Так было в 1941 году, семьдесят семь лет назад, а в 2018 украинский блогер «Горький Лук» предложил залить Донбасс напалмом, чтобы через пять лет здесь рос рапс. Тезис о маргинальности, убогости и ненужности Донбасса с точки зрения человеческого потенциала впервые появился в 2004 году, уже тогда из уст некоторых рядовых киевлян звучало, что с Донбассом надо «что-то решать», то ли в асфальт закатать, то ли утопить, то ли колючей проволокой обнести.
И сегодня, спустя четыре года после начала новой войны, карта Донбасса остаётся сильным козырем в политической игре за власть в Украине. Порошенко в самом начале своего правления получил её на руки и ни за что не отдаст, хотя, действительно, прав «Горький Лук» в том, что современной Украине жители ДНР и ЛНР не нужны, слишком непримиримый и неугодный электорат, который будет гнуть свою линию до конца, как показали события последних лет.
Самое удивительное же состоит в том, что те самые «донбасяне», превозмогая тяготы и лишения военного времени, сохраняют не только присутствие духа, но и человечность по отношению к тем, кто пришёл их убивать. До сих пор я слышу из уст некоторых моих добрых друзей, что не надо судить всю Украину по упоротым выскочкам, которые высоко скачут и громко скандируют то про «гiлляку», то про напалм. До сих пор многие из них верят, что некий абстрактный «простой украинец» зла Донбассу не желает, просто стеснён жерновами истории, а то, что платит налог на АТО, так это просто внешние обстоятельства времени.
Украине крупно повезло в том, что воюет она именно с Донбассом. Будь на месте Донбасса иной регион, менее здравомыслящий, менее доброжелательный, менее милосердный, пришлось бы Украине пожинать страшные плоды гражданской войны в виде актов терроризма в мирных украинских городах, хлебнула бы она горюшка лукового. Охнули бы и сытый Киев, и западный Львов, и благополучная Полтава, когда крепкие парни, уставшие от того, что их землю берут в блокадное кольцо, сели бы на «автомобили дружбы» и отправились бы вершить самосуд, выплёскивая агрессию и ненависть на украинские улицы. Так было когда-то с Чечнёй, призрак чеченского терроризма дамокловым клинком висел над Россией, но Донбасс — не Чечня. В этом украинское счастье.
Плотно сомкнув ряды, плечом к плечу стоят донбасские парни на своей земле в едином порыве её защитить, но даже в мыслях у нас нет залить Украину напалмом или закатать в асфальт. Это и есть то самое знаменитое донбасское великодушие, у которого, конечно, тоже есть предел. И по всему выходит, что как ни работай на понижение репутации Донбасса, как ни пытайся его очернить через СМИ, а всё равно именно Украина в лице таких, как «Горький Лук», выглядит и маргинальной, и агрессивной, и нацистской. Способной неистово ненавидеть и уничтожать людей по национальному и языковому признакам.
Киевляне, львовяне, одесситы, если вы помните и знаете, почему же тогда молчите? Почему с вашего молчаливого согласия ваш президент угоняет ваших детей на восток, чтобы накормить их юными телами ненасытного бога войны? Ради чего эти жертвы? Неужели вам не надоело получать гробы со своими сыновьями вместо того, чтобы нянчить внуков? Я пишу это сейчас из осаждённого города и всё ещё нахожу в себе силы верить, что пока у матери будет хотя бы один живой ребёнок, она будет хотеть мира. Пока на улице будет хотя бы один живой ребёнок, она будет хотеть мира, а не войны. Пока в городе будет хотя бы один живой ребёнок…
И до сих пор у меня в голове не укладывается, как мы, взрослые, допустили это страшное побоище после того, что нашим предкам довелось пережить в середине XX века? Как же так вышло, что мы не выучили урок и допустили новое 22 июня?
Что ни дом, то короб пустой,
что ни слово, то сух язык, —
эта боль посильней зубной.
Бог, как опытный ростовщик,
назначает такой процент,
не расплатишься до зимы.
После смерти не будет цен,
только свечечки зажжены.
Под ногами горит асфальт,
и не слышно колоколов,
в этом городе плавят сталь,
проливают свою же кровь.
А за городом светлячки
освещают победный путь,
я гляжу сквозь твои очки,
я желаю к слепцам примкнуть.
Что ни дом, то сплошная скорбь,
что ни голос, то вой сирен.
Этот город был слишком горд,
и теперь он пошёл в размен.
Бог торгуется, как банкир,
не уступит и двух монет.
Бог смеётся, что Божий мир
утверждает, что Бога нет.
Его смех — канонада дня,
город плотно берут в кольцо.
В этот город пришла война,
я боюсь ей смотреть в лицо.
