России же надо более активно их запугивать и убеждать, чтобы они шли на фронт с меньшей и меньшей охотой. К революции мы их не подтолкнем. Но мы начнем выигрывать быстрее и с наименьшими потерями, считает социальный технолог и военный волонтер (Курск) Роман Алехин
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
- Роман, проект Lostarmour и другие картографические ресурсы подтверждают, что ВС РФ в Курской области зачистили от ВСУ населенные пункты Любимовка, Зеленый Шлях и Толстый Луг, которые находятся на трассе "Суджа-Коренево". Как вы и предполагали, следующей целью нашей армии станет Свердликово, которое стоит на реке Локня. Насколько противнику удалось там окопаться?
- Со всеми этими населенными пунктами есть одна проблема. В частности, мы столкнулись с ней при освобождении Дарьино, которое находится ближе к границе. Дело не в том, насколько противник окопался, а в том – как окопались мы.
Напомню, что некоторое время назад в СМИ была шумиха по поводу того, что у нас на границе были выстроены якобы некачественные укрепления. На мой взгляд, он был искусственно создан именно для того, чтобы отвлечь внимание от главных проблем в подготовке обороны Курской области. Потому что ВСУ как раз-таки заняли наши укрепрайоны, которые мы строили около года.
Повторюсь, под Курском мы тоже выстроили "Линию Суровикина", которая прекрасно показала себя в Запорожской области. Но под Курском она не сработала, потому что пустая оборона без людей, оружия и связи не может работать. И сейчас противнику даже окапываться не пришлось. Он просто занял наши опорники. Поэтому мы так тяжело зачищали район Дарьино.
Что такое полноценный укрепрайон? Это несколько километров подземных коммуникаций. На поверхности мы видим только бетонные бойницы, из которых противник может вести огонь. Оттуда ВСУ можно только выкуривать.
Аналогичная ситуация сейчас складывается– на линии Плехово-Гуево-Горналь, где наши войска пытаются подрезать Суджанскую группировку ВСУ с юга. В районе Плехово мы уперлись в крупный опорник и несколько дней не можем выковырять оттуда противника. Помогают только ФАБы. Еще мы пытаемся закидывать туда дымящиеся вещества. Хотя понятно, что никакая "Черемуха" на 2-3 километра под землей не подействует.
Резюмирую. Мы неплохо прорвались от Коренево потому, что оно близко к границе и там не было укреплений. Мы там закрыли противника в котел. А теперь нам придется долбить свои же опорники. Это уже большая проблема.
- Обойти их никак нельзя?
- Они же очень длинные.
Еще Апти Алаудинов говорил, что у нас под Курском были дыры в обороне не потому, что опорников не было, а потому что у нас не хватило людей, чтобы закрыть эти 200 километров границы. Бойцы стояли в километре друг от друга. А самими укрепрайонами граница была закрыта полностью. Поэтому ВСУ сумели их обойти.
Сейчас мы тоже будем пытаться их обходить. Но для этого надо отслеживать конкретную ситуацию от опорника к опорнику. В частности, когда ВСУ подошли к Веселому, у них сначала получилось занять окраины поселка на пару дней, мы отбросили их к Новому Пути, и теперь Нового Пути как поселка уже не существует. Его сровняли с землей. А сам опорник живет.
В опорнике сидит противник. Выбить его оттуда сложно. Но мы будем пытаться сделать это.
Каким образом? Поскольку за Новым Путем открытое пространство, то мы полностью обрезали ВСУ возможности проводить ротацию и подвозить боекомплект. Рано или поздно противник все доест и начнет сдуваться.
К тому же, туда время от времени прилетает ФАБ, который этот опорник в любом случае продавит.
- Веселое и Новый Путь – это тот самый участок границы, куда ВСУ еще пытаются долбиться, чтобы нанести фланговый удар нашей наступающей группировки?
- Уже не пытаются. Поначалу накаты Украины там были одни из самых активных, но сейчас мы смогли пристрелять территорию за ним. Враг потерял там много сил и средств. И в последние несколько дней попыток ротации уже почти не было.
