Поствыборный карт-бланш фактически исчерпал себя на исходе ста дней правления: на смену победным настроениям (62% респондентов в мае, довольных ходом президентства) пришел выжидательный скепсис (36% по итогам июля). Столь низкого рейтинга не было ни у кого из прямых предшественников Э. Макрона на том же отрезке президентского мандата: Н. Саркози мог рассчитывать на 66%, и даже Ф. Олланд, впоследствии побивший антирекорды популярности, ещё имел 46%. Не было подобных прецедентов и в более далёком прошлом; только резкое снижение популярности Ж. Ширака в 1995 г. (с 59 до 39%) можно считать сопоставимым.
Важно подчеркнуть, что высокий, за 50%, рейтинг поддержки в первые недели мандата вполне типичен для французских президентов. В это время энтузиазм сторонников, разожжённый перед выборами, спадает ещё не до конца, оппоненты переживают последствия своих поражений, обсуждение трудных экономических и социальных сюжетов ещё не началось, сделаны яркие жесты и заявления. «Медовый месяц» после выборов перетекает в сезон летних отпусков, когда интерес к политике обычно снижается, и в результате говорить о первых серьёзных реформах (и общественной реакции на них) приходится ближе к осени. Поэтому 62% Э. Макрона на старте мандата не должны вызывать большого удивления: «макрономании» в этом плане не больше, чем «олландомании» в 2012 г., «саркомании» в 2007 г. и т. д. Реальный же интерес всегда представляет вопрос, сумеет ли президент удержать свой рейтинг на приемлемом уровне в ту пору, когда судить о его работе избиратели смогут по конкретным результатам. В этом отношении Э. Макрон подходит к важному для себя отрезку с уже не самым успешным багажом, раз даже в наиболее благоприятный период произошло столь существенное падение популярности.
Причин недовольства граждан недавно избранным президентом может быть названо несколько. Во-первых, Э. Макрон выбрал оригинальный стиль руководства — т.н. юпитерский, — в соответствии с которым соблюдается строгая иерархичность власти, не поощряются точки зрения, противоречащие мнению первого лица, а сам глава государства крайне дозированно вступает в диалог с широкой общественностью, предпочитая одностороннюю коммуникацию. С одной стороны, такой подход обыгрывает авторитет и силу главы государства, на которые сложился запрос в ходе мандата Ф. Олланда (пытавшегося быть противоположным, «обычным» президентом). С другой стороны, постоянные подспудные напоминания Э. Макрона о том, кто имеет в стране наибольшие полномочия, в общественном восприятии превращаются в авторитаризм и стремление использовать любую возможность для укрепления собственной власти. Особенно ярко это проявилось в июле 2017 г., когда разразился конфликт президента с начальником Генерального штаба П. де Вилье по поводу сокращения военного бюджета: глава государства предпочёл не идти на компромисс с генералом, а отправить того в отставку. Как показало снижение рейтинга Э. Макрона, безапелляционный тон месяц назад не пришелся по нраву вчерашним избирателям. К этому добавляются весьма неосторожные фразы вроде той, что произнесена 29 июня при открытии стартап-кампуса Station F (президент разделил граждан на две категории: «тех, кто имеет успех» и «второй сорт», les gens qui ne sont rien).
Во-вторых, не идет на пользу популярности главы государства и его правительства фактическое отсутствие непротиворечивой программы действий, которая была бы заявлена ещё до избрания. Будучи кандидатом, Э. Макрон охотно заимствовал идеи с обоих флангов политического спектра, пытаясь предложить третий, центристский путь. Компромиссная платформа помогла найти сторонников как слева, так и справа, но после избрания встал вопрос, в какую же сторону будет итоговый крен. Ответить на него, как и в целом провести какие-либо крупные реформы, руководство страны пока не успело: за июнь-июль удалось довести до логического конца лишь обсуждение «закона о морализации политической жизни», едва не утонувшего в поправках и выступлениях депутатов. На неопределённый срок было отодвинуто обещанное ранее снижение налогов (хотя президент тут же успел заверить, что оно всё равно состоится в 2018 г.), и вместо этого планируется сначала увеличить обязательные отчисления в систему социального страхования. В сентябре правительство рассчитывает взяться за реформу трудового законодательства, традиционно непростую во Франции, при этом не скрывая планов провести её без утомительных дискуссий по процедуре ордонансов: закон будет разработан кабинетом министров и подписан президентом, вступит в силу, а парламент обсудит его постфактум. В целом весь пятилетний срок расписан под всевозможные реформы — примерные сроки озвучил премьер-министр Э. Филипп в программном выступлении перед Национальном собрании 4 июля, — но их ход и содержание на данный момент остаются под вопросом.
