https://ukraina.ru/20220617/1034169241.html
Адвокат британского наемника Шона Пиннера о своем подзащитном: во время оглашения приговора он постарел на 20 лет
Адвокат британского наемника Шона Пиннера о своем подзащитном: во время оглашения приговора он постарел на 20 лет - 13.07.2022 Украина.ру
Адвокат британского наемника Шона Пиннера о своем подзащитном: во время оглашения приговора он постарел на 20 лет
Юлия Церковникова защищала на предварительном следствии и в Верховном Суде ДНР британца Шона Пиннера, которому вынесли смертный приговор. Она рассказала Украина.ру малоизвестные подробности судебного следствия и о том, что происходит сейчас
2022-06-17T08:45
2022-06-17T08:45
2022-07-13T11:11
интервью
днр
иностранные наемники
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/103416/97/1034169722_0:13:900:519_1920x0_80_0_0_5c2b345a3bd01bc1542085ab4cf69c37.jpg
— Юлия Васильевна, ваш подзащитный будет подавать апелляцию на смертный приговор. Что будет в этой апелляции? Вы должны будете апеллировать к чему-то, что должно подвигнуть судей заменить смертную казнь чем-то альтернативным?— Давайте начнем с того, что в ходе и предварительного следствия, и судебного рассмотрения дела все права моего подзащитного были соблюдены. Как только приговор вступит в силу, я думаю, что все смогут убедиться в том, что вина доказана в полном объеме. Поэтому говорить о том, что апелляция будет строиться на каких-то доказательствах невиновности, я бы не стала.Понятно, что я защитник, представляю интересы этого осужденного, но это его право, и речь идет о смертной казни, это самое тяжкое наказание. Поэтому его мотивы понятны.Я, как его защитник, по закону должна придерживаться позиции своего подзащитного, поэтому апелляция будет подана, в этом никто не сомневается. В ходе предварительного следствия со своим подзащитным мы разговаривали о том, что если будет высшая мера наказания, то будет подаваться апелляция.Понятно, что он цепляется за любую возможность, притом что вину в совершенных преступлениях признал. На чем она будет строиться? Будем апеллировать к человечности, гуманности, к общечеловеческим ценностям.— Шон Пиннер является британским подданным и, как пишут СМИ, британские власти выразили желание добиваться в правовом поле ДНР изменения этого приговора. Может быть, они или его родственники выходили на вас?— То, что британские власти имеют такое намерение, мне известно только лишь из средств массовой информации. Мне кажется, что это очень плохая позиция британских представителей — в СМИ публично устраивать шоу и рассказывать о защите прав своего гражданина и говорить о том, каким способом они хотят это сделать.Никто не мешает и не препятствует британской власти выйти напрямую и обратиться в органы государственной власти ДНР, и в рамках и нашего законодательства, и международного, каким-то образом хотя бы поинтересоваться о судьбе своего подданного официально, а не делать громкие заявления в воздух в СМИ.Насколько мне известно со слов подзащитного и от государственных органов, к органам власти ДНР британские власти не обращались. С чем это связано — с их политической позицией, с их непризнанием республики или с их нежеланием защищать подданного своей королевы, мне неизвестно. По крайней мере, действий, которые имели бы юридические правовые последствия, британские власти на настоящий момент не совершили ровно ни одного.— Может быть, британские власти действовали через своих российских коллег? Может быть, какие-то российские адвокаты, юристы…— Насколько мне известно, было заявление Пескова о том, что к российским властям Британия не обращалась, и в ходе как предварительного следствия, так и суда никаких иных защитников из Российской Федерации или из Британии английских правозащитников в деле не появлялись.— Если британские власти каким-то образом обратятся к вам как к действующему адвокату, согласно действующему законодательству ДНР, вы можете заключить с ними договор, по которому будете представлять интересы в том числе и британских официальных органов власти? Вы можете согласиться на это?— Я, конечно же, могу, но не в рамках этого уголовного процесса, потому что уголовное дело, в рамках которого был осужден мой подзащитный, рассматривается с уголовно-процессуальным кодексом ДНР. Мы правовое признанное государство, нам уже больше восьми лет, всем известно, что в феврале мы были признаны Российской Федерацией.Существует определенный порядок, предусмотренный Уголовно-процессуальным кодексом. На сегодняшний день вынесен приговор, он не вступил в законную силу, еще есть срок для апелляционного обжалования. Я представляю интересы осужденного.