- Если говорить об ударах по резервам противника, насколько эффективно нам удалось пристрелять главный канал украинского снабжения – трассу "Сумы-Суджа-Курск"?
- Мы наглядно видим этот результат. Накаты врага прекращаются. Мы преступили к контрнаступательной операции по зачистке оккупированной территории Курской области. Вражеские резервы почти не поступают – они все разбиваются на той стороне. Мы научились это делать.
Кстати, на днях Сырский заявил, что на территории Курской области они задействовали 50-тысячную группировку. Сами понимаете, какая эта огромная сила. Вы представляете, что было бы, если бы мы эту трассу не пристреляли? Они пошли, но ничего не могут сделать. Причем мы их сдержали гораздо меньшими силами.
Мы пользуемся тем, что противник не может достать нашу авиацию, потому что она работает на нашей территории на большом расстоянии.
Мы же не просто называем эти сражения "Курская дуга-2.0". Потому что еще ни на одном участке фронта мы за столь короткий промежуток времени мы не сжигали такое количество вражеской техники, как здесь. Дороги просто завалины обломками "Страйкеров". И живой силы мы сожгли немерено.
Я на днях разговаривал с "Аидом" — командиром одного из отрядов спецназа "Ахмат". Только они уничтожили несколько батальонов ВСУ.
Мы пристрелялись. Мастерство наших дроноводов повысилось. И любой пехотинец сейчас скажет спасибо нашим летчикам, которые сделали невозможной поддержку такой серьезной группировки ВСУ.
- Насчет дроноводов. Недавно я разговаривал с Германом Садулаевым – известным писателем и волонтером. Он говорит, что Минобороны сейчас стало поставлять массу различных БПЛА, но у ведомства пока не дошли руки до поставок усилителей сигнала. Как с этим обстоят дела под Курском?
- К сожалению, мы опять не слушаем советов нашего великого полководца Суворова – воевать не числом, а умением. Раньше он имел в виду только личный состав, а сегодня этот совет касается и современных военных технологий. А мы опять уходим в число.
Грубо говоря, мы поставили сколько тысяч дронов на Курское направление, но в наших волонтерских мастерских я видел короба с передатчиками, которые были сняты со штатных дронов. Потому что нужно ставить новые детали, чтобы дроны летали. Только в одной лаборатории пришлось переоборудовать 5 тысяч дронов. А для этого нужно время. И это не позволяет нашим командирам планировать операции.
То есть им позвонили и сказали: "К вам по линии Минобороны идет 5 тысяч дронов". Командиры сделали расчеты для выполнения боевого задания. Но когда они эти дроны получают, многие из них не летают. Их приходится отдавать в волонтерские лаборатории, которые и так загружены. Нужно время, чтобы поменять передатчики и программное обеспечение.
А почему? Потому что все идет крупными партиями.
Мы с вами их интервью в интервью говорим о бережливых технологиях, которые мы внедрили в медицину. Один из принципов бережливых технологий состоит в том, чтобы поставлять продукцию малыми партиями или даже единичными изделиями. Мы это знаем, но не внедряем. А в вопросе дронов как раз и должны быть единичные партии, потому что противник не сидит на месте и меняет частоты.
Я на днях разговаривал с волонтерами, которые занимаются перепрошивкой дронов. Связываемся с оператором БПЛА на передовой. Он говорит: "Прекрасная антенна, частоты в 300 с чем-то, все хорошо… Было. Еще месяц назад мы летали и взрывали, потому что у противника не было РЭБа на 300-й частоте". То есть нам нужна более гибкая система управления.
Вы затронули тему ретрансляторов. Мы же знаем, как это происходит на Украине. У них есть агродрон, который поднимается сверху. Если мы снизу ставим ретранслятор, он в низинах работать не будет. А когда агродрон вверх поднимается и вниз ретранслирует сигнал, управление БПЛА осуществляется гораздо эффективнее.
Так что здесь у нас еще много работы.
