Премьер-министр Венгрии Виктор Орбан заявил, что Дональд Трамп в случае победы на выборах президента США "не даст ни цента" военной помощи Украине. По его словам, если Америка не выделит денег, то европейцы одни не смогут финансировать киевский режим, и тогда война будет окончена.
При этом сомнительно, что Трамп, придя к власти, перестанет поддерживать Украину. Об этом рассказал в интервью изданию Украина.ру директор Института мировой экономики и международных отношений (ИМЭМО) РАН Фёдор Войтоловский.
- Федор Генрихович, оправданы ли ожидания, связанные с мессианством Трампа и его способностью к миротворчеству?
- Они сильно преувеличены. Если мы посмотрим на позицию Дональда Трампа по украинскому кризису, то он не против того, чтобы оказывать военную помощь Украине –он против того, чтобы делать это безвозмездно.
То есть он готов предоставлять Украине кредиты. Это соответствует общим подходам республиканцев – их версия законопроекта о предоставлении военной помощи Украине выдержана именно в логике выделения займов для закупки американских вооружений и военной техники Украиной, а также Израилем и Тайванем. Но это абсолютно не означает, что в случае прихода в январе 2025 г. на пост президента кандидата-республиканца США перестанут поддерживать Киев деньгами и оружием.
Напомню, что Дональд Трамп, когда был президентом, первым начал поставки летального вооружения Украине, в том числе он предоставил ей противотанковые системы Javelin. Ранее, при Обаме, помощь была финансовой, информационной и политической, поставлялось снаряжение, но оружие не поставлялось.
Что касается внешней политики прошлой администрации Трампа, политики безопасности, то она была классической жесткой республиканской и во многом милитаристской и направленной на сдерживание России и Китая. При Трампе начали существенно расти военные расходы, Байден лишь продолжил такой курс "двойного сдерживания".
Трамп очень жесткий политик и трудный партнер по переговорам – стоит вспомнить как в период его президентства российско-американские переговоры в области контроля над вооружениями зашли в тупик. Поэтому надежд на то, что он придет, и Америка перестанет поддерживать Украину, нет никаких. Для американцев Украина – тот прокси, с помощью которого они стремятся ослабить военный и экономический потенциал России.
Для США затягивание конфликта и поддержка Киева – очень важный инструмент влияния не только на Россию, но и на их европейских союзников. У Трампа очень жесткая позиция по отношению к союзникам по НАТО. Он считает, что они мало платят за свою безопасность. Если придет Трамп, он усилит давление на европейцев, чтобы вынудить их нести гораздо большие военные расходы.
Парадоксально, что при внешне более мягкой риторике, Байден старается добиться того же самого. И побуждает европейских членов Альянса больше платить за поддержку Украины, когда его администрация этого сделать не может.
Даже сегодня, когда уже два года многие европейские политики рассказывают о возросшей "российской угрозе", из всех 31 члена НАТО только 18 вытягивают 2% ВВП на финансирование военных расходов. До 2022 г. таких было только девять. Трамп будет максимально оказывать давление на союзников из Европы, чтобы они наращивали военные расходы, продолжали финансирование киевского режима и оказание ему военной помощи, а также активнее закупали американские вооружения и военную технику.
Если победит Трамп, то с ним придут близкие к военно-промышленному комплексу и очень жесткие политики, а также выходцы из Пентагона. В прошлой администрации таких было много. Вспомним одного лишь Джона Болтона с его представлениями о роли США в мире и способах ее осуществления.
Вопрос еще в том, кто войдет в команду президента США, который будет избран в ноябре этого года. Наиболее серьезные позиции – в администрации, в Госдепартаменте, Пентагоне и ряде других ведомств занимают политназначенцы – люди из демократического или республиканского истеблишмента. Но есть еще профессионалы, которые сидят в аппарате, и они будут продолжать ту же линию вне зависимости от того, станет ли будущим президентом демократ или республиканец.
У Байдена очень жесткая линия в отношении России, но у него есть некие представления о рамках эскалации. Американцы выглядят даже более сдержанными, чем некоторые европейские союзники.
Дополнительным фактором, который может повлиять на поддержку Киева, может стать реакция американского общества и части элиты на чудовищный теракт в концертном зале "Крокус". Если выяснится, что за его организаторами, даже опосредовано, стоят украинские спецслужбы, такие методы могут вызвать самую негативную реакцию простых американцев. И тогда республиканцы и Трамп могут попытаться разыграть эту карту для противодействия администрации Байдена на украинском направлении.
