Исходя из этого, можно ожидать, что сейчас Тимошенко должна выглядеть наиболее естественно и выигрышно. Однако не похоже, чтобы политическая борьба в условиях военного положения давалось ей так уж легко.
Военное положение — за или против?
Тимошенко еще 5 июля предупредила о возможности введения военного положения (ВП), причем рассматривала эту перспективу исключительно в чёрных красках: «это крайне опасный план, который Пётр Порошенко сегодня думает сделать в Украине. Он хочет в принципе выборы президента не проводить. И поэтому сейчас начался глубокий переговорный процесс с теми, кто якобы возглавляет "ЛНР" и "ДНР" — с людьми, которые оккупировали часть Украины и Донбасса. И Порошенко хочет инициировать начало большой войны. И на этом он хочет вводить военное положение и не проводить выборы в принципе».
Всё, в общем, логично, но есть ещё логика ситуации, которая толкает Тимошенко к поддержке военного положения. На заседании Верховной Рады она заявила: «Мы находимся в состоянии войны, на нас была осуществлена абсолютно агрессивная атака. (…) Я хочу напомнить, что фракция «Батькивщина» с первых дней, когда Россия начала против нас войну, требовала военного положения». Но тут же предложила изъять из президентского указа пункт 3, которым ограничивались права человека.
Несмотря на то что предложение Тимошенко не было принято во внимание, фракция «Батькивщины» большинством голосов (13 из 20, включая саму Тимошенко) поддержала законопроект.
Однако уже 3 декабря Тимошенко неожиданно разочаровалась в свежевведённом ВП. Выступая на согласительном совете, она сообщила, что «людям по всей стране очень страшно. Они находятся в шоковом состоянии, массово выезжают из страны». Тимошенко предложила Раде в закрытом режиме заслушать президента и силовиков, и «может быть, нужно будет обратиться к президенту о сокращении срока военного положения».
Причины «шатания» Юлии Тимошенко очевидны — Порошенко её переиграл. Причем совершенно по-детски. И о неизбежности этого мы уже не раз писали.
Тимошенко никакое военное положение не нужно.
Во-первых, военное положение ставит под удар активистов всю избирательную машину «Батькивщины». Правда, пока что никаких новостей о проблемах, с которыми бы столкнулись сторонники «газовой принцессы» нет, но когда они возникнут, вполне возможно, что сообщать об этом будет уже некому.
Во-вторых, одно дело, когда ВП вводится по инициативе самой Тимошенко, и совершенно другое, когда инициатором является действующий президент. Тимошенко не может отказаться от поддержки военного положения — она, как и большинство представленных в Раде политиков, с 2014 года говорит о «российской агрессии».
Фактически Тимошенко вынуждена подыгрывать Порошенко, причем с более слабых позиций. Президент захватил стратегическую инициативу и играет на обострение, Тимошенко за ним банально не успевает. Что ещё более важно, она должна ориентироваться на более широкие слои избирателей (Порошенко, похоже, вообще забыл об их существовании), а они как раз и находятся в шоке.
Поездка в США
На фоне этой ситуации Тимошенко попыталась выиграть темп, посетив США и заручившись высочайшей поддержкой (в США с Порошенко, кажется, общаться не намерены). Тема — конфликт в Керченском проливе. Тимошенко выступила на заседании Атлантического совета, встретилась с Куртом Волкером, несколькими сенаторами, руководством Республиканского института и т.п.
Немного более детально:
— Атлантический совет, хотя и считается аналитическим центром, близким к НАТО, фактически представляет собой «клуб по интересам», предназначенный для неформального обмена мнениями. Т.е. сказанное на этой встрече может дойти до правительств, но в виде точки зрения частного лица.
— Курт Волкер — уполномоченный Госдепа по украинскому конфликту. Его статус неясен (прежде всего потому, что он представляет группу в администрации, фактически оппозиционную президенту Трампу). Характером же своих заявлений он давно исключил для себя статус какого-то относительно нейтрального игрока.