Поэтому информационный вакуум пока заполняется всевозможными жестами и символами со стороны президента, рассчитанными на медиаэффект. Тщательное конструирование имиджа предвыборной команде Э. Макрона удавалось особенно, а после прихода к власти работа по созданию «юпитерского» образа повелась ещё активнее. Например, входя в роль Верховного главнокомандующего вооружёнными силами, президент не упускал возможности сделать кадры в окружении военных, вновь и вновь сигнализирующие наблюдателям о его силе и авторитете. Помогали и разнообразные внешнеполитические шаги — многочисленные встречи на высшем уровне, публичная поддержка Парижского соглашения по климату, борьба за право проведения Олимпийских игр-2024 в Париже. Поток тщательно отобранной информации о главе государства стал даже напоминать агрессивные медиакампании Н. Саркози десятилетней давности, не принесшие тому в конце концов желаемого эффекта. На фоне новостей о снижающейся популярности коммуникации со стороны Э. Макрона стали чуть осторожнее: не исключено, что с осени будет пробоваться какой-то иной подход, более соответствующий новым условиям — и менее навязчивый для зрителей.
Резкое падение рейтинга Э. Макрона наводит на следующие соображения о ближайшем будущем его президентства:
Первое. Времени на «раскачку» у главы государства больше не осталось. Для возвращения популярности нужна успешная бесконфликтная реформа. Выбранный сектор — рынок труда — в наименьшей степени отвечает этой задаче: неаккуратные новации мгновенно вызовут протесты профсоюзов и левых сил. Поэтому переход правящей команды к активной работе с равной степенью вероятности может как воодушевить граждан, так и ещё больше разочаровать их.
Второе. Французское общество крайне быстро меняет свои предпочтения: вчерашний триумфатор считанные месяцы спустя вызывает недовольство. Это свидетельствует об отсутствии широкого консенсуса о дальнейших путях развития страны, чему служит доказательством первый тур последних президентских выборов, где сразу четыре политика набрали от 19,5 до 24% голосов. В условиях кризиса «старых» партий и нежелания прихода к власти крайних сил избиратели без большого энтузиазма вынуждены временно поддерживать «наименее неприемлемого» лидера — и сразу же в нем разочаровываться.
Третье. Повышенная внешнеполитическая активность — козырь Э. Макрона в первые сто дней у власти — совсем не гарантирует популярности среди собственных соотечественников. Как уже доказано опытом предшественников нового президента, избиратели в первую очередь будут ждать решения насущных проблем внутри страны — снижения безработицы и налогового бремени, возобновления экономического роста, обеспечения безопасности и правопорядка, решения миграционного вопроса и мн. др.
Четвертое. Парадокс всей ситуации кроется в том, что двукратное падение рейтинга пока не слишком опасно для президента. На горизонте ещё нет оппонентов, способных конвертировать промахи Э. Макрона в собственный капитал: «Национальный фронт» продолжает размышлять о новых программных акцентах, социалисты всё ещё не могут оправиться от жесточайших поражений, «Республиканцы» парализованы отсутствием лидера и внутренним расколом. На роль главной оппозиционной силы претендуют даже представители «Непокорённой Франции» Ж.-Л. Меланшона и коммунисты (всего при 33 местах из 577 в нижней палате парламента). Поэтому реальные сложности начнутся для Э. Макрона в тот момент, когда образуется чёткая оппозиция его действиям слева или справа, а также если под влиянием снижения популярности начнёт рассыпаться поддерживающее его движение «Вперёд, Республика!».
Алексей Чихачев
