Решение было принято не только в контексте двусторонних отношений, но и отношений Франции с Западом и ЕС. Макрон, таким образом, пытается показать способность говорить с «плохими парнями», очерчивать для них красные линии, разделять прагматические задачи и ценностные приоритеты
29 мая президент Франции Эммануэль Макрон принял в Версале своего российского коллегу Владимира Путина. Это был рабочий визит, но исключавший возможность официальных переговоров в Елисейском дворце. Таким образом, французская сторона демонстрировала свое желание сохранить определенную дистанцию по отношению к иностранному гостю, а также его политике.
Это были одни из самых напряженных, но при этом продуктивных переговоров: пожалуй, еще никто так жестко не отчитывал российские СМИ за пропаганду и вранье в присутствии Путина. В то же время никто из западных лидеров не позволял себе настолько далеко продвинуться в двусторонних отношениях вопреки политике сдерживания. Такая геополитическая двойственность Макрона может стать для России как благом, так и новыми кризисами.
Сам факт, что Макрон пригласил Путина в Версаль, вызвал во французской политической элите противоречивую реакцию. Республиканцы, с которыми у президента сейчас крайне конкурентные отношения накануне парламентских выборов, не могут хвалить этот жест, даже если среди них многие считали важным восстановить отношения с Москвой. Для социалистов решение Макрона стало настоящим ударом: нового президента обзывали «новым Фийоном», критиковали за готовность прогнуться перед русским медведем. Его место не в Версале, а в Гааге, говорили противники Путина.
Макрон своим приглашением, с одной стороны, расширил свои возможности в международной политике как лидер одной из ключевых европейских держав, но с другой — взял на себя внутриполитические риски, связанные с негативным отношением французской элиты к российскому лидеру. Международные, проевропейские амбиции Макрона берут верх над внутриполитическими приоритетами.
Кремлевские цели
Что хочет российское руководство от Франции — вопрос более простой. Мечта России — условный Жак Ширак, готовый торговать и зарабатывать вместе с Россией, по-тихому договариваться по сложным геополитическим вопросам, обходя острые углы и прагматично подстраиваясь друг под друга. Трудно сейчас сказать, какова была бы политика Ширака в условиях украинского кризиса, но Путин, по крайней мере, прекрасно знает, какой он хотел бы видеть «разумную» внешнеполитическую линию Парижа.
По Украине — наращивание давления на Киев в плане выполнения Минских соглашений и признание правоты Москвы, утверждающей, что все свои обязательства она прекрасно выполняет. По Сирии — готовность присоединиться к антиигиловской коалиции (во главе с Россией), причем на правах младших партнеров: логика Москвы заключается в том, что только Россия имеет легитимное право и официальный мандат Дамаска на ведение боевых операций в стране. В идеале было бы неплохо продумать постепенную отмену санкций, замораживание проблемы Крыма, восстановление всех институтов и площадок двустороннего сотрудничества.
Понятно, что всех этих шагов никто от нового президента Франции в Москве не ждал. Перед российской стороной пока стояли предварительные задачи. Во-первых, изучить психологический портрет Макрона, его лидерские качества, понять уровень профессиональной компетентности по международным вопросам и экономике. Владимир Путин, называвший себя когда-то «специалистом по общению с людьми», нередко использует свое умение находить подход к собеседникам.
Этот особый талант, создающий у партнеров чувство обволакивающего понимания и теплоты, а также предельной откровенности (что и подкупает), должен был помочь выстроить особые личные отношения с Макроном. «Я убежден, что фундаментальные интересы России и Франции гораздо важнее текущей политической конъюнктуры», — заявил Путин на итоговой пресс-конференции, фактически призывая выбросить всякие ценности и сосредоточиться на чистом прагматизме.
Вторая задача визита, более рутинная, решалась уже самим фактом встречи: показать Вашингтону и Берлину, Лондону и Брюсселю, что с Россией можно и нужно вести диалог, санкционная политика не должна означать прекращение сотрудничества, а политика сдерживания ошибочна и ведет в никуда. Макрон первым это понял, как бы говорит Путин Западу своим приездом.
