Если Россия не хочет растянуть СВО на очень долгий срок, ей придется открывать Северный фронт и проводить наступательную операцию, считает военный политолог, подполковник в отставке (Краснодар) Геннадий Подлесный
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее минобороны РФ возложило на США ответственность за атаку ракетами ATACMS по пляжу в Севастополе. В ведомстве подчеркнули, что все полетные задания в эти оперативно-тактические комплексы вводятся американскими специалистами на основе собственных данных спутниковой разведки США. Позднее замглавы МИД РФ Сергей Рябков уточнил, что в Москве не исключают военно-технический ответ на подобные действия США.
— Геннадий Иванович, каков может быть наш ответ, чтобы США поняли, за что именно мы ответили? На мой взгляд, даже если мы сейчас показательно собьем их разведывательный беспилотник над Черным морем, этого будет явно недостаточно.
— А я думаю, что этого будет достаточно.
Наша проблема состоит в том, что мы по-прежнему продолжаем чертить красные линии. Сколько раз было сказано "Если вы это, то мы это", но ничего не происходило. Из-за этого у Запада создалась иллюзия, что они могут бесконечно повышать градус эскалации, потому что Россия им за это ничего не сделает.
Этот менталитет проник не только во внешнеполитическое руководство США. Это особенно видно по Европе. Та же Прибалтика (злобные карликовые государства) верит, что за ней стоит влиятельный хозяин с ядерной дубинкой, поэтому она может творить все, что хочет. Поэтому России надо показать, что у эскалации есть предел.
Если мы хокнем хотя бы один "Хок" (беспилотник RQ-4 Global Hawk), Запад поймет, что следующий БПЛА мы тоже собьем.
Пример тех же "хуситов" показал, что уничтожение американских дронов – слишком мелкий повод, который мог бы спровоцировать термоядерную войну. Более того, этой войны никто не хочет. Даже те западные политики, которые размахивают дубиной, говоря о том, что "Россию пора добить", делают это на публику.
Кстати, единственный человек в России, который чертит линии и отвечает Западу на то, что он их пересек — это Владимир Путин. Он несколько раз сказал: "Эту линию на восток НАТО переходить нельзя, иначе у него будут большие проблемы". Когда Запад это предупреждение в очередной раз проигнорировал, случилось 24 февраля 2022 года (начало спецоперации. — Ред.)
Повторюсь, западные военные понимают, что есть красные линии, которые переходить нельзя. Это пока не понимают западные политики. Точнее, может быть, они это понимают, но они привыкли постоянно взвинчивать градус напряжения, чтобы на этом напряжении избираться в Европарламент и получать откаты от своего ВПК.
А вот если мы один "Хок" хокнем, для всех будет очевидно, что убийства российских граждан на российской территории будет чревато для них еще большими неприятностями.
— А если уничтожение одного беспилотника на них не подействует?
— Тогда надо еще сбить несколько таких БПЛА.
Я прекрасно понимаю подоплеку вашего вопроса. Мы должны "начать по-настоящему". Надо доверить самим военным принимать решение о том, какими методами им вести войну. Как человек, который окончил военную академию, я прекрасно понимаю, как это будет развиваться.
Первое. Сразу же последуют удары по центрам принятия решений, включая Нацбанк Украины, чтобы противник не мог осуществлять платежи за доставку оружия.
Второе. Сразу же начнутся уничтожения мостов через Днепр.
Было две версии относительно того, почему мы это не делаем. Версия о том, что это технически невозможно, не оправдывает себя, учитывая наше обилие средств поражения. Версия о том, что нам нужны мосты для нашего собственного наступления, тоже себя не оправдывает. ВСУ взорвут их, как только мы подойдем к ним ближе, чем на 100 километров.
Повторюсь, если доверить дело военным, они найдут способ завершить эту кампанию в кратчайшие сроки и с минимальными потерями. Но пока у военных таких полномочий нет.
