В книге рассматриваются все периоды истории Белоруссии: древнерусский, литовско-польский, имперский и советский, и в каждом из них прослеживается единая нить общерусской историко-культурной традиции.
В интервью изданию Ukraina.ru Зинькевич рассказал о различиях в трактовке истории своей страны и ее персоналий между белорусскими историками-националистами и его «общерусской» концепцией.
- Как возникла идея вашей книги? Почему в ее названии есть слово «несвядомая»? Что вы этим хотите сказать?
— Когда я учился на историческом факультете Белорусского государственного университета, а затем — в аспирантуре, я собрал большое количество материалов по белорусской истории, которые полностью опровергают концепции местечковых националистов и показывают, что белорусы — самобытная часть общерусской цивилизации.
Я решил написать на основе этих материалов книгу о нашей истории, потому что прилавки всех книжных магазинов Беларуси завалены псевдонаучными трудами, в которых в качестве белорусских героев изображаются литовские князья и польские мятежники. Мне хотелось, чтобы мои соотечественники почитали своих, а не чужих героев, поэтому я и взялся за написание «Несвядомой истории».
Книга названа так, потому что в ней белорусская история излагается без националистических искажений и передёргиваний, свойственных так называемым «свядомым» (сознательным) мифотворцам.
- Одобряет ли руководство Беларуси такую трактовку белорусской истории?
— Президент Беларуси Александр Лукашенко призывал пресекать «попытки придать забвению славянские корни белорусского народа, растворить наше прошлое в истории, как Польши, так и Литвы». Так что он, как и я, против «свядомой» трактовки нашей истории.
- Свободно ли ваша книга продается в белорусских магазинах? Просто по этому поводу есть противоречивая информация.
— Информация на этот счёт действительно противоречивая. Некоторые источники сообщают, что книгу изымают из продажи и даже проверяют на экстремизм. Однако я своими глазами видел её в минском магазине «Академкнига».
Если книгу действительно где-то изымают из продажи, то меня это удивляет. Мне кажется, «Несвядомая история» сегодня очень нужна нашей стране, и её успех у читателей это подтверждает.
- Как официальная белорусская историография трактует Киевскую Русь? Как «колыбель трех братских народов», как это было в советские времена или как-то иначе?
— Пока Киевская Русь трактуется в школьных и вузовских учебниках как общая историческая колыбель всех восточных славян (русских в широком смысле слова).
Однако существует тревожная тенденция, связанная с восприятием удельного Полоцкого княжества в качестве «белорусской державы», «суверенного государства», ничего общего не имеющего с остальной Русью.
В своей книге я показываю, что Полоцк был таким же древнерусским городом, как Киев и Новгород, а то, что белорусские националисты называют «полоцкой династией», было лишь региональной ветвью династии Рюриковичей.
В белорусской националистической историографии, как и в украинской, великороссы считаются угро-финнами, а сами белорусы — балтами. Эта точка зрения не имеет научных оснований, и об этом я тоже пишу в своей книге.
- Белорусские националисты считают, что нынешних граждан Белоруссии правильнее называть не «белорусами», а «литвинами», так они потомки жителей Великого княжества Литовского. «Свядомые» белорусы себя даже называют именно «литвинами».
— Литвинизм — это псевдонациональная идентичность, характерная для ультрарусофобской части белорусского общества. Если несколько упростить ситуацию, можно сказать, что в Беларуси существуют две нации — белорусы и литвины. Белорусы считают себя частью общерусской цивилизации и видят свои корни в Древней Руси.
Литвины же категорически отрицают собственную русскость, воображая себя частью «Западного мира» и выводят свою родословную из Великого княжества Литовского и Речи Посполитой.
Нет никаких оснований полагать, что высший слой Белой Руси играл значимую роль в формировании Великого княжества Литовского или заставлял литовских князей считаться со своими интересами.
При этом ВКЛ не являлось исключительно литовским государством: до начала XVII века делопроизводство в государстве велось на западнорусском (старобелорусском) литературном языке, большинство шляхетских родов происходили из древних русских фамилий (Острожские, Сапеги, Ходкевичи, Огинские и многие другие), и до полонизации и окатоличивания они являлись носителями русского самосознания и исповедовали православие.
Основную массу населения ВКЛ составляли русские (предки белорусов и украинцев). Литовский период истории Беларуси — неотъемлемая часть белорусского этногенеза и, вне всякого сомнения, важнейшая веха в развитии белорусской (западнорусской) культуры.
- Чем стала для белорусов Речь Посполитая? Как белорусы восприняли первый раздел Польши, по которому к России была присоединены белорусские земли?
— Двухсотлетнее нахождение белорусских земель в составе Речи Посполитой является, пожалуй, самой печальной страницей в истории Беларуси. Предки белорусов подвергались там жестокому национальному и социальному гнёту.
К моменту разделов Речи Посполитой весь высший слой Белой Руси подвергся полонизации, а (бело)русскость сохранилась лишь на уровне «попа да холопа», то есть в среде православного духовенства и крестьянства.
