Из всех стран Западной Европы в условиях нынешнего кризиса Германия остается не только самой благополучной, но и самой динамичной. Несмотря на то, что кризис в еврозоне далеко не преодолен, немецкая экономика продолжает показывать стабильный рост, по внешней торговле немцы идут буквально нога в ногу с китайцами.
Что, впрочем, неудивительно: значительная часть бытовой техники и оборудования, собираемая на китайских заводах, состоит из немецких компонентов.
Отсюда, конечно, не следует, будто Германия никак не пострадала от кризиса. Заработная плата, как реальная, так и номинальная, в 2008-2010 годах существенно сократилась, а с тех пор не сильно выросла. Многие рабочие были вынуждены перейти на неполный рабочий день или смириться с сокращением заработка, чтобы сохранить рабочее место. Профсоюзы и правительство пошли в данном случае на соглашение с предпринимателями. И надо признать, что соглашение это в краткосрочной перспективе оказалось эффективным: уровень безработицы в Германии остается одним из самых низких на Западе.
Что, в свою очередь, предопределяет устойчивость позиций Ангелы Меркель на посту федерального канцлера.
Эту восточногерманскую даму соотечественники не слишком любят, а граждане соседних европейских стран просто ненавидят.
Но все уже привыкли к ней и признают, что свое дело она знает. А. Меркель для граждан федеративной республики — что-то вроде необходимого зла. С ней как-то спокойнее.
Относительное благополучие Германии, однако, слишком явно опирается на эксплуатацию других стран Евросоюза. Именно в немецких банках, в конечном итоге, оседает помощь, направляемая Брюсселем «на спасение» терпящих крах экономик Испании и Греции. Именно сюда вывозят капитал предприниматели из соседних государств. Финансовая система еврозоны оказалась гигантским пылесосом, перекачивающим средства из менее развитых и менее успешных стран в динамично развивающуюся и стабильную Германию.
В результате этого перетока средств неблагополучные государства погружаются на дно еще быстрее. А германское правительство, получающее налоги со своего растущего бизнеса, некоторую часть этих средств отправляет обратно терпящим бедствие странам по каналам государственной помощи. Это позволяет на протяжении некоторого — и, кстати, уже немалого времени — поддерживать их на плаву и обеспечивать дальнейший переток средств по частным каналам в Германию. Правда, в странах Южной Европы усиливается уверенность в том, что «немцы нас грабят», тогда как в самой Германии растет убеждение, что «мы всех кормим». Но поскольку система худо-бедно работает, альтернативы никто предложить не рискует.
Греческий кризис пришел к некоторому подобию стабилизации, и даже леворадикальная партия СИРИЗА, претендующая на власть в случае новых выборов, не предлагает никаких существенных мер, чтобы изменить правила игры.
На этом фоне единственным, но все более заметным пятном, затемняющим ясное небо немецкой политики, становится ситуация на Украине. В немецкие газеты проникает все больше неприятных новостей, явно противоречащих официальной версии событий.
Противостояние с Россией оборачивается весьма заметными убытками, а помощь правящей в Киеве группировке не приносит ожидаемых успехов: положение дел все ухудшается и ухудшается.
Нетрудно догадаться, что именно Германия, как ведущая держава Евросоюза стояла у руля украинской политики Брюсселя. Договор об ассоциации с ЕС означает смертный приговор украинской промышленности, после чего миллионам жителей этой страны остается только роль потребителей немецкой продукции и гастарбайтеров на немецких заводах. Правда, для рядовых немцев, в отличие от «капитанов индустрии», подобная перспектива выглядит тоже не слишком привлекательно. Ведь несколько миллионов новых гастарбайтеров в условиях, когда бурного промышленного роста не наблюдается, превращаются в конкурентов на рынке труда, а в перспективе предстоит ожидать нового снижения заработной платы. Собственно, именно поэтому украинская политика Берлина и Брюсселя в самом немецком обществе изначально энтузиазма не вызвала.
Отразилось это и на политическом уровне. Среди всех западных левых наиболее решительно против переворота в Киеве и последующей поддержки Западом карательной операции против Новороссии выступила именно Левая партия Германии. Присутствие ультраправых в составе нового киевского правительства не могло не вызвать возмущения интеллигенции, для которой, по вполне понятным причинам, тема нацизма остается принципиально важной, соответственно, антифашизм является одной из фундаментальных ценностей.
Точно так же не увенчались успехом и попытки усилить антирусские настроения в немецком обществе. Все-таки здесь еще слишком хорошо помнят историю и знают, чем может грозить конфликт с Россией.