Не может быть заключен никакой договор со мной как с защитником, ни британскими органами власти, ни властями ДНР, ни властями Российской Федерации. Я являюсь защитником в рамках уголовного процесса.Если у них будет такое желание, они могут заключить договор со вторым защитником, с третьим, с двадцать пятым, который войдет в это уголовное дело и будет действовать в поле Донецкой Народной Республики.Еще хочу заметить, что уголовный кодекс ДНР предусматривает такую меру наказания, как смертная казнь. А преступления, совершенные Пиннером, относятся к категории особо тяжких. Вот такую меру наказания избрал суд.— Если суд во время апелляционного процесса примет ваши аргументы, как адвоката, какие-то аргументы для смягчения приговора, то какая альтернатива смертной казни может быть?— Мы можем рассматривать как альтернативу изменение наказания на пожизненное лишение свободы. Но решение принимает суд ДНР.— Вы лично с родителями, семьей осужденного разговаривали, они к вам обращались?— Нет, на связь никто не выходил, и в первую очередь я спросила у своего подзащитного, с кем нужно связаться, кому нужно сообщить, где вы находитесь, какой у вас процессуальный статус, что вам грозит — не дал никаких контактов, сказал, никому сообщать не нужно.Поэтому все, что касается семьи, друзей, родственников, — он предпочитает не обращаться к ним за помощью. С чем это связано — не могу сказать, либо не поддерживает связь, либо боится.— Вы встречались после оглашения приговора со своим подзащитным? Если да, то какое у него было психологическое состояние, что он говорил по поводу приговора, когда он узнал, что ему грозит смертная казнь?— Я вам даже скажу не после. В момент оглашения человек изменился просто на глазах. Он моментально стал старше на двадцать лет. Они все втроем понимали, что их ждет наказание, они понимали, что наказание неотвратимо за те преступления, которые они сделали, но мне кажется, что они не ожидали такой высшей меры наказания. Конечно, для них это был шок.— Какое впечатление произвел на вас Пиннер во время подготовки к судебному процессу? Как вы с ним встретились, о чем говорили?— Во-первых, вы же поймите, что это было общение через переводчика, здесь уже появляется посредник в прямом восприятии. Я вам хочу сказать, что очень долго не пришлось им объяснять, что то, что он делал, является преступлением. Изначально человек понимал, что он делает, куда он приехал, по кому он стреляет. Здесь для меня это было удивление.— Сейчас у него есть раскаяние, зачем я сюда приехал, какого черта? Такого он не говорил?— На последнем судебном заседании в судебных прениях звучали такие слова, оценить их искренность я не берусь.— Вы сказали, что на следующей неделе подадите апелляцию. В течение какого времени она будет рассматриваться?— У нас очень много участников этого судебного процесса, у нас три подсудимых, сторона прокурора, сторона защиты. Поэтому здесь мы ждем, пока окончится срок апелляционного обжалования, предусмотренного законодательством, потому что, может быть, другие участники подадут.Я уверена, что все трое осужденных будут подавать апелляции. От стороны обвинения, прокуратуры мы не ждем апелляции, потому что судебных прениях прокурор просил назначить меру наказания в виде смертной казни, мы видим в приговоре смертную казнь. Требования прокуратуры удовлетворены, нет оснований прокуратуре, стороне обвинения, подавать апелляцию.Затем после получения всех апелляций, окончания сроков апелляционного обжалования, будет предоставлено время для подачи письменных возражений на апелляционную жалобу. Только затем будет назначено рассмотрение в апелляционной инстанции. Думаю, что у нас есть еще достаточно времени.— Кто вам предложил быть адвокатом Шона Пиннера, вы добровольно пошли или есть обязанность?— Чтобы вам ответить на этот вопрос, немножко расскажу систему защиты на территории ДНР. Мы правовое государство, и согласно международным нормам права, для лиц, которые обвиняются в тяжких и особо тяжких преступлениях, а также для определенных категорий лиц — несовершеннолетние, инвалиды и т. д. государством предоставляется бесплатная правовая помощь и защитники в том числе.Я состою в адвокатской палате ДНР, из числа адвокатов была назначена для защиты. Таким же образом могли назначить Иванова, Петрова или Сидорова, нет никакого значения.С точки зрения жителей Донбасса может быть странным, что я защищаю человека, совершившего такие преступления в отношении нас, я сама здесь живу, я сама под обстрелами каждый день, и я понимаю их.