Если бы Речь Посполитая не была ликвидирована, то о белорусах столетия спустя напоминали бы лишь музейные экспонаты. Такая участь постигла, к примеру, германизованных полабских славян.
О том, как сами белорусы восприняли воссоединение их края с единоплеменной Великороссией, красноречиво говорят воспоминания известного белорусского историка XIX века Михаила Осиповича Кояловича: «После третьего раздела Польши мой отец, тогда уже сорока трёх лет, очутился за границей России, в прусском государстве. Его мать, а моя бабка, возмутилась, что семья оказалась не только в Польше, но и под властью немцев и, несмотря на запрещение переселяться в Россию лицам мужского пола, ночью, в сундуке с просверленными дырками, контрабандным путём перевезла моего отца через Неман и торжественно выпустила на русскую землю».
Русское правительство не сразу начало проводить на территорию Беларуси политику деполонизации (это более корректное название, чем «русификация»), поскольку первое время после разделов Речи Посполитой считалось, что Белая Русь — это польская территория. И действительно, всё высшее сословие там было польским по культуре и самосознанию.
Понимание того, что Беларусь — это не Польша, пришло только после подавления польского мятежа 1863 года, в усмирении которого активное участие приняли белорусские крестьяне.
- Как вы трактуете польское восстание 1863 года, которое в советское историографии считалось восстанием не только поляков, но и литовцев и белорусов?
— Этот мятеж был польским, а не белорусским. Об этом свидетельствуют исторические факты. Во-первых, целью восстания было восстановление польского государства в границах 1772 года, что для Белой Руси означало тотальную полонизацию и окатоличивание.
Во-вторых, повстанцы давали присягу следующего содержания: «Присягаем во имя Пресвятой Троицы и клянёмся на ранах Христа, что нашей родине Польше будем служить верно и исполнять, во имя того же отечества Польши, все приказания, предписанные нам начальниками…» В-третьих, один из руководителей мятежа, Винцент Константы Калиновский, обращаясь к жителям Беларуси, писал в «Письме Яськи-Господаря из-под Вильны к мужикам земли польской»: «…разве ж мы, децюки, сидеть будем? Мы, что живём на земле Польской, что едим хлеб Польский, мы, Поляки из веков вечных».
- Еще в советской историографии национальность Кастуся Калиновского, предводителя восставших, действовавших на территории Белоруссии, определялась как белорусская? То есть он подавался как герой белорусского народа, сражавшийся с царизмом. А как вы его оцениваете в своей книге?
— Винцент Константы Калиновский (в начале XX века переименованный местечковыми белорусскими националистами в Кастуся) — на самом деле, руководитель польского мятежа на территории Беларуси и Литвы. Его банды развернули чудовищный террор против мирного белорусского населения, в основном крестьян и православных священников.
- А какова роль другого героя тех событий — генерал-губернатора Михаила Муравьева-Виленский — для Белоруссии?
— Он не только усмирил мятеж и спас белорусов от бесчинств польских мятежников, но и провёл ряд реформ в интересах белорусского крестьянства и духовенства.
- Почему белорусские националисты подняли на знамя героя польского восстания 1794 года Костюшко, поляка, родившегося на территории Белоруссии?
— Анджей Тадеуш Бонавентура Костюшко нужен местечковым националистам как герой антироссийского восстания. Россия для этой публики — главный враг, а потому им приходится «обелорусивать» часть польской истории. Это касается и Костюшко, и Калиновского.
- Как «свядомая» историография относится к немецкой оккупации Белоруссии во время Великой Отечественной и тогдашним коллаборантам?
— Декларируемый антисоветизм местечковых националистов нередко приводит их к оправданию белорусских пособников нацистов.
Так, в составленной белорусским историком Владимиром Орловым книге «Имена свободы», где собраны краткие биографии людей, чьи имена «будут жить, пока живёт Беларусь», нашлось место руководителю белорусского антисоветского сопротивления в годы Великой Отечественной войны и послевоенный период Михаилу Витушко, лидеру сотрудничавшей с Абвером Белорусской независимой партии Винценту Годлевскому, командующему коллаборационистским формированием «Белорусская краевая оборона» Францу Кушелю и бургомистру Борисова Станиславу Станкевичу, и другим.
Однако в Беларуси, потерявшей в годы Великой Отечественной войны каждого третьего жителя, героизация коллаборационистов воспринимается крайне негативно, а потому «свядомым» историком приходится весьма осторожно проводить линию на пересмотр советского взгляда на ту войну.
- В чем, по-вашему, опасность «свядомой» белорусской историографии для судьбы Белоруссии?
— На мой взгляд, история — это наука не только о прошлом, но и о будущем. Историческое сознание граждан определяет их политические устремления и задаёт вектор развития страны.
Мы видели, что на Украине националистическое видение прошлого вылилось сначала в маниакальное желание отвернуться от Москвы и «стать частью Европы», а затем — в кровавую бойню сначала на Евромайдане, а потом и на Востоке страны, где отворачиваться от Москвы большинство жителей не хотело.
Я убеждён, что насаждение националистической историографии в Беларуси приведёт к столь же трагическим последствиям.
Александр Терехов-Круглый