— Вы думаете, у нас в тылу есть огромная группировка, которая могла бы захватить всю Украину, но мы намеренно не вводим её в бой?
— Меня иногда критикуют за то, что якобы разглашаю военную тайну. Но я с 1997 года не был ни на одной зачитке секретных и совсекретных приказов. Я в своих оценках опираюсь исключительно на данные из открытых источников. Так вот я насчитал, что у нас в резерве есть три общевойсковых армии.
В начале 2024 года Владимир Путин сообщил, что у нас на ЛБС (линии боестолкновений - Ред.) находится 600 тысяч человек. В июне на встрече с участниками программы "Время героев" он уточнил, что у нас в зоне СВО работают 700 тысяч человек. Дмитрий Медведев (замглавы Совбеза РФ) в начале года говорил, что в армию пришло 450 тысяч добровольцев.
700 тысяч плюс 450 тысяч — это больше миллиона. Понятно, что прямой арифметики тут быть не может. Но давайте теперь рассмотрим соотношение потерь.
Путин говорил, что ВС РФ теряют в пять раз меньше ВСУ. Общее число санитарных и безвозвратных потерь противника составляет 500 тысяч человек. Следовательно, мы потеряли около 100 тысяч человек. И если сложить эти цифры, то они биться не будут.
Какой вывод? Либо наши потери больше, чем говорится (в это верить не хочется), либо мы напускаем туман войны, чтобы обеспечить секретность проведения стратегической наступательной операции на Северном фронте.
Хотелось бы, чтобы этот туман войны скрыл наши огромные резервы, которые мы в нужное время бросим в бой и предотвратим очередной контрнаступ ВСУ на Запорожском и Харьковском направлениях, о котором мы в последнее время опять стали часто говорить.
— А нам зачем наступать? Пусть ВСУ и дальше разбиваются о наши позиции, тем более наступать они все равно не готовы.
— Мне нравится ваш вопрос. Но мне не нравится подтекст этого вопроса.
Если бы Украину не поддерживали 54 государства (даже якобы братская Сербия через третьи страны тоже передает Киеву оружие), то наша стратегия была бы великолепной. Мы бы спокойно находились в активной обороне, иногда переходя к наступательным действиям на разных направлениях, терзая противника и не давая ему концентрироваться. Сейчас мы не можем себе такого позволить, потому что поставки вооружений на Украину наращиваются.
Военкор Сладков недавно сообщил, что теперь на три артиллерийских выстрела с нашей стороны ВСУ отвечают 20 выстрелами, хотя еще неделю назад все было наоборот. Видимо, Киеву подвезли те самые миллион снарядов. По крайней мере, никакого снарядного голода на основных направлениях (под тем же Харьковом) у него нет. Я уже не говорю о том, что преимущество врага по дронам составляет один к шести.
Если мы в этой ситуации продолжим их перемалывать, надо учесть, что мы тоже будем нести потери. К тому же нам предстоит перемолоть еще как минимум миллион вражеских солдат.
На днях минобороны Украины официально сообщило, что свои данные для ТЦК уточнили два миллиона человек, из которых миллион человек были признаны годными к службе. И эта толпа так или иначе окажется на передовой.
На экономике Украины это никак не скажется, потому что у Украины нет государственной экономики. Запад привезет им молоко на порошке и их же зерно, выкупив его через третьи страны. "Вы только воюйте, а мы вас всем обеспечим. Закончатся мужчины от 25 лет — берите от 18. Закончатся мужчины — берите женщин. Закончатся люди — мы подумаем, чтобы ваши поредевшие ряды подкрепить наемниками".
Короче говоря, наша выжидательная позиция себя стратегически не оправдывает.
Если у нас действительно есть этот резерв в 200 тысяч человек, его надо бросать в бой сейчас, пока Киев не поставил под ружье этот миллион человек. Если мы будем вводить его в бой по частям на участки, где есть угроза прорыва, ВСУ будут бросать в бой в три-четыре раза больше. Мы от этого ничего не выиграем.