Но как адвокат я выполняю свои профессиональные обязанности в соответствии с законом об адвокатуре и слежу за тем, чтобы законы и интересы, предусмотренные уголовным процессуальным кодексом, конституцией ДНР, чтобы права даже таких осужденных, на тот момент подследственных и подсудимых, не были нарушены.Это такая работа, как у врачей, которые становятся к операционному столу и оперируют раненых ВСУ, «Айдар» и «Азов», здесь кончаются личные отношения. Я разговаривала с очень многими своими коллегами, которые как люди имеют одну точку зрения, одно отношение, но как адвокаты, профессионально и незаангажированно, объективно исполняют свои профессиональные обязанности.— Сколько раз вы встречались с подсудимым? Как протекала ваша совместная работа?— Давайте начнем с того, что до первого допроса у нас по закону они имеют право на свидание с адвокатом наедине. В этот момент вырабатывается общая позиция, определяются какие-то основные моменты и т. д.Поэтому встреч было достаточно, каждый раз, когда была необходимость, я встречалась со своим подзащитным, это были встречи и вместе с судебными заседаниями.Правовая помощь оказывалась в полном объеме. Тем более здесь особенный случай, не потому что такая категория преступления, а потому что это иностранный гражданин, который не владеет русским языком.Здесь была особенность — переводчик. Поэтому я понимала, что нужно чуть больше времени для того, чтобы никакие права моего подзащитного не были нарушены.— Он не владеет русским языком, наверное, и украинским тоже, а как же он служил в украинской армии?— С точки зрения закона, да, но фактически он понимает русский язык, он разговаривает. Конечно, он стихи Пушкина не читает, но они все втроем в достаточной степени не бытовом уровне владеют русским языком. Причем, заметьте: русским, не украинским.Они пришли наемниками в украинскую армию, в украинские нацбатальоны, но владеют русским языком. И между собой, мы тоже задавали им этот вопрос, с остальными военнослужащими ВСУ, они общаются на русском языке.— Они не поясняли, почему они украинский не учили?— Я этот вопрос задавала, на этот вопрос пытались улыбаться. Нет ответа. За него додумывать не буду почему. Потому что русский язык — это великий язык, который понимают все нации.— Вы получали материальное вознаграждение от ДНР, если вас ДНР наняла, за участие в этом процессе?— У нас на сегодняшний день бесплатная правовая помощь предоставляется безоплатно для подзащитных. Есть определенное количество дел в год, которые бесплатно проводит каждый адвокат, являясь защитником в уголовном процессе. Поэтому нет, за оказание помощи оплату не получала.
https://ukraina.ru/20220617/1034164009.html
https://ukraina.ru/20220616/1034163981.html
https://ukraina.ru/20220616/1034159922.html
https://ukraina.ru/20220616/1034155998.html
днр
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, днр, иностранные наемники
— Юлия Васильевна, ваш подзащитный будет подавать апелляцию на смертный приговор. Что будет в этой апелляции? Вы должны будете апеллировать к чему-то, что должно подвигнуть судей заменить смертную казнь чем-то альтернативным?
— Давайте начнем с того, что в ходе и предварительного следствия, и судебного рассмотрения дела все права моего подзащитного были соблюдены. Как только приговор вступит в силу, я думаю, что все смогут убедиться в том, что вина доказана в полном объеме. Поэтому говорить о том, что апелляция будет строиться на каких-то доказательствах невиновности, я бы не стала.
Понятно, что я защитник, представляю интересы этого осужденного, но это его право, и речь идет о смертной казни, это самое тяжкое наказание. Поэтому его мотивы понятны.
Я, как его защитник, по закону должна придерживаться позиции своего подзащитного, поэтому апелляция будет подана, в этом никто не сомневается. В ходе предварительного следствия со своим подзащитным мы разговаривали о том, что если будет высшая мера наказания, то будет подаваться апелляция.
Понятно, что он цепляется за любую возможность, притом что вину в совершенных преступлениях признал. На чем она будет строиться? Будем апеллировать к человечности, гуманности, к общечеловеческим ценностям.
— Шон Пиннер является британским подданным и, как пишут СМИ, британские власти выразили желание добиваться в правовом поле ДНР изменения этого приговора. Может быть, они или его родственники выходили на вас?
— То, что британские власти имеют такое намерение, мне известно только лишь из средств массовой информации. Мне кажется, что это очень плохая позиция британских представителей — в СМИ публично устраивать шоу и рассказывать о защите прав своего гражданина и говорить о том, каким способом они хотят это сделать.