Проблема обеих задач заключается в том, что сейчас очень сложно сформулировать условные дорожные карты, по которым Москва и Париж могли бы выйти из кризиса в отношениях и восстановить прежний уровень сотрудничества. Взаимное недоверие и опасность внешней политики Кремля в глазах Запада в последние три года только увеличиваются.
План Макрона
Приглашение Путина в Версаль стало громкой заявкой президента Франции на роль нового геополитического лидера Западной Европы. Решение было принято не только в контексте двусторонних отношений, но в контексте отношений Франции с западным миром, и прежде всего с ЕС.
Макрон пришел на пост президента вместе с большим европейским проектом: укрепление франко-немецкого альянса, реформа ЕС, трансформация трудовых отношений внутри Европы и умеренный протекционизм в отношении французских производителей. Очень амбициозный проект, прохладно встреченный Ангелой Меркель, тем не менее подразумевает совершенно новую роль Франции не только внутри ЕС, но и на международной арене, прежде всего на антитеррористическом направлении. Три кита внешнеполитической доктрины Макрона: Африка, Ближний Восток и Европа — будут задавать новую динамику внешней политики Парижа.
Пригласив Путина, Макрон продемонстрировал своим западным партнерам способность и готовность прямо говорить с «плохими парнями», очерчивать для них красные линии, диктовать условия и разделять прагматические задачи и ценностные приоритеты. Российский президент в такой ситуации оказался не столько субъектом, сколько инструментом реализации нового внешнеполитического подхода Макрона.
Пригласив Путина в Версаль, Макрон одновременно отстроился от своего предшественника Олланда, в близости к которому его обвиняли на протяжении всей избирательной кампании. Олланд, отказавшийся принимать Путина в октябре прошлого года по предварительно проработанной программе, спровоцировал срыв визита, добавив аргументов тем, кто указывал на слабость внешней политики Франции. Макрон своим шагом подчеркивает ошибочность подхода своего предшественника, однозначно выбиравшего ценности, а не прагматизм. Макрон, судя по итогам визита, выбирать между двумя подходами не намерен: президент Франции готов отстаивать и ценности, и прагматичные интересы, требующие иногда большей гибкости.
Новый прагматизм
Сотрудничество с Россией нужно Макрону прежде всего для того, чтобы продвинуться в урегулировании сирийского конфликта. Предварительно пока мало что известно, но Париж предлагает Москве создать рабочую группу и «в практическом плане наладить взаимодействие по борьбе с террористической угрозой». У России пока не было подобной площадки по Сирии ни с Францией, ни с Германией, а ключевым западным партнером оставался Вашингтон и лично госсекретарь Джон Керри.
Макрон, судя по всему, пытается перехватить сирийскую эстафету у Вашингтона. Цель рабочей группы — анализ потенциала сотрудничества России и Франции по Сирии, создание новой площадки для диалога. Но коридор возможностей кажется крайне узким: Париж не признавал легитимности Башара Асада (что не исключает переговоров с ним), требовал расследования его военных преступлений, осуждал апрельскую химическую атаку, однозначно обвиняя в ней режим.
Москва попытается втянуть Францию в свою сирийскую кампанию на собственных условиях. Макрон на пресс-конференции заявил, что любые химические атаки со стороны режима будут тут же получать жесткий ответ. Однако он также признал важность сохранения целостности сирийского государства — ключевой аргумент Москвы в пользу более гибкого подхода к Асаду и его судьбе.
Если Франции удастся сформулировать собственный сирийский проект, да еще и заручиться поддержкой Германии, сотрудничество с Москвой рискует обернуться новым витком геополитической конкуренции.
Еще одна противоречивая инициатива — идея создать франко-российский гражданский форум: площадку для взаимодействия между гражданским обществом России и Франции. Инициатива интересная, но оставляет много вопросов. Например, Кремль вполне может (и справедливо) опасаться, что новая площадка будет использована для «ценностных нравоучений» со стороны более «продвинутого» западного партнера по вопросам демократии, защиты прав человека, свобод. Есть риск и для Парижа, которому вряд ли понравится «системное» российское гражданское общество и диалог с дистиллированными конструктивными НКО, выращенными в кремлевских пробирках.