Недовольство еще более усилилось, когда стало ясно, что украинская политика Берлина вместо ожидаемых выгод приносит одни убытки. Санкции, направленные против России, ударили по самим же немецким предприятиям. Еще больше ущерба нанесли им ответные санкции Москвы. Причем прямыми потерями для немецких агрофирм, потерявших доступ на российские рынки, дело не ограничивается. Партнеры по Евросоюзу, пострадавшие от российских санкций, требуют поддержки и компенсации, а оплачивать все это придется опять же Германии, благо она остается главным донором ЕС.
Помощь новой власти в Киеве тоже обходится недешево.
Вдобавок, связавшись с одним из самых коррумпированных режимов в Европе — а, быть может, и в мире — немецкие чиновники неспособны понять, какая часть предоставляемой помощи действительно идет на установленные цели, а какая просто разворовывается.
Принципиальное отличие от ситуации с помощью, отправляемой в Южную Европу, состоит в том, что если в случае Испании или Греции немецкие расходы компенсируются гораздо более мощным потоком средств, идущим в противоположном направлении, то Украина превращается для немецкой экономики в «черную дыру», поглощающую все больше ресурсов безо всякой отдачи.
Неудивительно, что мысль о пересмотре курса в украинском вопросе посещает многие головы в Берлине. И не только среди левых. Однако для того, чтобы совершить этот поворот на практике, правительству бундесканцлера необходимо решить две проблемы, ни одна из которых не выглядит сегодня решаемой.
Первая проблема — это репутация самого бундесканцлера. Уж слишком явно, слишком быстро и слишком опрометчиво поддержала Ангела Меркель новый режим в Киеве. Просчет был очевиден — и в плане переоценки шансов украинских националистов, и в плане недооценки России, ее способности к сопротивлению западной политике. Признать сейчас эти ошибки — значит серьезно подорвать доверие к нынешнему кабинету. Как уже говорилось, фрау Меркель никто особенно не любит, но ее боятся и ей доверяют. Если сейчас она вынуждена будет публично признать поражение своей политики, этим не преминут воспользоваться все те, кто долгие годы копил против нее злобу — как внутри, так и вне Германии. Ей тут же припомнят все прочие реальные и мнимые прегрешения. А главное, ее перестанут слушаться и бояться: «Акела промахнулся!».
Другая проблема еще серьезнее. Это отношения с Вашингтоном.
На протяжении всех последних лет, когда фрау Меркель была у власти, в Берлине американо-германские отношения выглядели стабильными и прочными. Это отнюдь не значит, будто серьезные противоречия, которые вышли на поверхность в годы канцлерства Герхарда Шредера, куда-то делись. Ничуть нет, немецкие элиты прекрасно отдают себе отчет в различиях между своими интересами и интересами правящих кругов США, и они вовсе не собираются жертвовать своими выгодами и планами.
Но, в отличие от социал-демократа Г. Шредера, который в начале иракской войны готов был выступить с открытой критикой Вашингтона и пытался сплотить вокруг Германии собственную коалицию, консервативное правительство А. Меркель предпочитает сочетать закулисные переговоры с декларативной приверженностью НАТО. Открыто ссориться с американскими партнерами Берлин не намерен. Тем более что в обмен на эту лояльность он всегда рассчитывает получить поддержку США в случае возникновения каких-либо европейских кризисов.
Но вот кризис возник на Украине, и обнаружилось, что американская союзническая помощь превращает немецкий правящий класс в заложников. В отличие от Германии, американские правящие круги могут позволить себе дальнейшую эскалацию кризиса. Они не несут от него большого ущерба. Именно немцы платят по счетам, именно немецкие предприятия несут убытки из-за санкций. Подобное ослабление союзника, являющегося по совместительству еще и конкурентом, может лишь порадовать людей, принимающих решения в Вашингтоне.
В то время как Берлин потихоньку пытается нащупать точки опоры, чтобы выбраться из «украинского болота», в Вашингтоне делают все возможное, чтобы европейцы погрузились туда еще глубже.
Правда, долгосрочные результаты подобной политики могут оказаться столь плачевными, что не понравятся и правящим кругам США. Ведь углубление политического кризиса на фоне нерешенных экономических проблем чревато серьезными потрясениями и, кто знает, может быть даже крахом Евросоюза. Но сейчас в Вашингтоне мало кто думает стратегически. А тактические выгоды слишком очевидны.
Не решаясь открыто противостоять США, и не чувствуя решимости следовать дальше в его фарватере, правительство А. Меркель оказывается в тумане неопределенности. Оно должно будет двигаться вперед наощупь, избегая резких движений, пытаться корректировать свой курс, не меняя его, и надеяться, что уступки Москвы позволят им выйти из всей этой истории если не победителями, то хотя бы без позора.
Но совершенно не очевидно, что все эти проблемы германского правительства будут приняты во внимание Вашингтоном, не говоря уже о Москве или, тем более политическими силами на Украине.
Так что украинский кризис понемногу становится кризисом внутригерманским.