Никто не мешает и не препятствует британской власти выйти напрямую и обратиться в органы государственной власти ДНР, и в рамках и нашего законодательства, и международного, каким-то образом хотя бы поинтересоваться о судьбе своего подданного официально, а не делать громкие заявления в воздух в СМИ.
Насколько мне известно со слов подзащитного и от государственных органов, к органам власти ДНР британские власти не обращались. С чем это связано — с их политической позицией, с их непризнанием республики или с их нежеланием защищать подданного своей королевы, мне неизвестно. По крайней мере, действий, которые имели бы юридические правовые последствия, британские власти на настоящий момент не совершили ровно ни одного.
— Может быть, британские власти действовали через своих российских коллег? Может быть, какие-то российские адвокаты, юристы…
— Насколько мне известно, было заявление Пескова о том, что к российским властям Британия не обращалась, и в ходе как предварительного следствия, так и суда никаких иных защитников из Российской Федерации или из Британии английских правозащитников в деле не появлялись.
— Если британские власти каким-то образом обратятся к вам как к действующему адвокату, согласно действующему законодательству ДНР, вы можете заключить с ними договор, по которому будете представлять интересы в том числе и британских официальных органов власти? Вы можете согласиться на это?
— Я, конечно же, могу, но не в рамках этого уголовного процесса, потому что уголовное дело, в рамках которого был осужден мой подзащитный, рассматривается с уголовно-процессуальным кодексом ДНР. Мы правовое признанное государство, нам уже больше восьми лет, всем известно, что в феврале мы были признаны Российской Федерацией.
Существует определенный порядок, предусмотренный Уголовно-процессуальным кодексом. На сегодняшний день вынесен приговор, он не вступил в законную силу, еще есть срок для апелляционного обжалования. Я представляю интересы осужденного.
Не может быть заключен никакой договор со мной как с защитником, ни британскими органами власти, ни властями ДНР, ни властями Российской Федерации. Я являюсь защитником в рамках уголовного процесса.
Если у них будет такое желание, они могут заключить договор со вторым защитником, с третьим, с двадцать пятым, который войдет в это уголовное дело и будет действовать в поле Донецкой Народной Республики.
Еще хочу заметить, что уголовный кодекс ДНР предусматривает такую меру наказания, как смертная казнь. А преступления, совершенные Пиннером, относятся к категории особо тяжких. Вот такую меру наказания избрал суд.
— Если суд во время апелляционного процесса примет ваши аргументы, как адвоката, какие-то аргументы для смягчения приговора, то какая альтернатива смертной казни может быть?
— Мы можем рассматривать как альтернативу изменение наказания на пожизненное лишение свободы. Но решение принимает суд ДНР.
— Вы лично с родителями, семьей осужденного разговаривали, они к вам обращались?
— Нет, на связь никто не выходил, и в первую очередь я спросила у своего подзащитного, с кем нужно связаться, кому нужно сообщить, где вы находитесь, какой у вас процессуальный статус, что вам грозит — не дал никаких контактов, сказал, никому сообщать не нужно.
Поэтому все, что касается семьи, друзей, родственников, — он предпочитает не обращаться к ним за помощью. С чем это связано — не могу сказать, либо не поддерживает связь, либо боится.
— Вы встречались после оглашения приговора со своим подзащитным? Если да, то какое у него было психологическое состояние, что он говорил по поводу приговора, когда он узнал, что ему грозит смертная казнь?
— Я вам даже скажу не после. В момент оглашения человек изменился просто на глазах. Он моментально стал старше на двадцать лет. Они все втроем понимали, что их ждет наказание, они понимали, что наказание неотвратимо за те преступления, которые они сделали, но мне кажется, что они не ожидали такой высшей меры наказания. Конечно, для них это был шок.
— Какое впечатление произвел на вас Пиннер во время подготовки к судебному процессу? Как вы с ним встретились, о чем говорили?
— Во-первых, вы же поймите, что это было общение через переводчика, здесь уже появляется посредник в прямом восприятии. Я вам хочу сказать, что очень долго не пришлось им объяснять, что то, что он делал, является преступлением. Изначально человек понимал, что он делает, куда он приехал, по кому он стреляет. Здесь для меня это было удивление.
— Сейчас у него есть раскаяние, зачем я сюда приехал, какого черта? Такого он не говорил?
— На последнем судебном заседании в судебных прениях звучали такие слова, оценить их искренность я не берусь.
