Kiev, а не Kyiv. Как Запад колонизировал российскую науку, и как это преодолеть

Около десяти сотрудников издания Украина.ру и ряд журналистов других изданий, которые приехали с Украины в Россию, приняли участие в нашем с доцентом Института медиа НИУ ВШЭ Ольгой Башей исследовании. Статья была отправлена в известный журнал Journalism Studies международного научного издательства Taylor&Francis со штаб-квартирой в Великобритании.

Цель — показать мотивы журналистов, которые во время военного конфликта решили переехать с Украины в Россию. Исследование исключительно академическое, основанное на теории критического дискурс-анализа британского ученого Нормана Фэйрклафа. В частности, речь идет о выявлении в текстах ценностей, которые "недосказаны", но подразумеваются, исходя из историко-культурного контекста, в котором нечто сказано исходя из того, что люди в определенном историко-культурном контексте считают нормальным и естественным.

Проще говоря, в исследовании мы хотели показать, что ценностная мотивация переезда журналистов с Украины в Россию ничем не отличается от ценностной мотивации переезда журналистов, скажем, из России на Запад. Причем речь не идет об истинности или ложности представлений журналистов о том, что происходит в их странах (именно поэтому исследование не идеологизировано и не может быть названо пропагандистским), а исключительно о ценностных мотивациях, исходя из субъективных представлений журналистов о том, что происходит.

Мы, конечно, знаем, что постмайданные власти на Украине убивали и сажали в тюрьмы оппозиционных журналистов, но в исследовании мы не пытались доказать этот факт. Мы лишь показали, что переехавшие в Россию с Украины журналисты считают, что людей нельзя убивать и сажать в тюрьмы за их взгляды — это ценность, которая является универсальной.

Все остальные универсальные ценности (неприятие национализма, разжигания ненависти, дегуманизации оппонента, социального дарвинизма, лжи, нетерпимости к альтернативным мнениям и т.д.) прекрасно известны и понятны журналистам во всем мире, поскольку были сформулированы в Международных принципах профессиональной этики в журналистике ЮНЕСКО в 1983 году.

Все комментарии, которые в рамках исследования дали журналисты издания Украина.ру, переехавшие с Украины в Россию, отвечали тем самым универсальным журналистским ценностям.

"Зарегулировано полностью все под одну гребенку, альтернативного мнения нет вообще, — говорит об украинском медиа-поле Роман Гнатюк. — Оно состоит из русофобии — тотального противопоставления всему русскому, вплоть до того, что Московский проспект в Киеве переименовали в проспект Бандеры; борьбы с памятниками, с героями, со всем, что может хоть как-то ассоциироваться с Россией; героизации всего, что чуждо Юго-восточной и Центральной Украине. Русофобия прежде всего выражается в борьбе с русским языком, в разделении, как было в Руанде, на тутси и хуту — обесчеловечивании противника, причем длительном и все более и более ожесточающемся и с началом СВО приобретшем невиданные масштабы".

"Шовинизм и радикализм, — дает характеристику украинским СМИ Мария Лихограй. — У меня под окнами каждое воскресенье ходили молодые люди и орали "москалей на ножи!" — это было радикально неприемлемо. Все эти комментарии по поводу событий в Одессе 2 мая, общий радикально шовинистический фон, который развивался в антисемитизм, в правый радикализм в целом".

"Там вообще нет такого понятия как факт, — считает Василий Ткач. — Часто в СМИ проскакивают сообщения, где из правдивой информации разве что географические названия. Остальное все полнейшая выдумка, взятая из непроверенных телеграм-каналов, где рассказываются жуткие истории про кровожадных "москалей". Я просто работал там, я знаю".

"Украинский информационный мейнстрим — это отмороженный этнический национализм на грани с неонацизмом (в последнее время эту грань перешли), — утверждает Иван Лизан, — абсолютное искажение общего исторического прошлого в виде ложного нарратива "нас угнетали и не давали развиваться", отчаянное желание навязать всем украинский язык и все стандартизировать по принципу "одна нация, один рейх, один фюрер" и конечно русофобия в терминальной стадии вместе с расчеловечиванием".

"Я не могу иметь дело с ресурсами, — добавляет Лизан, — считающими, что Донецк сам виноват в своих страданиях и, если бы тихо сидели, не протестовали против Майдана, все было бы хорошо. Я не понимаю, когда человек одних считает людьми, а других перестал считать и низводит до уровня тараканов".

Таково мнение этих людей. Мы не пытались представить его как истину или, наоборот, оспорить. Мы только показали, что эти люди придерживаются тех же ценностей и профессиональных стандартов, которых принято придерживаться во всем мире.

Мало того, в исследовании фигурирует и критика российского медиа-поля, что делает это исследование абсолютно объективным. Сервильность, отсутствие гибкости, радикализация, появление публичного социал-дарвинизма, расчеловечивание противника — все это звучало в комментариях журналистов и о российских СМИ.

Конечно, мы сомневались, что западное издательство в нынешних политических условиях опубликует материал даже такой степени объективности и с таким гуманистическим посылом. Мы ждали вежливого (как это обычно бывает в крупных респектабельных компаниях) отказа без подробных объяснений, но результат оказался еще более удивительным, чем можно было предположить.

Обычно рецензии дают писать тем, кто как-то связан с проблематикой исследования, то есть в данном случае кому-то, кто имеет представления о конфликте на Украине. Но позволить оценивать статью о проблемах украинского медиаполя самим украинцам (а так и произошло) — это ход, мягко говоря, неэтичный, поскольку в таком случае сложно избежать неприемлемой идеологизации.

