… Майдан Незалежности, 22 февраля 2015 года. Неприютный, ветреный февральский день. Сотни людей: мужчины в камуфляже, другие в — гражданке и в лыжных шапочках, женщины с колясками, молодые люди с дредами, девушки в гламурных белых шубках, пожилые женщины в поношенных пальто, какой-то явно фиктивный инвалид с ящиком для пожертвований участникам АТО…
Вообще детей много, и совсем маленьких, в колясках, подростки с родителями. На кустах вдоль части Институтской, переименованной в улицу «Героев Небесной сотни», бумажные белые ангелы, пластиковые фонарики-свечки, букеты цветов.
День для Украины важный — отмечают годовщину Евромайдана, поминают павших, то есть «Героев Небесной сотни». Прислушиваемся к разговорам. «Та их тут специально вбили снайперА, — рассказывает на какой-то смеси украинского и русского одна женщина другой, — це ж януковичи».
Холодный ветер шевелит бумажных ангелов… Кто убил, почему и зачем отстреливал манифестантов, ставших Героями Небесной сотни, никто не знает. И победители вот уже год ничего, кроме мифов, предъявить народу не могут. Про милиционеров, так же погибших на этих ста метрах, вообще никакой информации — ни портретов, ни мемориальных плит.
А ведь они погибли здесь, защищая государство — и от рук активных защитников Майдана, и от пуль неизвестных снайперов. Только одним здесь поставили мемориальные доски и вдоль улицы разместили их фотографии, возложили им цветы, а другим погибшим, тем, кому, несмотря на то, что они были в те дни официальными защитниками государства, даже оружия не выдали — ни памятников, ни фотографий, ни поминания. Как будто их и не было — простых украинских парней, облеченных в форму государственных защитников, погибших на этой же мостовой.
В одном месте на Майдане разглядываю гранитные уступы у торгового центра «Глобус» — они покорёжены жаром полыхавших здесь год назад шин, гранит до сих пор во въевшейся в него копоти…
Тогда, год назад, строй майдановцев шел на строй отступавших под их напором милиционеров. И те, и другие прикрывались щитами с дырками в верхней части «для глаз». Только у майдановцев это были в основном самодельные металлические щиты, а у милиционеров — алюминиевые. У наступавших — лыжные и строительные каски на головах и бейсбольные биты и самодельные палицы в руках, а у милиционеров — пластиковые шлемы и пластиковые дубинки. Но главное отличие было в другом — из рядов наступавших майдановцев в сторону милиционеров летели бутылки с зажигательной смесью и здесь некоторые из них, милиционеров, падали на снег, пытаясь загасить на себе пламя, срывали с себя одежду, шлемы, от ужаса и от боли катались по мостовой…
Сегодня тихо, никто никого не сжигает адской смесью коктейля Молотова, нет ни касок, ни щитов (несколько, правда, стоят в виде мемориального памятника жертвам Майдана), зато вдоль Институтской выстроился строй новых охранителей нового режима. Новые защитники режима в полевой форме без опознавательных знаков стоят строем и сминают киевлян в кучу, оттесняя их к тротуару без всякой нужды — просто потому, что кто-то так распорядился. Именно на этом самом месте, где нас теснят к краю дороги охранники, ровно года назад снайперы безнаказанно отстреливали и манифестантов и милиционеров. Только одних, в этой спрессованной новыми охранниками толпе, поминают как Героев, а других уничижительно называют «януковичами»… Хотя они просто и честно выполняли свой долг.
Но мифы… Мифы их разделили, сделав одних Героями, а других — душителями прав и свобод граждан. Одним посвящают стихи, стенды, песни и даже поминают на панихиде, а других, погибших от тех же пуль тех же снайперов, сгоревших заживо от коктейлей Молотова, никто не вспомнил, не помянул, ни сказал о них в этот день ни одного слова.
Мифы, рождающиеся на наших глазах, мифы, превращающие одних в героев, а других в изгоев, вот, чем примечательно наше время. Если вам по телевизору с утра до вечера внушают, что ваши беды — из-за жителей мятежного востока страны, что защищавшие государство, право и закон милиционеры — враги народа, а стрелявшие в них из охотничьих ружей и сжигавшие их коктейлями Молотова манифестанты — герои, вы начинаете почему-то легко в это верить. Я вспоминаю, как год назад, те, кто погибли на Майдане, а так же те, кто, возможно, потом погибли во время АТО под Иловайском или в Дебальцево, кричали вышедшим на сцену Майдана тогдашним лидерам оппозиции «Ганьба!» («Позор!») и гнали их с Майдана. Они уходили и приходили снова, отоспавшись в загородных домах и в теплых квартирах, и снова и снова демонстрировали свое единство с протестующим народом, который их не принимал и не признавал. Но они, как истинные «политические животные», понимали, что, когда придет ИХ время, они сочинят мифы, в которых обелят одних и очернят других.
Они создадут мифы, в которых они впишут свои имена в ряды победителей. Они принесут и расставят на Майдане стенды со своими фотографиями. На этих фотографиях они будут пиарить себя так, как будто именно они жили на этом Майдане, ели плохо сваренный на костре рис и стояли со щитами на Институтской. Нет, не ели, не стояли, не жили. Но зато всего год спустя на стендах, расставленных по Майдану в честь годовщины, легко найти десятки фоток этих украинских политиков, которые теплыми, открытыми глазами смотрят на нас вчерашних и на нас сегодняшних и уверяют с этих фоток, что это именно они здесь год назад по-настоящему «майданили».
Между тем, гражданская война, начало которой положил Майдан-2014, гражданская война, которая разделила народ на героев и изгоев, которая одним дала власть, а других ее лишила, продолжается. В этот же день, когда в Киеве шло шествие, посвященное Героям небесной сотни, в Харькове прогремел взрыв. Среди погибших — один из активных участников Евромайдана, опять милиционер, подросток, среди пострадавших — простые мирные граждане. Война продолжается. И вовсе не мифическая.
Снова иду вдоль Институтской, выхожу на Майдан, смотрю в глаза новых охранителей нового режима. Может быть, они не знают, что в Харькове только что погибли люди? Может быть, им не сказали, что на этой мостовой всего года назад от боли и ужаса корчились люди (не важно, в форме или лыжных касках), может быть, им кажется, что яркие мифы, которым их пичкают по телевизору и с трибун — это и есть правда жизни?
Не знаю. Только почему они так странно и отстранённо улыбаются, почему у них такие пустые и бессмысленные, холодные глаза? Такие же холодные и серые, как неприютное февральское небо.