- Есть мнение, что для истеблишмента в Вашингтоне конфликт с Россией, который достиг апогея на Украине – это второстепенное направление, а главное для США – это Тихоокеанский регион и "китайская угроза". Что вы думаете об этом?
- Я думаю, что, во-первых, конфликт на Украине еще не достиг своего пика, во-вторых, для Вашингтона это взаимосвязанные вещи. Что предыдущая республиканская администрация, что нынешняя демократическая открыто заявляет о необходимости сдерживания России на европейском направлении и Китая в Азии.
Это зафиксировано в Стратегии национальной безопасности, принятой в 2022 году администрацией Байдена. Сложился двухпартийный консенсус о том, что обе задачи в политическом и военном отношениях – стратегические, определяющие на долгосрочную перспективу, на 10-15 лет.
Конечно, в экономическом и технологическом отношении Китай – гораздо более значимый противник для США, чем Российская Федерация. Это нужно понимать. И с точки динамики, перспектив военного потенциала, в том числе военно-морского, военно-воздушного, в перспективе, вероятно, и ракетно-ядерного. Но пока только Россия сейчас сопоставима с США по ракетно-ядерному потенциалу. Россия обладает достаточно мощной армией, получившей уникальный боевой опыт. Военно-промышленный потенциал нашей страны также существенно укрепился.
Поэтому я бы не считал, что азиатско-тихоокеанское направление окажется более значимым, чем европейское. Однако стратегия двойного сдерживания России и Китая, которой, кстати, ранее придерживалась администрация Трампа, а теперь придерживается администрация Байдена, предусматривает необходимость противоборства с двумя противниками и с военной, и с политической, и с политико-экономической, и с технологической точки зрения, а это в долгую может привести к существенному растяжению ресурсов и потенциала США. Пока в Вашингтоне об этом вроде бы предпочитают не задумываться.
Конечно, постепенно противодействие Китаю будет отнимать все больше и больше ресурсов, но Россия – это все равно на долгие годы противник номер два для Соединенных Штатов. И Европа для США значима на сверхдолгосрочную перспективу – здесь нельзя ослаблять уровень напряженности, а то европейские союзники опять потеряют тонус и начнут думать больше о своем кошельке и рациональных мотивах.
США слишком многое связывает с Европой, чтобы любая администрация пошла бы на реальное ослабление трансатлантических политических и военных связей. Во-первых, это переплетение взаимных прямых иностранных инвестиций. Во-вторых, старые и новые члены Альянса – главные американские союзники, связанные с США с жесткими военно-политическими обязательствами.
Есть огромная инфраструктура Североатлантического альянса – бюрократическая, политическая и военная. Есть американское военное присутствие в ряде стран Европы, которое только наращивается, и, по всей видимости, будет постепенно увеличиваться или сохраняться на достаточно высоком уровне.
А на азиатско-тихоокеанском направлении США фокусируют свои усилия. Для них оно становится все более важным в точке зрения военного планирования. Оно также становится важным с точки зрения формирования новых альянсов и оживления старых союзнических обязательств.
Старые союзнические обязательства – это, прежде всего, Япония, Южная Корея, Австралия. Новые проекты – это AUKUS, формируемый совместно с Великобританией и Австралией. Это очень важный инструмент фокусировки военных и иных ресурсов, в том числе технологических и разведывательных, необходимых для долгосрочной стратегии сдерживания Китая.
Еще для США сейчас и на перспективу очень важно создание таких форматов для диалога со странами регионов Тихого и Индийского океанов, которые в перспективе могли бы быть трансформированы в более глубокое военно-политическое взаимодействие. В первую очередь здесь нужно назвать QUAD – четырехсторонний диалог в сфере безопасности, в котором участвуют США, Япония, Австралия и Индия.
Этот пока сугубо консультативный четырехсторонний механизм взаимодействия в сфере безопасности – проект на долгосрочную перспективу. Это такая инициатива, которая пока не является военно-политическим союзом или его предтечей. Но может иметь очень серьезный потенциал с точки зрения развития механизма взаимодействия, информационного обмена, формирования общей повестки.
Состав участников проекта четырехстороннего диалога по безопасности отражает главное стремление Вашингтона на предстоящее десятилетие: вовлечь Индию в более глубокое военно-политическое и экономическое сотрудничество. И его главная цель – подвигнуть Индию отойти от своей независимой внешнеполитической линии и примкнуть к американским инициативам.