— Вы сказали, что на следующей неделе подадите апелляцию. В течение какого времени она будет рассматриваться?
— У нас очень много участников этого судебного процесса, у нас три подсудимых, сторона прокурора, сторона защиты. Поэтому здесь мы ждем, пока окончится срок апелляционного обжалования, предусмотренного законодательством, потому что, может быть, другие участники подадут.
Я уверена, что все трое осужденных будут подавать апелляции. От стороны обвинения, прокуратуры мы не ждем апелляции, потому что судебных прениях прокурор просил назначить меру наказания в виде смертной казни, мы видим в приговоре смертную казнь. Требования прокуратуры удовлетворены, нет оснований прокуратуре, стороне обвинения, подавать апелляцию.
Затем после получения всех апелляций, окончания сроков апелляционного обжалования, будет предоставлено время для подачи письменных возражений на апелляционную жалобу. Только затем будет назначено рассмотрение в апелляционной инстанции. Думаю, что у нас есть еще достаточно времени.
— Кто вам предложил быть адвокатом Шона Пиннера, вы добровольно пошли или есть обязанность?
— Чтобы вам ответить на этот вопрос, немножко расскажу систему защиты на территории ДНР. Мы правовое государство, и согласно международным нормам права, для лиц, которые обвиняются в тяжких и особо тяжких преступлениях, а также для определенных категорий лиц — несовершеннолетние, инвалиды и т. д. государством предоставляется бесплатная правовая помощь и защитники в том числе.
Я состою в адвокатской палате ДНР, из числа адвокатов была назначена для защиты. Таким же образом могли назначить Иванова, Петрова или Сидорова, нет никакого значения.
С точки зрения жителей Донбасса может быть странным, что я защищаю человека, совершившего такие преступления в отношении нас, я сама здесь живу, я сама под обстрелами каждый день, и я понимаю их.
Но как адвокат я выполняю свои профессиональные обязанности в соответствии с законом об адвокатуре и слежу за тем, чтобы законы и интересы, предусмотренные уголовным процессуальным кодексом, конституцией ДНР, чтобы права даже таких осужденных, на тот момент подследственных и подсудимых, не были нарушены.
Это такая работа, как у врачей, которые становятся к операционному столу и оперируют раненых ВСУ, «Айдар» и «Азов», здесь кончаются личные отношения. Я разговаривала с очень многими своими коллегами, которые как люди имеют одну точку зрения, одно отношение, но как адвокаты, профессионально и незаангажированно, объективно исполняют свои профессиональные обязанности.
— Сколько раз вы встречались с подсудимым? Как протекала ваша совместная работа?
— Давайте начнем с того, что до первого допроса у нас по закону они имеют право на свидание с адвокатом наедине. В этот момент вырабатывается общая позиция, определяются какие-то основные моменты и т. д.
Поэтому встреч было достаточно, каждый раз, когда была необходимость, я встречалась со своим подзащитным, это были встречи и вместе с судебными заседаниями.
Правовая помощь оказывалась в полном объеме. Тем более здесь особенный случай, не потому что такая категория преступления, а потому что это иностранный гражданин, который не владеет русским языком.
Здесь была особенность — переводчик. Поэтому я понимала, что нужно чуть больше времени для того, чтобы никакие права моего подзащитного не были нарушены.
— Он не владеет русским языком, наверное, и украинским тоже, а как же он служил в украинской армии?
— С точки зрения закона, да, но фактически он понимает русский язык, он разговаривает. Конечно, он стихи Пушкина не читает, но они все втроем в достаточной степени не бытовом уровне владеют русским языком. Причем, заметьте: русским, не украинским.
Они пришли наемниками в украинскую армию, в украинские нацбатальоны, но владеют русским языком. И между собой, мы тоже задавали им этот вопрос, с остальными военнослужащими ВСУ, они общаются на русском языке.
— Они не поясняли, почему они украинский не учили?
— Я этот вопрос задавала, на этот вопрос пытались улыбаться. Нет ответа. За него додумывать не буду почему. Потому что русский язык — это великий язык, который понимают все нации.
— Вы получали материальное вознаграждение от ДНР, если вас ДНР наняла, за участие в этом процессе?
— У нас на сегодняшний день бесплатная правовая помощь предоставляется безоплатно для подзащитных. Есть определенное количество дел в год, которые бесплатно проводит каждый адвокат, являясь защитником в уголовном процессе. Поэтому нет, за оказание помощи оплату не получала.