По итогам встречи Макрон предложил активизировать и нормандский формат — еще одна скользкая тема, по которой у Москвы и Парижа пока слишком разные позиции. В ценностном плане политика Макрона вряд ли будет существенно отличаться от жесткой линии по Украине Олланда или Ангелы Меркель. Оба убеждены, что Россия несет ответственность за восточноукраинский конфликт и напрямую вовлечена в боевые действия в Донбассе, нарушая суверенитет независимого государства.
России встреча с Макронам принесла две хорошие новости. Первая — Париж отказывается от политики сдерживания в отношении России, что подразумевало, в числе прочих ограничителей, замораживание институтов «стратегического экономического диалога», как выразился Макрон. Сейчас будут предприняты усилия к их размораживанию, что действительно кажется концептуальным пересмотром прежней линии Парижа.
Вторая новость — публичный отказ Макрона поднимать болезненную для России тему прав человека в нравоучительном формате. «Что касается вопроса прав человека и других, мы об этом говорили. Да, мы упоминали конкретные случаи, но мы не будем публично упоминать эти частные случаи. Я не думаю, что это поможет продвижению дел в этих вопросах», — сказал президент Франции, не пожелав политизировать проблему, в том числе острую тему преступлений против геев в Чечне. «Мы будем вместе отслеживать эту ситуацию», — сказал Макрон, не противопоставляя себя Путину, а объединяясь с ним. В то же время сигнал Москве о недопустимости таких преступлений все же был послан: в день визита Путина Франция дала первое политическое убежище одному из пострадавших от гонений в Чеченской Республике.
Холод Версаля
Итоговая пресс-конференция Макрона и Путина, где оба лидера говорили о необходимости сотрудничества и совместных интересах, была испорчена ложкой дегтя: глава Франции отчитал франкоязычные RT и «Спутник» за распространение клеветы, что звучало и как косвенное обвинение в адрес присутствовавшего Путина. Речь президента Франции по этому сюжету была настолько эмоциональной и жесткой, что во многом перечеркивала весь тот позитив, который был представлен публике по завершении успешных на первый взгляд переговоров.
Макрон дал понять, что не сомневается в скоординированной информационной кампании против него, запущенной по указанию Кремля и как минимум с ведома российского президента. «Нам придется работать с Россией», — неоднократно говорил Макрон. Но своей критикой российских СМИ он также продемонстрировал, что и Путину, хочет он того или нет, придется теперь работать с тем президентом Франции, которого избрал французский народ.
То, что сегодня происходит между Россией и Францией, напоминает начало сентября прошлого года: тогда, после крайне напряженных переговоров США и России по Сирии, был наконец достигнут компромисс, который провалился на практике всего несколько дней спустя. И Россия, и США, полные политической воли и желания договориться, стали в очередной раз жертвами глубочайшего взаимного недоверия, усугубившегося за последние несколько лет.
Россия и Франция на сегодня тоже полны решимости не только к нормализации отношений, но и к практическому, скрупулезному сотрудничеству по самым острым темам, прежде всего по Сирии. Восстанавливается и инфраструктура двустороннего диалога: гражданский форум, гуманитарное сотрудничество, экономические проекты.
Но нынешний задел кажется очень хрупким. Сказываются и особенности текущего положения Франции: удастся ли Макрону сформулировать геополитическое предложение от имени Европы, или это будет страновая инициатива? Как это будет соотноситься с хаотичным и непредсказуемым поведением Трампа? Как новая прагматично-амбициозная линия Парижа будет воспринята сдержанной Германией?
Владимир Путин ответно пригласил Эммануэля Макрона в Россию, предложив, по примеру Петра Первого, погостить несколько недель. Дипломатические команды обеих стран получили первые очертания для будущих дорожных карт и основу для большой тяжелой подготовки к наверняка планирующемуся визиту французского лидера в Россию. В отличие от Обамы у Макрона еще есть впереди пять лет, способные изменить ход истории.
Татьяна Становая