Если же выяснится, что у нас нет этого резерва и вводить в бой было нечего, то это будет блестящей победой наших военных и дипломатов, которые пустили ВСУ такую пыль в глаза, что они были вынуждены учитывать эту угрозу и держать войска на случай нашего прорыва в Сумской и Черниговской областях.
— Если ваши оценки верны, то мы сейчас напоминаем человека в казино, который должен поставить все свои деньги на зеро. Это же огромный риск.
— Война — это всегда риск. Другое дело, что риск должен быть просчитан. Я считаю оправданным риск, при котором мы поставим на зеро, попытаемся обойти все эти укрепрайоны ВСУ и нанести врагу поражение.
Кстати, наши командиры батальонного уровня уже не пытаются штурмовать оборонительные позиции в лоб. Они пытаются их обойти и задавить противника артиллерией.
— Укрепрайон — это понятие относительное. Например, мы взяли Авдеевку, которая считалась неприступной крепостью, зато застряли в Волчанске, где Украина якобы разворовала деньги на строительстве фортификационных сооружений.
— Понятно, что все укрепрайоны мы не обойдем. Но мы можем обойти основную линию обороны ВСУ от Славянско-Краматорской агломерации до Каховского водохранилища и ударить сразу по двум направлениям.
Первое. Мы будем двигаться вдоль левого берега Днепра, чтобы отсечь основную группировку ВСУ от снабжения.
Второе. Мы будем оказывать давление на Киев. Это серьезно скажется на психологическом состоянии противника (когда наши героические десантники высадились в Гостомеле, Украина стала жаловаться: "Как вы можете вести с нами переговоры, приставив пистолет к нашему виску") и на поставках западного оружия из Польши через Львов.
Повторюсь, если у нас есть этот резерв в 100–200 тысяч человек, эти два направления надо открывать. Если этого резерва нет, нашему командованию придется вводить в дело план Б. Я не буду его озвучивать, чтобы меня не обвинили в раскрытии военной тайны. Но я уверен, что такой вариант просчитан.
— Насчет мостов через Днепр. Почему вы так уверены, что мы можем уничтожить эти 12 капитальных советских построек?
— Их не 12. Их было 33. Один мост под Киевом Украина сама случайно уничтожила своей же ракетой. Два моста она поставила на плановый ремонт. Есть отдельно автомобильные мосты, есть отдельно железнодорожные, а есть совмещенные. Нас больше всего интересуют железнодорожные мосты, потому что основное снабжение на фронт поступает по железной дороге.
Я не говорю, что нам надо стирать их с лица земли. Просто у любого моста есть подходы к нему и сходы с него. Если мы разрушим то, что на подходе, и то, что на выходе, сообщение прервется.
Да, специалисты говорят, что наши железнодорожные войска, вооруженные лопатами и киркой, чуть ли не за ночь все восстановят. Украина это сделать не может. Ей нужно много запасных рельсов, шпал, щитов и пунктов управления. А наши удары по инфраструктуре (по железнодорожной инфраструктуре тоже было несколько ударов) значительно подорвали эти возможности.
Если же Украина починит эту конструкцию, туда сразу же приедет Зеленский, чтобы торжественно перерезать ленточку (мол, кто ж будет стрелять, если я там), мы снова нанесем удар. Бесконечно чинить их не получится. Сами мосты останутся, но снабжение будет невозможно.
У нас для этого есть "Кинжалы" и "Искандеры". Они лишат противника возможности перебрасывать на ЛБС живую силу, технику, боеприпасы и горючее.
Кстати, насчет горючего. На Украине до сих пор функционирует Кременчугский НПЗ — крупнейшее в Европе предприятие, которое снабжает их топливом.
— По нему удары наносились.
— По нему было четыре удара. Но наши ракеты как-то так летят, что его ректификационные колонки остались целыми. Мы били по вспомогательным помещениям и по заправщикам, но основная его инфраструктура не уничтожена. Я даже ни разу не слышал, чтобы Минобороны с гордостью заявляло о том, что работа Кременчугского НПЗ полностью остановлена.
