Об этом говорится в статье EurasiaNet.org под названием «Узбекистан — рассадник терроризма?».
Но эксперты, давно изучающие регион, призывают не спешить с выводами и не плести упрощенные нарративы о религиозно мотивированном насилии.
Биография человека, которого полиция идентифицировала как водителя грузовика, совершившего наезд на пешеходов и велосипедистов в Манхэттене 31 октября, является яркой иллюстрацией трудностей, с которыми предстоит столкнуться людям, желающим найти четкие объяснения и ясные ответы.
Сайфулло Сайпов был типичным иммигрантом, которому повезло в погоне за американской мечтой. Он перебрался в Соединенные Штаты в 2010 году, выиграв грин-карту в лотерею в рамках программы Diversity Immigrant Visa, которую президент США Дональд Трамп теперь грозится упразднить. Только в 2015 году в лотерее приняли участие более 1,3 млн узбекистанцев — примерно каждых 25-й житель страны. Но повезло только около 2,5 тыс заявителей.
Согласно сообщениям американских СМИ, Саипов в разное время жил в штатах Нью-Джерси, Флорида и Огайо. В первые годы после приезда в Соединенные Штаты он, похоже, пытался заняться бизнесом, учредив фирмы по оказанию перевозочных услуг. В 2013 году он женился в Огайо на 19-летней девушке по имени Нозима Одилова, также приехавшей из Узбекистана. У пары двое детей.
Но затем в какой-то момент все пошло не так.
Непосредственно после теракта в Нью-Йорке комментаторы в программах новостей на американских телеканалах старались представить Саипова в качестве части более обширной исламистской сети, указывая на то, что граждане Узбекистана или этнические узбеки из других стран Центральной Азии были замешаны в произошедших недавно актах насилия в самых различных местах — в том числе в Нью-Йорке, Санкт-Петербурге, Стокгольме и Ракке.
Но многие изучающие регион эксперты утверждают, что подобный анализ «на скорую руку» чрезмерно все упрощает, чтобы подогнать детали под определенный сценарий. В частности, Эдвард Лемон, научный сотрудник Института Гарримана при Колумбийском университете, призывает отказаться от поверхностного подхода и взглянуть на проблему более детально.
«Речь идет как минимум о трех категориях: тех, кто уехал непосредственно в Сирию и Ирак; тех, кто практически не поддерживает связей с ИГИЛ, но совершает атаки от его имени, как, например, в Стокгольме ранее в этом году; и тех, кто остался в Центральной Азии и был завербован там. Сейчас существует тенденция стричь их всех под одну гребенку», — сказал он.
По словам Стива Свердлоу, исследователя по Центральной Азии правозащитной организации «Хьюман Райтс Вотч», ныне находящегося в Узбекистане, его потрясло то, как преподносятся недавние события в Нью-Йорке.
«Они [телевизионные комментаторы] ставят знак равенства между этим нападением, которое, по всей видимости, было вдохновлено ИГИЛ, и проблемой того, что узбеки сражаются непосредственно в Ираке и Сирии, а это совсем иная демографическая группа», — сказал он.
Пока нет детальных исследований относительно того, что является причиной радикализации некоторых уехавших за границу выходцев из Центральной Азии, но, по слова Лемона, более общие исследования относительно актов насилия, совершенных «волками-одиночками», судя по всему, указывают на то, что их мотивы схожи с мотивами исполнителей массовых расстрелов. Факторами являются обиды из-за маргинализации и несправедливости, неспособность влиться в общество, а также личные обиды и проблемы в семье.
Просачивающиеся в СМИ подробности по поводу Саипова, похоже, указывают на справедливость подобной оценки. В интервью РСЕ/РС, Миррахмат Муминов, давний знакомый Саипова, также живущий в США, отметил, что когда они познакомились, тот не проявлял особой религиозности, и стал интересоваться религией только в последние годы. Еще один знакомый, этнический узбек, сообщил РСЕ/РС, что Саипов в последнее время явно пребывал в подавленном настроении.
«Он все держал внутри. Он изолировался от внешнего мира», — сказал последний, попросив РСЕ/РС не называть его имени.
Иногда выходцы из Центральной Азии, приезжающие в Россию, США или Западную Европу, уже питают экстремистские взгляды, но ничто их не подталкивает перейти от слов к действиям.
«Необходимо понимать, что заставляет их начать действовать в соответствии с их радикальными идеями. В любом контексте, пути, ведущие к радикализации, могут отличаться, но общей чертой, возможно, является потеря самоуважения и неспособность адаптироваться в западном обществе, в дополнение к доступу к радикальным идеологиям, вроде ИГИЛ», — сказала Эрика Марат, адъюнкт-профессор Колледжа международной безопасности в Вашингтоне.
По словам Марат, правоохранительным органам стран Запада необходимо прекратить относиться ко всем представителям этнических и религиозных общин как к подозреваемым, и вместо этого наладить с ними сотрудничество с целью определения людей, которые чувствуют себя обиженными или потерянными.
Реакция Узбекистана на события в Нью-Йорке включала как старые, так и новые элементы, указывая на то, что узбекские власти не больше других знают, как подойти к этой проблеме.
В отличие от предыдущей практики, президент Шавкат Мирзиёев незамедлительно признал факт насильственного акта и выразил свои соболезнования президенту США Дональду Трампу. Также, косвенно подтверждая причастность узбекского гражданина, Мирзиёев предложил свою помощь. «Узбекистан готов всеми возможными способами помочь в расследовании этого террористического акта», — говорится в заявлении узбекского лидера.
Тем не менее, в новостных программах в Узбекистане никак не упоминалось об инциденте в Нью-Йорке. Данный факт соответствует давней линии, проводящейся Ташкентом в отношении исламского радикализма: с одной стороны утверждается, что стране постоянно угрожает терроризм, но тут же заявляется, что все находятся в полной безопасности благодаря жесткой и всепроникающей деятельности сил безопасности.
Живущий в Швеции узбекский политический аналитик Пулат Ахунов высказал мнение, что склонность некоторых его соотечественников становиться жертвами пагубного влияния объясняется культурными особенностями. «Узбеки сами по себе очень религиозные люди, и поэтому если они связываются за границей с экстремистски настроенными кругами, ими становится легко манипулировать», — сказал Ахунов.
Хотя многие думают, что Узбекистан сильно страдает от терроризма, последний теракт в этой стране произошел аж в 2004 году, когда террористы-смертники осуществили нападения на посольства США и Израиля, убив сотрудников охраны.
Как следует из детальных и хорошо задокументированных данных правозащитных организаций, узбекские власти реагировали на подобные эпизоды жестко и без особого разбора. Под видом борьбы с терроризмом власти бросили за решетку, подвергали запугиваниям или заставили бежать из страны многочисленных религиозных активистов и диссидентов.
Таким образом, пытаясь бороться с проблемой экстремизма, узбекское правительство, возможно, просто сдвинуло эту проблему в другие места. Как сказал EurasiaNet.org Виктор Михайлов, редактор ташкентского новостного сайта Nuz.uz, почти все сторонники радикальных идей давно покинули Узбекистан.
«В Узбекистане нет места радикализму, поэтому они уехали», — сказал Михайлов.
