Каждый раз после того, как американские санкции приводят к колебаниям на нашем валютном и фондовом рынке, раздаются панические крики: «Всё пропало, Россия очень зависима от мировой экономики, мы несем потери, всё будет еще хуже».
Конечно, падение курса акций компаний, попавших под американские санкции, вещь неприятная не только для их владельцев. А рост курса евро и доллара, если рубль не отыграет свое падение, приведет к удорожанию импортных товаров и туристических поездок за границу. Но в целом это касается, во-первых, абсолютного меньшинства наших сограждан. а во-вторых, не оказывает серьезного влияния на российскую экономику.
Четыре года назад против нас пытались организовать реальную экономическую блокаду, из которой ничего не получилось. Американские и европейские санкции повлияли на торговлю России и Европы, на кредитование наших корпораций и банков за границей, привели к двукратному падению курса рубля — но отечественная экономика выстояла, а наше общество не впало ни в панику, ни даже в уныние. Общество — это не узкая и, в основном, прозападная прослойка столичных «богатых семей», а та подавляющая часть населения страны, что живет трудом своих рук.
Страна развивалась все эти четыре года. Медленее, чем могла и чем нам хотелось бы, но развивалась.
Бегство и вывоз капитала, которые предрекали недруги, конечно, имели место быть, но вовсе не в тех масштабах, чтобы они могли обрушить экономику страны. Более того — они и не могли быть таковыми.
Ведь санкции лишь ускорили отъезд тех, кто и так бы уехал. А многие из тех, кто собирался вывести нажитое здесь за границу и припеваючи жить там, были вынуждены передумать. Нет, они в массе своей не полюбили внезапно свою Родину. Они просто увидели, что в борьбе с Россией Запад не будет отделять «чистых» от «нечистых»: для него все русские, даже если это обычные жулики, собиравшие «спасти свои капиталы от Путина».
Задолго до нынешнего приступа великобританской русофобии и санкций США было понятно, что стричь будут всех. Конечно от предложения вернуть капиталы в Россию, сделанного Путиным еще в нулевые годы, большинство олигархов отказывалось — рассчитывая, что рано или поздно все рассосется, да и просто не желая жить в стране, в которой они сказочно разбогатели.
Ну а те из олигархов-западников, кто все-таки продолжал управлять своей российской собственностью и даже вкладывать часть прибыли в собственную страну, исходили из того, что конфликт с Западом рано или поздно закончится — и вот тогда они снова станут частью мирового «клуба миллиардеров». То, что происходит в последние месяцы — допросы олиграхов, посещавших США под предлогом расследования «вмешательства России в американские выборы», обещание проверок капиталов российского происхождения в Великобритании — показывает, что никакого облегчения для олигархата и просто богатых эмигрантов из России со стороны англосаксов не будет.
Напротив, давление будет расти. В англосаксонском понимании власть в России плотно связана с крупным бизнесом, и давление на него способствует созданию проблем для нашей страны в целом. Это глубокое заблуждение — но кого это волнует?
Гораздо интересней то, что в самой России давление на наш крупный бизнес воспринимается двояко. С одной стороны, как одно из проявлений политики блокады России, а с другой, как повод для существенных изменений в экономическом строе в нашей стране. Проще говоря, для национализации крупных компаний — например, того же алюминиевого бизнеса Олега Дерипаски. Ведь если у этих компаний все равно возникают проблемы, то почему государство должно просто так помогать им их решать? Да, вопросы сохранения рабочих мест, объемов производства, налоговых платежей от гигантов «капиталистической экономики» имеют общегосударственное значение — но ведь и способы их решения могут быть разными.
Можно предоставить им льготные кредиты или временные налоговые послабления — и тем самым помочь им решить проблему. А можно и спасать их путем выкупа их в государственную собственность — и тогда, после их оздоровления, страна будет получать от них больший доход. Опасения или радость насчет «возвращения социализма» в данном случае беспочвенны. Национализация присуща практически всем моделям капиталистической экономики, которые выработало человечество.
Но национализация в трудные годы крупных сырьевых и экспортноориентированных предприятий имеет среди прочего одно важное преимущество — оно демонстрирует обществу приоритеты власти. Показывает, что общее важнее частного. Что забота об общем благе, общей занятости, общих доходах важнее всего.
Сказки о том, что частник как собственник всегда эффективней государства, можно было рассказывать в 90-е годы. Тогда это было в первую голову оправданием воровских «залоговых аукционов», но на фоне развала полностью огосударствленной экономики воспринималось многими как безусловная истина. Спасение же крупного частного бизнеса государством в нынешних условиях будет восприниматься немалой частью общества как уступка интересам олигархов — независимо от того, что мотивация власти при этом будет в действительности другой.
У нас любят напоминать, как в 2008 государство спасало банковскую систему. И тогда, действительно, нужно было сохранить кровеносную систему экономики едва ли не любой ценой. Ведь в противном случае пострадали бы и граждане, и предприятия. Но и тогда, и тем более сейчас, все понимают — та банковская система была во многом уродской и паразитической.
Как отблагодарили спасенные банкиры? За исключением самых крупных госбанков, которых власть обязывала кредитовать реальный сектор экономики — огромная часть банков продолжила заниматься спекулятивными, сомнительными сделками, вывозом капитала, обналичкой черного нала и прочими шалостями. Деньги продолжали выводить из страны, а разнообразные «полковники Захарченко», призванные раскрывать преступные схемы, превращались в соучастников грабежа.
Только в последние несколько лет, когда стали в массовом порядке закрывать жульнические банки, наши кредитные учреждения перестали походить на дырявый карман. Страна дорого заплатила и платит за нормализацию банковской системы, и поэтому нужно очень серьезно подходить к оздоровлению промышленности как таковой.
У России нет цели сохранить именно ту структуру собственности, которая сложилась за постсоветские годы — нам нужна эффективная и способная к модернизации промышленность. С помощью которой можно строить богатую и справедливую Россию. Потому что без справедливости никогда не будет богатства — национального и устойчивого.
Петр Акопов