Вот и получается. Горючее идет, танки ездят, самолеты летают на авиационном керосине. Нет на Украине топливного голода. Зато по нашим НПЗ противник постоянно наносит удары. У двух таких наших предприятий в Адыгее уже возникли проблемы с производством горючего.
Надеюсь, мы будем по ним работать. Причем целенаправленно, а не в пугательно-показательном варианте ("вы ударили, мы тоже ударили"). Наш Генштаб знает, в какой последовательности и в каком графике нужно выбивать инфраструктуру украинской нефтепереработки, чтобы противник не мог ездить, ползать и летать. Видимо, у Москвы нет политической воли доверить это военным.
— Энергетику мы выбиваем планово.
— Но она все равно функционирует. Минобороны постоянно сообщает: "Удары по энергетической системе Украины нанесены в ответ на террористические атаки киевского режима". Почему мы должны ждать и догонять? Надо делать так, как выгодно нам. Я не думаю, что в плане СВО записано: "Смотри (см.): если они нанесут удар так-то, то надо ударить так-то. А если они ударят вот так-то, см дополнительное приложение". План уничтожения украинской энергетики должен реализовываться.
Понимаете, чем дольше длится СВО, тем сильнее внутри нашей страны будет расти социальное напряжение. Запад очень рассчитывает развалить Россию изнутри, когда поднимется народный бунт.
Недовольство может начаться не потому, что у людей будет мало денег и они не смогут снять на Красной Поляне в Сочи номер за 70 тысяч в сутки. И не потому, что "русские устанут от войны и начнут свергать Путина".
Как руководитель Центра прикладной социологии и политологии я постоянно отслеживаю комментарии в интернете. Люди недовольны не тем, что "тигру мяса не докладывают". Люди не понимают, почему Россия не дает Украине и Западу адекватный ответ на его политику. Проблема не в желудке, а в голове.
Русский народ может ходить голодным и в лаптях, но за Родину он готов постоять. И на СВО солдаты идут не для того, чтобы затрофеить американскую тушенку и украсть унитазы. Поэтому Запад пытается раскачать в стране ситуацию за счет наших патриотических чувств, нанося удары по Белгороду и по Севастополю: "Нам дают по одному месту, а мы терпим". Противник рассчитывает, что когда-нибудь люди скажут властям: "Мы готовы идти на фронт. Мы сами купили аптечку, форму, коптер и запасной коптер. Мы только не можем купить танки и ракеты. Вы не можете нам это предоставить, чтобы мы могли покончить с украинским нацизмом? Тогда уходите".
Понятно, что этого не будет. Но мы не должны даже допускать мысли о том, что в стране может сложиться революционная ситуация, которая вызовет большие потрясения.
— Вы удивитесь, если всё, о чем мы сейчас говорили, не подтвердится: и русские резервы не пойдут на Киев, и украинская армия особенным образом не усилится?
— Вполне может быть, что и у нас резервной группировке не окажется, и второй украинский контрнаступ не состоится. Но я все же считаю, что мой прогноз сбудется.
Во-первых, решение о новом контрнаступе будут принимать США, а им все равно, сколько для этого нужно будет отправить на убой украинских солдат.
Во-вторых, демографический резерв Украины в миллион человек никуда не исчезнет, и в войска он будет поступать в усиленном варианте.
В-третьих, накачка Украины вооружениями все равно будет возрастать. Это вооружение с каждым разом будет все более новым и все более дальнобойным. И управляться оно будет западными специалистами. А поскольку мы не бьем по Жешуву, эти поставки мы прервать не сможем.
Поэтому так или иначе нам придется открывать Северный фронт и проводить наступательную операцию.
О других военно-технических аспектах СВО — в интервью Владимира Орлова: Если Россия не создаст для БПЛА США и ATACMS комплекс проблем, то не защитит Севастополь