- Наша система в целом сможет перестроиться к подходу, что нам нужен конкретный продукт под конкретную ситуацию?
- Можем. У нас есть различные разработчики дронов. Вопрос лишь в подходе.
На Украине нет крупных поставщиков. Там смогли сделать сетевую структуру, когда таких поставщиков дронов около 500. Есть техническое задание – кто быстрее сделал, у того возьмем.
Как это работает?
Я руковожу направлением дронов. Со мной регулярно контактируют операторы. Они говорят, что на 300-й частоте что-то не летит. Я сразу же даю задание: "Ребята, на этот участок фронта был заказ на 20 тысяч дронов. Только мы останавливаем производство на 300, и делаем на 250. Кто быстрее сделает – у того я быстрее куплю".
И когда у тебя есть 500 мелких производителей, половина из них точно успеет скорректировать частоту или придумать новую прошивку. Половина из 500 – это 250. А если у тебя отвалится половина из двух, ты останешься с одним поставщиком. Один поставщик – это удобно для управленца, но совершенно не подходит для реалий фронта.
Я был на форуме "Армия-2024". Производителей дронов у нас, конечно, не 500, но их много. И тут есть проблема бюрократии, когда технарь понимает, что он потратит время зря и никто у него не купит продукцию (максимум волонтеры купят 100 штук), ему нет смысла работать.
А когда разработчики понимают, что у него есть шансы и эти шансы велики (все зависит лишь от качества продукции, а не от твоих связей в высоких кабинетах), у нас будет много всего.
Я и вы – гуманитарии. Мы можем правильно подать себя, разрекламировать свою продукцию и провести переговоры. Но разработчики-технари этого не умеют. Они не продавцы. Когда я с ними разговариваю, от них исходит поток ненависти ко всем. Он пришел в кабинет, чиновник включил чиновника, он всех ненавидит и не хочет ничего делать.
Эту ситуацию надо менять. И у нас все для этого есть.
- А кто будет контролировать качество продукции этих мелких компаний?
- Конкретная часть. Потому что любой нормальный командир заинтересован в том, чтобы сберечь жизни личного состава. А для этого нужно, чтобы к нему поступали качественные дроны. Некачественная продукция – возвращаем партию. Это рабочий вариант.
Еще один вариант – единая координационная структура. Украина уже выделила БПЛА в особый род войск. Мы можем сделать то же самое. В этом случае профессионалы на местах будут контролировать качество продукции.
- И то, и другое.
Надо понимать, что украинская ЦИПСО – это не когда ты что-то наврал. ЦИПСО – это целая стратегия и технологии с целью проведения психологических операций не только против России, но и в отношении собственного населения. Люди, которые слушают рок, более склонны к критическому мышлению, чем те, кто слушает попсу. И рокеры всегда воспринимались властями как ненадежный элемент. Поэтому я не исключаю, что киевский режим собрал наиболее критически мыслящих людей на концерт Вакарчука, чтобы обнулить их на фронте.
Насчет внутриукраинских разборок я не знаю. Глупо думать, что общество на Украине может свергнуть власть. Ни один фашистский режим не пал в результате народного восстания, потому что у режима очень сильны инструменты зомбирования и репрессий. Это возможно только в результате внутриэлитного переворота.
Что касается нехватки людей на фронте, то она тоже есть. Да, у нас тоже не стоят очереди в военкоматы. Но на Украине эта ситуация носит критический характер. Они сами говорят, что насильно мобилизованные не хотят стрелять. Они готовы "запятисотица", сдаться в плен или просто умереть стоя в окопе, но воевать они не хотят. То есть психологическая сила людей иссякает.
- На кого нам надо давить в первую очередь? На элиты, чтобы они совершили переворот? Или на народ, чтобы он "Волгу" вызывал?
- И на тех, и на других.
Что касается народа, то нам надо более активно их запугивать и убеждать, чтобы они шли на фронт с меньшей и меньшей охотой. К революции мы их не подтолкнем. Но мы начнем выигрывать быстрее и с наименьшими потерями.