Верховная рада в четверг приняла ряд законов:
- о запрете коммунистического и национал-социалистического (нацистского) тоталитарных режимов на Украине и их символики;
- о признании борцами за независимость таких организаций, как УПА, ОУН, Союз освобождения Украины, УСС, УНР, Гетманат, ЗУНР, партизанские и повстанческие отряды Приднепровья, Карпатскую сечь, Сойм Карпатской Украины, Украинский Хельсинский союз и тому подобные
- о замене термина «Великая отечественная война» на «Вторая мировая» и об установлении Дня памяти 8 мая.
Как стоит отнестись к такому противоречию — запрет пропаганды всего нацистского и признание ОУН-УПА освободителями? Как данные законы воспримет большинство населения Украины? На эти вопросы изданию «Украина.Ру» ответил политолог, кандидат исторических наук, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики РГГУ Сергей Маркедонов.
— Это противоречием не является, поскольку проект, который сейчас реализуется на Украине, во многом является антироссийским. Здесь нет противоречий, здесь как раз, с точки зрения реализаторов этого проекта, всё логично.
Во многом ситуация повторяет прибалтийский опыт. Потому что такое отождествление коммунистической и нацистской идеологии на законодательном уровне уже было проведено в Литве. Что касается 8 мая, так многие из постсоветских республик тоже переходят на этот день. Так они подводят определенную черту под советской традицией этого праздника и пытаются вынести Советский Союз за скобки. Хотя я не понимаю, честно говоря, как это можно сделать.
Основные черты такого проекта как ревизионизм по отношению к Великой Отечественной Войне, отрицание советского периода и очень жесткое противопоставление себя России — вот основные три базовых элемента, которые характерны для нынешнего украинского проекта.
Надо понимать, что хотя подобного рода законопроекты непосредственно не имеют отношения к конфликту на юго-востоке Украины, тем не менее они создают определенный контекст, определенный психологический фон, от которого никуда не деться. Да, мы можем абстрагироваться от этого и говорить о том, что есть Минские соглашения, которые надо выполнять. Но психологически такого рода законопроекты не способствуют диалогу, который должен был быть и который в Минских соглашениях определяется как инклюзивный национальный диалог.
Если вы собираетесь строить некое общество, состоящее из разных сегментов, вы должны, в таком случае, не педалировать то, что отдельные сегменты могут отторгать. Очевидно, что в Донбассе и даже в других регионах Украины далеко не все с восторгом будут воспринимать ОУН-УПА в качестве освободителей.
Инклюзивный диалог, прописанный в Минских соглашениях, может не состояться или будет затруднен. Еще раз повторю, непосредственного отношения к конфликту в Донбассе эти законы не имеют, но они создают негативный психологический фон.
Все мы люди. И психологические моменты никто не может исключать полностью, как бы ни хотелось прагматики. То есть принятие данных законов — вещь, работающая против диалога, против прагматизации отношений для решения сложного вооруженного конфликта.
Пока рано говорить о том, как принятые сегодня законопроекты оценит большинство рядовых украинцев. Я бы подождал определенного социологического исследования. Кроме того, в социологических данных очень многое зависит от вопросов, которые задают людям, от определенных ощущений. Если сегодня, например, многие люди на Украине рассматривают Россию в качестве агрессора или оккупанта, то они могут воспринять эти законы хорошо.
Это, однако, не значит, что так будет всегда, и что через год или два оценки не поменяются. Поэтому даже если сейчас мы получим некие социологические данные, которые покажут поддержку, в любом случае нужно будет учесть нюансы, о которых стоит говорить отдельно.
Я бы сейчас предостерег экспертов, которые могут получить некие выводы социологического мониторинга и начать делать обобщения — не надо спешить. Нужно учитывать определенный психологический настрой, контексты и нюансы.