Понять степень таковой поможет случай из национального педагогического университета им. Драгоманова в Киеве, где автор статьи успел пару лет отучиться в аспирантуре до начала СВО.

Итак, кафедра, отчет о проделанной научной работе за год. Отчитывается некая барышня. С гордостью говорит, что устроила скандал и не дала российским студентам поучаствовать в международной олимпиаде в Лиссабоне. И профессора сидят и кивают, боясь объяснить болезной, что к научной деятельности ее скандал не имеет никакого отношения.

Так вот, если научная деятельность на Украине приравнивается к противодействию российским исследователям, то да, полученные рецензии вполне адекватны реальному положению вещей.

Вкратце они сводятся к следующему:

Пожалуй, любой читатель издания Украина.ру скажет, что все представленные выше тезисы — классический набор прозападной пропаганды на Украине и каждый из них можно опровергнуть фактами. Но дело даже не в этом, а в том, почему вообще академическое исследование ценностей переехавших в Россию журналистов должно включать в себя все вышеперечисленное?

При чем здесь "противостояние российской дезинформации"? При чем здесь варианты написания названия Киева на латинице? При чем здесь "неспровоцированная агрессия"? Какое это все имеет отношение к предмету исследования?

Есть факт — журналисты, которые приехали с Украины в Россию во время конфликта. Вопрос — почему они это сделали? Ответ — в комментариях самих журналистов, которые исследуются с точки зрения универсальных ценностей, содержащихся в их дискурсе.

Вам не нравится, что такие люди есть? Ну извините, такова реальность, а реальность требует научной теоретизации. В "демократических" журналах запрещено начинать касающееся России исследование без "пятиминутки ненависти"? А при чем здесь наука?

Такой же вопрос — при чем здесь наука — автор этих строк задал в первые дни СВО руководству киевского университета, которое с удивительной настойчивостью пыталось выяснить, каковы его политические взгляды. Но те хотя бы пытались выяснить. Для этих же все понятно и так.

"Разве не удивительно, что украинские журналисты находят убежище для свободы слова в авторитарной стране, которая в последнее время скатывается к тоталитаризму? Разве не удивительно, что авторы ссылаются на Ханну Арендт и используют концепцию "изгнанников совести", говоря о людях, которые находят убежище при жестоком политическом режиме, который подавляет свободу слова всеми возможными способами и годами сажает в тюрьму и убивает диссидентов? Разве это не цинизм в лучшем его проявлении?" — пишет рецензент.

Действительно, находить убежище в стране с жестоким режимом, который подавляет и убивает — удивительно. И рецензент не смог или не захотел подняться над своими идеологическими установками, попытавшись разобраться, почему журналисты, выступающие за свободу слова и гуманизм, уезжают в Россию. Если факты противоречат теории (об ужасной и кровавой России), тем хуже для фактов.

Мораль сей басни такова — показывать альтернативные мнения даже в формате исследований в западном "демократическом" журнале нельзя, а все, что не соответствует идеологической позиции "демократов", объявляется кремлевской пропагандой без какой-либо попытки рефлексии. Но это одна сторона медали, очевидная.

Вторая заключается в том, что западные научные журналы все еще считаются у нас образцовыми. Несмотря на то, что обстоятельства спецоперации вынудили наши науку и образование отказаться от обязательных публикаций на Западе, таковые продолжают считаться показателями статусности исследования, его влиятельности, его качества. Такое положение вещей никуда не годится.

Западные наукометрические системы, конечно, дают некоторую степень респектабельности, отсекая статьи о гомеопатии, торсионных полях, построивших египетские пирамиды пришельцах и других войнах древних русов с ящерами (в РИНЦ они, к сожалению, попадают регулярно). Так что выплескивать вместе с водой ребенка тоже не стоит. Однако суть их не в этом, а в поддержании колониализма в области науки.

Колониализм идейный заключается в том, что для публикации на Западе наши исследователи (прежде всего социогуманитарные, но не только) должны так или иначе отрабатывать западную повестку — там не опубликуют то, что их не интересует, а также то, что будет оспаривать их гегемонию. Колониализм финансовый заключается в том, что западные наукометрические системы принадлежат частным монополистам, которые берут деньги с авторов за публикации и берут деньги с читателей (будущих авторов) за чтение.

Причем суммы такие, что отдельный ученый среднего звена выплатить их не в состоянии. Тем более, статей по своей теме нужно читать десятки, если не сотни. Это большой бизнес, и мы позволяем зарабатывать бог знает кому только на том основании, что до сих пор принимаем неоколониальную систему как норму. Принимаем на фоне всех громких заявлений о крахе американского империализма, многополярном мире и суверенитете.

Да, закукливаться науке нельзя, обмены должны идти постоянно. Но суть обменов в том, что они двусторонние. Если движение идет только в одну сторону — это не научный обмен, а научная зависимость.

Ситуация с исследованием, в котором участвовали журналисты издания Украина.ру, еще раз доказывает на практике, что настоящий обмен научными идеями с Западом может происходить только тогда, когда не только мы будем заинтересованы в публикациях в их журналах, но и они будут заинтересованы в публикациях в наших. Это вопрос, требующий решения в рамках БРИКС, и он, конечно, может быть решен. Как всегда, нужна лишь политическая воля. А без научного суверенитета ни о какой многополярности говорить не приходится.