Украина не просто отвернулась от правды о трагедии в Одессе 2 мая 2014. Украина сажает за решетку неугодных очевидцев событий на Куликовом поле, а виновные в массовом убийстве остались на свободе.
Но очевидцы, даже сидя в СИЗО, не хотят молчать — они готовы стать свидетелями на всех обвинительных процессах и рассказать о том, что на самом деле произошло 2 мая 2014 года.
Один из таких людей, который за свою антимайданную позицию попал в одесское СИЗО — Анатолий Липовка.
Анатолия и еще шестерых человек посадили на скамью подсудимых за сепаратизм, точнее за то, что они после событий 2 мая… собирались ехать в Донбасс, чтобы присоединиться к ополчению.
Реальных доказательств у обвинения нет — они сфабрикованы. Анатолий был непосредственным участником трагедии в Одессе: вместе с народом вошел в Дом профсоюзов, а затем, когда ультрас (речь идёт о проукраински настроенных футбольных фанатах из Харькова) подожгли двери здания, спасал людей.
Он чудом выжил — его друзья, тоже выводившие людей, погибли ужасной смертью. Нам удалось связаться с Анатолием Липовкой по телефону — он говорит, что не может молчать, и пока есть возможность, должен рассказать все, что тогда видел и пережил.
«Главное, что все в Украине выворачивается наизнанку. Они же сами обстреливают города, а потом утверждают, что это сделали террористы в ДНР или ЛНР. Они замалчивают события в Доме профсоюзов, заявляя, что там работал спецназ ГРУ России. Да какой там спецназ ГРУ! Они хотят свою вину переложить на кого угодно. С этой ложью нельзя мириться», — говорит Анатолий.
Его фамилия значится в списках на обмен, которые Донецкая народная республика предоставила Украине со своей стороны. И Анатолий Липовка надеется, что этот обмен (или акт доброй воли как это сделали в ДНР, передав пленных Украине) все-таки состоится.
«Мы помогали людям выбираться из этого ада»
Как уже известно, когда несколько тысяч человек так называемых «евромайдановцев» (Анатолий говорит, что это были в основном ультрас, но были и представители «Правого сектора») добрались до площади Куликовово поле, они разгромили и сожгли возле Дома профсоюзов антимайдановский палаточный лагерь.
Антимайдановцев было намного меньше — всего несколько сот человек.
«Они и камни кидали, и зажигательную смесь бросали, и стреляли. Там был священник в одной из палаток — он в руках крест держал. Они начали рубить топором ему руку, в которой он крест держал», — рассказывает Анатолий.
Ну, а потом народ (это были обычные мирные одесситы, которые пришли выступить против майдана, а также активисты антимайданого движения, вооруженные одними палками) запаниковал и все бросились прятаться в Доме профсоюзов.
«Я и мои друзья начали кричать людям, чтобы они просто убегали и не заходили в это здание, так как это опасно. А некоторые антимайдановцы, например, Артем Давиченко, наоборот кричали, чтобы все прятались в здании. Когда люди туда массово зашли — человек 500, не меньше, Давиченко сел в автомобиль и уехал. После этого мы с ребятами зашли в здание, чтобы людей не бросать. Не знаю, был ли злой умысел у Давиченко — возможно у него просто шок был», — вспоминает Анатолий.
А потом нападающие подожгли двери здания, начался пожар и в здании наступил настоящий ад.
«Они не только подожгли здание. Там они еще и газ запустили, со сладковатым таким вкусом. Кто этого газа надышался — уже встать не смог. Анатолий и его друзья начали срочно выводить людей — через боковой вход, а потом через верхние этажи на крышу. Мы с другом вывели и фактически спасли около 20 человек», — говорит Липовка.
Он считает, что погибло гораздо больше людей, чем говорят власти. «Туда около 500 человек зашли. Как там могли погибнуть только 40 человек, если туда 500 человек зашли и смогли выйти не более 300-350 человек?», — недоумевает Анатолий. По его подсчетам, погибли не менее 130 человек.
«Там был нечеловеческий ужас»
Голос одессита уже почти не дрожит даже в самых жутких местах рассказа. «Там был настоящий ужас, нечеловеческий ужас. Одни погибли от пули, еще одних сожгли, третьих просто расстреляли из кустов, когда они выбегали из здания. Одного из погибших так и нашли с пулей в спине. Или просто добивали в „проходе смерти". И городские власти, и милиция спокойно стояла и на это смотрела! Они были в курсе дела», — отмечает Анатолий.
Он вспоминает женщину, которой из-за дыма некуда была бежать и она взобралась на окно. Она кричала «Помогите, убивают!». А ей кто-то кричал: «Слава нации!» и «Смерть ворогам!». А потом эта женщина выпала из окна и разбилась насмерть. А из окна кто-то вывесил украинский флаг. «Я видел все это сбоку, когда мы с людьми выбрались на кровлю», — рассказывает наш собеседник.
Он вспоминает своего товарища Алексея.
«Он помогал людей выводить через левую боковую дверь. Он вывел семь человек, люди ему говорят — не ходи больше, едем в больницу. А он отказался и вернулся снова людей спасать. И больше оттуда не вышел. Его потом нашли на полу с тремя пулевыми отверстиями. И он был прибит гвоздями к полу. Разве люди такое могли сделать? Это были не люди…»
Кстати, в следственных материалах по этим событиям о случае с Алексеем, а также других — от попадания пули, не было ни слова. «Украинские СМИ писали, что люди отравились угарным газом. Не показывали ни одного с огнестрельными ранениями», — вспоминает Липовка.
«Они сами не ожидали такого…»
Анатолий считает, что для нападавших майдановцев такое количество убитых стало неожиданностью.
«Они думали, что мы, безоружные испугаемся и убежим. А люди не убежали, безоружные люди начали сопротивляться. Это их и привело в такую ярость», — говорит Липовка.
И еще один важный момент. После того как газ рассеялся и пожар более-менее утих, в здание Дома профсоюзов зашла группа людей в одинаковой светло-серой форме.
«Их было человек 20. Они не говорили ни по-русски, ни по-английски. Что-то восточноевропейское… Чешский язык, может быть (здесь стоит вспомнить о неких иностранцах, бегавших в Одессе 2 мая со странными склянками). У нескольких из них были пистолеты. Чтобы они в кого-то стреляли, я не видел. Но на кураторов они были похожи. Потому как ультрас вообще все очень молодые были — лет по 17-20. И их просто всех организовали», — замечает Анатолий.
