На фоне имитирующего инфаркт днепропетровского бизнесмена Геннадия Корбана, залегшего в больницу преступника — нардепа Игоря Мосейчука, свободовца Игоря Мирошниченко, избитого любовником своей бывшей жены (список можно продолжить), антифашисты братья Лужецкие, которых уже 15 месяцев держат в одиночных камерах Галицкого СИЗО, выглядят мужественными и несломленными борцами за справедливость.
Наверное, не каждый человек мог бы выдержать моральные и физические пытки, которым подвергаются Лужецкие. Их вина заключается лишь в том, что открыто выступили против фашизма на Украине и не поддержали кровавый переворот, в том, что оказались приверженцами русской культуры.
За долгие месяцы пыток и лишений, шантажа и откровенных угроз их семьям они не дрогнули и не сломились. Но хваленое европейское сообщество не желает замечать подобных фактов, а омбудсмен Украины Валерия Лутковская даже не отвечает на письма. Что это – банальная трусость или нежелание видеть очевидное? Видимо, и то, и другое. На Украину, как въедливый смог, опустился страх. Сегодня человека могут бросить в застенки за телефонный разговор, в котором он сочувствует жителям расстрелянного Востока, за чтение запрещенной русской литературы, за протест против неофашистской власти. И это действительно страшно.
Иногда у братьев Лужецких опускаются руки. Учитывая скорость, с которой рассматриваются в суде тома сфабрикованных уголовных дел, слушания могут продолжаться годами.
Официально братьев Лужецких обвиняют по шести статьям УК Украины, а именно: ч.3 ст.109 — действия, направленные на насильственное изменение или свержение конституционного строя или на захват государственной власти; ч.2 ст.110 — посягательство на территориальную целостность и неприкосновенность Украины; ч.1 ст.111 — государственная измена; ч.1 ст.258-3 — создание террористической группы или террористической организации; ч.2 ст.258-4 — содействия совершению террористического акта; ч.3 ст.258-5 — финансирование терроризма.
Уже были опрошены все «свидетели» в зале суда, которых успела завербовать СБУ для дачи фальшивых показаний, которые ничем не подкрепляются. Но единственная «вина» Лужецких заключается в том, что они пытались говорить правду. Не молчали.
Братья Ярослав и Дмитрий Лужецкие бизнесмены. Занимались строительным бизнесом в разных городах Украины и России. Собственно, все беды начались у них, когда во время майдана свора боевиков «Правого сектора» и так называемой самообороны ворвалась к ним в офис. Их требованием было – оказание спонсорской помощи. Но Лужецкие им отказали.
Фактически факт незаконного вторжения в офис и требование денег – это рэкет. Но правоохранительные органы этим фактом не озаботились. Мало того, бандитскими формированиями были разгромлены и разграблены и сам офис, и квартира на Крещатике, арендованная братьями. Но правоохранительные органы и тут проявили пассивность. Закон на Украине с этого времени уже не действует, а разгул преступности набирает обороты. На какое-то время братья уехали из Украины. Но потом вернулись забрать свои семьи, которым уже начали поступать угрозы.
Выдал братьев Службе безопасности Украины их родной отец. И это был еще один удар для Ярослава и Дмитрия.
Но чтобы понять, почему так произошло, нужно обратиться к страницам книги, которую Лужецкие пишут в застенках. Мы приведем несколько эпизодов из записей Ярослава:
«… Родственники нашего папы — украинские интеллигенты, они были против брачного союза с нашей мамой, так как ее родители были русскими переселенцами. Три папиных брата и дедушка не любили маму за то, что она русская.
С рождения родным языком был для нас русский, но ходили мы в украинскую школу. Мама хотела, что бы мы знали язык страны отца, страны, в которой я родился и живу… Я всегда себя считал русским украинцем и с детства думал, что мы один народ. Но родители развелись, и в 1994 году мама вынуждена была отдать нас с братом папе из-за тяжелой финансовой ситуации на Украине. Когда мы переехали в Тернополь (западная Украина) у нас в сознании все изменилось, мы увидели другую Украину и других людей, где для нас, русскоязычных, не было места. Школьное время было тяжелым, нас презирали, и к нам привязали с 3 класса прозвище «зеки» (они всех русских считали зеками), родители детей и учителя тоже настраивали детей против нас, и в конечном итоге с нами никто не дружил и не общался. За время учебы наш украинский преобразился на украинский с западным акцентом. Все родственники папы при всех встречах ругали нас за русскую речь и называли кацапами и москалями».
«Я видел, как мои знакомые ездили в националистические лагеря «Пласт», на которые выделяли деньги США. Там учили, что Бандера — герой, а они – новая украинская повстанческая армия, и русские им не друзья. Наша молодежь проводила все лето в таких лагерях. На национальной почве в городе устраивались драки и были даже убийства. Если ты заговорил на русском, тебя могли побить. Но мы душой чувствовали, что украинцы и русские не должны враждовать, и не могли уже во взрослой жизни смириться с национализмом».
