Недавно из-за решетки напомнил о себе заключённый Мехти Логунов, 84-летний харьковчанин, осужденный украинским судом на 12 лет лишения свободы якобы за шпионаж. Он передал на волю насколько писем, адресатами которых является Международный Уголовный Суд в Гааге, Управление Верховного Комиссара ООН по правам человека, Европейский Суд по правам человека, Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе и Международный Комитет Красного Креста.
В этих письмах Мехти Феофанович подробно излагает историю своего ареста, рассказывает о незаконных методах дознания и об издевательствах над заключёнными.
«В тюрьме я познакомился с многими товарищами, которые так же как и я находились по ложным обвинениям. Некоторые по 2-3 года… Я узнал о пытках, побоях, изуверствах, жестоком обращении с политическими заключенными», — пишет Логунов. Используются даже возможности сознательного инфицирования узников. «К нам в камеру 616 поместили больного туберкулезом, который находился с нами в камере 8 суток. Мы об этом ничего не знали. Выяснилось это только после того, как этому человеку стало плохо, у него пошла горлом кровь, выяснилось, что этот человек болен туберкулезом и у него удалено одно легкое», — сообщает Логунов в одном из своих посланий на волю.
Естественно, здоровье любого заключённого в таких условиях даст сбой — так что же говорить о 84-летнем пожилом человеке, который просит у международных организаций помочь ему с объективным медицинским обследованием и лечением. Далее Мехти Феофанович приводит список своих недомоганий: «Артрит и артроз коленных суставов. Начался ревматизм от содержания всю зиму в холодной камере. Я с трудом хожу по лестницам. Мне часто помогаю подняться по лестнице мои товарищи — арестанты. Когда меня арестовали (27.08.2017 г.) у меня было 24 зуба. После года содержания в тюрьме у меня осталось 10 зубов. Несколько зубов просто выпали, а несколько зубов разрушились, поломались, остались корни зубов — пеньки. Все это причиняет мне страдания, это пытка… В апреле — мае — июне 2018 г у меня было несколько гипертонических кризов и мне вызывали скорую помощь. Администрация СИЗО №27 отписывалась на запросы, что здоровье мое удовлетворительное…»
Невольно вспоминаются все эти бугаи из националистических батальонов, типа Мосийчука, или евромайданные чиновники, вроде Насирова, которые сразу начинаются корчиться в судорогах при виде первой кокарды или прямо в зале суда. А значительно более старший Мехти Логунов человек действительно мощной нравственной энергии, поскольку верит в свою человеческую и высшую божескую правоту. «Это не просьба об участии или помиловании, я не совершал ни каких преступлений, — пишет из застенков Мехти Феофанович, — Меня не засудить, и не сломать, и не согнуть!.. Это судят не меня. Они судят себя и Украину. Придет время и придется отвечать за всё, за убийства, пытки, аресты невинных людей».
Кто виноват в фальсификации его дела, Логунов подробно перечисляет в прилагаемых к письмам списке должностных лиц — именно для того, чтобы они не ушли от ответственности, если придёт время отвечать. Однако, вне зависимости от политической составляющей, есть и гуманитарная. Очень пожилой человек сообщает об острой необходимости оказания ему медицинской помощи, но это проходит мимо ушей украинских СМИ и «правозащитников», лицемерно следящих за каждым чихом господина Сенцова. И ведь письма харьковского политзаключённого не являются тайной — они специально переданы на волю для максимального обнародования.
Как не является тайной, что драматическая судьба Мехти Логунова не исключение в длинном списке преступлений постмайданного режима. Можно вспомнить врача Игоря Джадана, которого обвиняют в «создании террористической организации» и который жаловался украинскому омбудсмену на избиения; или дизайнера обуви Владислава Чумака, которого взяли несколько лет назад якобы за попытку подрыва эшелонов и которому постоянно продлевают меру пресечения; или скульптора Дмитрия Кореновского, обвинённого в том, что он «резидент» российской разведки, и ещё множество подобных случаев. Я уже не говорю о получивших широкий общественный резонанс делах журналистов Кирилла Вышинского и Василия Муравицкого.
Возникает вопрос: может ли правозащитное движение в России оказать необходимую помощь политзаключённым на Украине. И вообще — чувствует ли оно ответственность за людей, которые посмели хотя бы словом противопоставить себя людоедскому киевскому режиму? Ведь эти люди сейчас очень нуждаются в поддержке — и юридической, и моральной, и материальной. Помните, как западные «голоса» настойчиво сообщали нам о диссидентах вчера — или о Сенцове сегодня? Так почему же у нас так мало говорят о Мехти Логунове и других арестованных украинских инакомыслящих (сейчас речь не о журналистах).
В своё время Советский Союз имел серьёзный опыт кампаний защиты своих друзей за рубежом, заступался и за иностранных диссидентов: вспомним темнокожую активистку Анджелу Дэвис, защитника прав индейцев Леонарда Пелтиера, астрофизика Чарльза Хайдера. Кстати, не только СССР их защищал. Например, о помиловании Пелтиера ходатайствовали мать Тереза, Далай-лама XIV, Джорджо Армани, Дастин Хоффман, Мадонна, Наоми Кэмпбелл, Памела Андерсон, Йоко Оно, Марлон Брандо… Не пора ли всерьёз и громко говорить об узниках совести на Украине как о массовом и позорном явлении, придать этой информации действительно наступательный характер?
Конечно, можно на пропагандистскую войну не явиться: дескать, медведь сначала угодил в украинский капкан, а потом отгрыз себе лапу и ушёл в лес. Или, скажем, у России только два настоящих союзника — армия и флот, а на прочих союзников глубоко плевать. Или помогать своим друзьям желания нет, но вы там держитесь. Однако представляется, что все-таки нельзя впадать в ступор и отказываться делать элементарные вещи. Если не делаете вы — против вас это сделают другие.
