27 января во всем мире отмечают провозглашенный ООН в 2005 году Всемирный день памяти жертв Холокоста. Именно в этот день 1945 года Красной армией был освобождён концлагерь Освенцим.
Для Германии этот день особый, и отмечается он здесь с 1996 года, когда по инициативе федерального президента Романа Херцога было решено в январе вспоминать о жертвах национал-социалистического режима. С тех пор во всех федеральных землях проводят многочисленные мероприятия, а в Бундестаге проходит Час поминовения и скорби.
С 2005 года основной комплекс траурных мероприятий — на территории Польши. Уже несколько лет на территории лагеря Аушвитц-Биркенау собираются делегации высокого уровня из стран-союзников по антигитлеровской коалиции и всех, кто хочет отдать дань памяти четырем миллионам погибших в застенках концлагеря, проводятся марши мира. И из года в год все участники были едины во мнении: трагедия Освенцима — урок и напоминание многим поколениям о ценностях жизни без войн, о необходимости совместно бороться с угрозой миру.
Нынешний год стал поворотным. Впервые для участия в траурных мероприятиях не был официально приглашен президент России — страны, которая внесла решающий вклад борьбу с национал-социализмом в Европе. Что это — очередной виток антироссийских настроений и попытка оказать политическое давление? Бесспорно, да. Но есть в этом и куда более глубокий пласт: история перестаёт рассматриваться как наука и становится политическим оружием, используемым в самых циничных формах.
В январе произошло событие, без преувеличения всколыхнувшее общественное мнение и «взорвавшее» российские и немецкие социальные сети. В ходе своего визита в Берлин украинский премьер Арсений Яценюк в интервью одному из ведущих немецких каналов произнес: «Мы все прекрасно помним о наступлении советских войск на Украину и Германию. Этого нужно избежать. Ни у кого нет права переписывать результаты Второй мировой войны». Говорил это Яценюк в Германии, в стране, где находятся около 800.000 могил и захоронений солдат Красной Армии, советских военнопленных и угнанных в концлагеря на принудительные работы в третий рейх.
Весьма показательной стала реакция официальных кругов ФРГ, а точнее, ее отсутствие. «Федеральное правительство не комментирует высказывания премьер-министра Яценюка», — заявил представитель кабинета министров ФРГ, отметив, что немецкие власти не ставят под сомнение «германскую ответственность за погибших во Второй мировой войне советских граждан».
Эта ситуация стала своего рода индикатором для европейской исторической политики: оказалось, что в угоду сиюминутной политической конъюнктуре можно переписывать историю или молчаливо поддерживать попытки создать из псевдоисторического абсурда реальный контекст. Странно, что в этой ситуации не высказали своей позиции союзники СССР по антигитлеровской коалиции, ведь если следовать логике украинского политика, на Германию в 1945 году вероломно напали также и полчища французов, британцев и американцев.
При этом следует отметить, что реакция немецкого общества была весьма негативной. Большинство немцев оскорбила такая провокационная историческая несуразица. На многих интернет-ресурсах и соцсетях канцлера Ангелу Меркель стали обвинять в «пособничестве неофашистам», а уровень её общественной поддержки стал снижаться.
С развитием средств массовой информации и коммуникации, интернета и социальных сетей общество начинает утрачивать навык и стремление к верификации информации, обращения к источникам, анализа документов. И вот, недалек тот день, когда историю Второй мировой мы станем изучать не по трудам признанных историков, а по размышлениям блогеров и перепостам в фейсбуке. И сотни изданных монографий и заседаний исторических комиссий не будут значить ничего в сравнении с одним растиражированным по всем мировым СМИ собирательным «заявлением Яценюка».
Представляется, что профессиональное историческое сообщество должно проявить свою позицию и выступить с призывом о недопустимости делать науку предметом грубых спекуляций. Историю нужно вернуть историкам, ведь, несмотря на различные подходы и разногласия в изучении Второй мировой, существует конкретно-историческая объективность, отрицать или извращать которую — надругательство над здравым человеческим смыслом.
На наших глазах прошлое становится элементом деструктивной политической риторики и, увы, разворачивается очевидный процесс тотального переписывания истории. А поколение, пережившее войну, к сожалению, уходит. И, возможно, как это ни парадоксально, через 20-30 лет история Второй мировой войны будет представляться совсем иной.