«С сентября 2013 года мы часто ездили в Киев, а с января 2014 мы переехали в столицу, чтобы контролировать работу офиса. Мы жили рядом с Верховной Радой. Весь этот переворот происходил на наших глазах. Тогда я увидел знакомых из Тернополя, которые 10-12 лет назад были в националистических лагерях «Пласт», и я вспомнил их слова, что они новая УПА, они еще в январе сказали мне, что майдан пойдет войной на Донбасс…
В тот момент я понял, что не могу стоять в стороне, когда такое творится…
Сначала люди вышли на майдан с протестом против «Беркута», который «побил детей» (уже доказано, что это провокация со стороны тогдашней оппозиции). Треть майдана – это парни и девушки, которые прошли лагеря «Пласт» и подобные ему, остальных уже зацепили: если ты патриот, то должен выйти.
На западной Украине во время майдана бизнесменов заставляли скидываться финансово на поддержку этого беспредела, а кто отказывался – «отжимали» бизнес. Мы с братом выступали открыто в поддержку «Беркута» и антимайдана, против силового захвата власти. Мы призывали западную Украину, где прожили 20 лет, где создали семьи, где родились наши дети, где открыли первый свой бизнес, остановиться и начать рассуждать логично, представить, к чему приведет этот переворот. Но люди не хотели думать».
«В начале февраля напали на нашу квартиру в Киеве, где жили мы с братом. Навел их на нас товарищ из Тернополя. Потому мы его и впустили, не догадываясь, что с ним еще пять человек в балаклавах с холодным и огнестрельным оружием. Они разгромили квартиру полностью. Хорошо, что не убили. Пригрозили, что мы ответим в большей мере, если не прекратим наши призывы к западной Украине и не поменяем политические взгляды, а также передали привет от «Правого сектора»… Перед уходом они подожгли одну из наших машин, «АУДИ А8».
Ну, мы не из тех, кого испугаешь и заставишь замолчать. Мы дальше продолжали говорить правду, а семьи вывезли в надежное место, чтобы бандиты из «Правого сектора» не смогли к ним добраться… После того как убежал наш президент, пошло давление на бизнес со всех сторон.
Однажды мы переходили дорогу. Какие-то люди затолкали нас в микроавтобус и повезли в неизвестном направлении. Нас держали в помещении два дня без воды и пищи, а в конце нам было сказано переписать фирму и все имущество на одного сотника с «Правого сектора» для того, чтобы остаться в живых нам и нашим семьям. Нам пришлось на это согласиться…».
А потом, как мы уже сказали, была поездка в Россию и возвращение за семьями. Следом – арест.
Мы попросили прокомментировать ситуацию инсайдера по имени Андрей, который поддерживает связь с братьями.
— Скажите, почему братьев обвиняют в создании террористической группы и других смертных грехах?
— Содержание на протяжении 15 месяцев братьев Лужецких в галицком СИЗО — одна из самых бессовестных и вопиющих фальсификаций нынешней украинской власти. Лужецкие действительно вернулись ненадолго на Украину. Здесь они решили набрать людей на стройку. Понимаете, тут оставались специалисты, с которыми они уже сработались, коллектив. Этим людям теперь надо было на что-то жить. Лужецкие их пригласили на работу в Россию. Позднее украинское правосудие все это подаст как факт вербовки граждан на войну за ДНР. Братья-то и в Донецкой народной республике никогда не были. Их взяли в одном из кафе, когда шел разговор о вербовке специалистов на строительство.
— Братья содержатся в одиночных камерах. Ухудшилось ли их здоровье за это время?
— Братья уже истощились от всего происходящего. На одном судебном заседании рассматривается, как правило, один том. Если учесть, что томов не один десяток, рассмотрение дела может затянуться на годы. На все суды приходят правосеки и так называемые участники самообороны майдана, агенты СБУ. Они давят на суд. Судьи их боятся, поэтому будут тянуть слушание до бесконечности. Но сидеть в одиночных камерах и разговаривать с четырьмя стенами, не зная, чего ожидать, это еще не самое худшее. Тяжелее знать, что сыновья живут без отцов и жены остались без обеспечения, осознавать, что ты ничем не можешь им помочь. Морально это тяжелей, так как несешь ответственность не только за себя. А физически за 15 месяцев здоровье Лужецких подкосилось. Постоянные головные и сердечные боли начались после того, как братьям пришлось почувствовать на себе, как СБУ выбивает показания. Их медленно убивают.
Братьев не раз заявляли на обмен. Только таким способом можно их освободить. Но 29 октября их снова не включили в список.
Когда братья задали вопрос прокурору: «Когда нас обменяют?» — то в ответ прозвучало: «А вы там никому не нужны!».
За 15 месяцев можно сделать вывод, что братья остались один на один в борьбе с украинским «правосудием». Поэтому я через прессу хочу обратиться к омбудсмену ДНР Дарье Морозовой. Спасите братьев, иначе их сгноят в застенках.
— Каков их моральный настрой? Ведь провести столько времени в одиночке сможет не каждый. Чем простой человек может им помочь? Ведь молчать в такой ситуации нельзя.
— Настрой боевой. Они не сломились. За ними правда. Даже в сырых тюремных застенках они продолжают борьбу. Чем мы все можем им помочь? Гласностью. Нужно как можно шире распространять информацию о братьях Лужецких, о том, какой беспредел творится сегодня на Украине. К сожалению, ни одна украинская правозащитная организация даже не откликнулась на ситуацию.
Людмила Лях
