице вернуться. Пехота же скандинавов, возглавляемая Левенгауптом, преодолела линию редутов и вышла, наконец, к укрепленному лагерю русских войск. Однако в этот момент к генералу прибыл посланец от Карла с приказом отводить пехоту к Будищенскому лесу, где ему предстояло дожидаться возвращения кавалерии, умчавшейся за Боуром. На этом дебютная часть сражения завершилась.
Пока шведы приводили свои силы в порядок и перегруппировывались перед решающей атакой, Петр отправил Меншикова добить отряды генералов Рооса и Шлиппенбаха, которые отстали от главных сил и были вынуждены отойти к Яковецкому лесу — то есть на противоположный край поля боя, откуда они попросту не могли двинуться на соединение с Левенгауптом. После непродолжительной схватки большинство шведов были перебиты, а около четырех сотен — взяты в плен.
Наконец, около 9 часов утра, шведы начали генеральное наступление на порядки русской армии, построенные перед лагерем. И вот здесь сказалось чудовищное преимущество русских в артиллерии — их пушки буквально выкашивали неприятельские батальоны, которым не оставалось ничего другого, кроме как продолжать движение вперед.
Наконец, пехотные порядки обеих армий сблизились на расстояние выстрела и обменялись залпами, после чего завязался упорный штыковой бой. Натиск шведов был так силен, что несколько русских полков — Псковский, Казанский, Московский, Бутырский, Сибирский и Новгородский — поддались ему. В результате первая линия русской пехоты отступила назад, где буквально уперлась во вторую линию.
В руках скандинавов оказалось свыше десятка русских полевых орудий, совершенно брошенных своими расчетами — шведы тут же деловито развернули эти пушки против русской второй линии и открыли по ней огонь. Это был критический момент боя — еще чуть-чуть, и русская пехота обратилась бы в бегство, что повлекло бы за собой настоящую катастрофу.
Петр I прекрасно все понимал — рискую жизнью, он лично поскакал ко второй линии своей пехоты, увлекая за собой дрогнувших солдат. Первым за царем устремился тот самый Новгородский полк, который буквально только что дал слабину и хаотично отступал. На левом фланге в наступление перешел Меншиков, вновь взявший в свои руки командование кавалерией.
Эта контратака сначала остановила порыв скандинавов, а затем качнула маятник в другую сторону.
Левенгаупт впоследствии писал, что сначала подался назад левый фланг, а затем постепенно начали рассыпаться порядки всей шведской пехоты. Генерал отчаянно пытался остановить бегство армии, однако это было уже не в его силах. Карл, который издалека наблюдал за сражением, поначалу не понял, что случилось, однако спустя несколько минут на взмыленном коне примчался Реншельд и бросил навсегда вошедшую в историю фразу: «Ваше Величество, пехота погибла. Молодцы, спасайте короля!».
Было 11 часов утра.
Остатки шведской армии вместе с Карлом отступили к деревне Пушкаревка, где находился королевский обоз. Туда же подошли части, оставленные для блокады Полтавы — теперь более не было никакой необходимости продолжать осаду. Вечером шведы начали отступление на юг с целью переправиться через Днепр.
За несколько часов боя шведы потеряли убитыми и ранеными около 7 тысяч человек, еще около 3 тысяч попали в плен. Потери русских были скромнее — около полутора тысяч убитыми и три с лишним тысячи ранеными.
Но куда сильнее людских потерь был психологический эффект от поражения — казалось, королевская армия совершенно утратила веру в себя. Спустя несколько дней 15 тысяч шведских солдат, преимущественно — конница, без боя капитулируют у Переволочны, и эта сдача будет прямым следствием Полтавского разгрома, надломившего моральный стержень армии Карла.
Скандинавское королевство так и не оправится от этого удара — вместо погибших или попавших в плен ветеранов придется набирать плохо обученных новобранцев, однако даже эта мера не поможет в полной мере восстановить сухопутную армию шведского королевства. И, несмотря на то, что впереди Россию и Швецию ожидали еще более десяти лет войны, ее исход был предрешен именно 8 июля 1709 года под Полтавой.