— Том Коттон — сенатор-республиканец от штата Арканзас, член сенатских комитетов по вооружённым силам и разведке. Сторонник размещения в Европе американских ракет средней дальности, соавтор поддержанного Трампом миграционного законопроекта.
— Ричард Дурбин — старший сенатор от Иллинойса, организатор демократического меньшинства в сенате, член комитета по вооружённым силам. Он выступал за поставки оружия Украине, а в 2015 году был участником скандала — в СМИ попали якобы подписанные им письма Арсению Яценюку с рекомендациями о назначении министров.
Как видим, уровень встреч Тимошенко отнюдь не потрясает воображение и не даёт оснований считать, что её принимают чуть ли не как почти реального президента Украины. Разумеется, возможен вариант, когда более значимые представители американской администрации присутствовали на встречах «за занавеской» или в формате «без прессы». У нас, однако, есть основания сомневаться, что в США действительно хотят её президентства, — она человек своевольный и, главное, имеет имидж «друга Путина».
Другой важный момент — все её собеседники относятся к числу «ястребов» (во всяком случае в украинском вопросе).
В США Юлия Тимошенко:
— призвала к усилению санкций против России, причём тут же встретила отповедь со стороны Волкера, который сказал, что «нужно придерживаться духа существующих санкций» и что санкции «не могут быть карательными по отношению к обычным россиянам и украинцам» (вот что он имел в виду под санкциями в отношении украинцев?);
— выразила позицию, что Минские соглашения были необходимыми, но недостаточными для установления устойчивого мира в Украине (это самоочевидно);
— отметила необходимость проведения переговоров в формате «Будапешт плюс» с лидерами стран-подписантов Будапештского меморандума с привлечением Верховного комиссара ЕС и руководства Германии (эта идея призвана позиционировать Тимошенко относительно Порошенко, но сама по себе лишена смысла — Украина уже не имеет ядерного оружия).
Итоги
Тимошенко понимает, что её положение в действительности кризисное. Игра на теме коммунальных тарифов позволяла ей держать лидерские позиции до начала избирательной кампании. Но сейчас президент перехватил инициативу и навязывает свою игру, на своей доске и по своим правилам. А Тимошенко, пытаясь удержаться за радикальный электорат, вынуждена соглашаться на такую игру.
Справедливости ради надо сказать, что обращение Тимошенко к радикальным избирателям вынужденное и безальтернативное: во-первых, они активны; во-вторых, они способны навязать свой выбор на Майдане (и делали это уже трижды — в 2004, 2007 и 2014 годах); в-третьих, у Тимошенко есть имиджевая слабость, связанная с удачными в прошлом переговорами с Путиным.
Сейчас же у Тимошенко назревает катастрофа, связанная с тем, что Порошенко ведет игру на обострение. Причем на обострение не кампании даже, а ситуации в целом. Достаточно вспомнить последние инициативы гаранта — размещение воздушных десантников на границе и разрешение пограничным кораблям стрелять без предупреждения. Чем больше закручивается пружина антироссийской истерии, тем более вероятны конфликтные ситуации, которые позволят продлить военное положение и свести выборы к голосованию за «отражение российской агрессии». В этих условиях преимущества Тимошенко вполне могут аннулироваться.
Что ей делать?
Заявления, сделанные на Украине, свидетельствуют об усилиях, направленных на деэскалацию ситуации внутри страны, чтобы выборы прошли в штатном режиме. Ей надо сохранить моральный климат в стране таким, который бы позволял избирателям воспринимать её агитацию (то, что они испуганы, как бы намекает — сейчас они не готовы, они не о тарифах думают, а о войне).
Формат встреч в США скорее позволяет предположить, что она презентует себя в качестве человека, который будет отражать российскую агрессию вместо Порошенко. Но делать-то ей это можно будет только после выборов! Значит, она рассчитывает, что американские «ястребы» приструнят Порошенко сейчас. Лёгкое противоречие с Волкером могло бы подтвердить такую надежду (в смысле — США дают сигнал, что не настроены именно сейчас радикализировать конфликт с Россией).
Получится ли у Тимошенко пройти между Сциллой радикализма и Харибдой социальности в условиях военного положения — большой вопрос.