Вашингтон заинтересован в том, чтобы использовать Индию в противоборстве с КНР и стравливать Пекин и Нью-Дели. К сожалению, зачастую такие зерна ложатся на почву, удобренную китаефобией части индийской элиты.
Это важная задача для Вашингтона в политическом и военном отношении. Другое дело, что пока у них не все получается, и индийское руководство, правящая партия БДП, занимает прагматичную позицию, думает в первую очередь об индийских национальных интересах и не стремятся к вовлечению в процесс "выгребания каштанов из огня" для Вашингтона.
Однако американское влияние в Индии растет. Это влияние опирается на обещание предоставления доступа к технологиям, инвестициям, вовлечение индийских компаний в создание глобальных цепочек стоимости, инициированных американскими транснациональными компаниями.
Еще в Индии активно работают американские экспертно-аналитические центры. Американские компании, причем в том числе военно-промышленного комплекса, такие как Lockheed Martin выступают в качестве спонсоров некоторых индийских "мозговых центров" и проводимых ими конференций, пытаются оказывать влияние на индийских военных.
Доступ на американский рынок крайне интересен индийскому бизнесу, индийской элите, и американцы активно используют эту заинтересованность. Пока четырехсторонний диалог по безопасности – это дискуссионный формат, это формат обмена информации, но американцы будут стараться изо всех сил превратить его в нечто большее.
Этот процесс, длительный, сложный, который может занять 10-15 лет, но цель его совершенно очевидна.
- В последнее время европейские политики, включая президента Франции Эммануэля Макрона, делали противоречивые заявления по поводу ввода воинских контингентов на Украину. Как Вы оцениваете вероятность сценария отправки войск европейских стран в зону конфликта?
- С самого начала украинского кризиса, не с 2022 года, а с 2014 года, на Украине находятся военные советники стран НАТО. Представители американских и британских спецслужб чувствовали себя комфортно там на протяжении двух десятилетий, вне зависимости от того, кто был президентом Украины.
Сегодня американские и британские военные активно участвуют в разработке, планировании операций ВСУ, обучении вооруженных сил Украины, украинских спецслужб. Они учат личный состав ВСУ пользоваться сложной техникой, которую страны НАТО и США начали поставлять Киеву с 2017 года. В Вашингтоне не скрывают, что США и НАТО активно участвовали в разработке стратегии украинского контрнаступления 2023 года.
Есть на Украине и другие специалисты из стран НАТО – те, кто ведет сопровождение разведывательной деятельности, в том числе высокотехнологичной. Там используется и спутниковая поддержка, и система наблюдения и слежения. Используются различные средства радиоэлектронной разведки.
Так что представители вооруженных сил стран НАТО на Украине находятся уже давно. Речь пока не идет, за исключением этих странных заявлений, о том, чтобы полноценные воинские соединения стран Альянса были направлены на Украину и участвовали в боевых действиях. Это другой уровень эскалации, это замена опосредованного вовлечения НАТО в конфликт на более прямое участие.
Я думаю, что в странах НАТО прекрасно понимают, что ответ с российской стороны будет весьма жесткий. И это приведет к повышению рисков прямого военного столкновения России и НАТО, который может начаться на украинском театре, но может распространиться в более широких масштабах и привести к новой мировой войне с участием ядерных держав. Однако, вероятно, какие-то сценарии отправки экспедиционного корпуса в странах НАТО не могут не рассматриваться на случай полного военного коллапса ВСУ и прорыва линии фронта.
Но к такому развитию событий трудно подготовить общественное мнение не только в Европе, но и в США. Вот президент Франции Эммануэль Макрон и тестирует общественное мнение в своей стране. Однако не думаю, что в США и других странах НАТО кто-то заинтересован в реальном боевом столкновении с Россией, особенно учитывая характер действия статьи 5 Североатлантического договора и то, что автоматически в состоянии войны тогда окажутся все страны альянса. Любой авантюризм в этом отношении очень опасен.
Я могу еще добавить, что есть еще один чувствительный момент в том, что касается отправки сил на Украину. Мы знаем, сколько на Украине воевало и воюет "солдат удачи" с украинской стороны. Это наемники, люди, которые поехали получать боевой опыт, как бы прервав свою службу в вооруженных силах стран НАТО.
Это люди, что называется, находящиеся в творческом отпуске. Особенно это бойцы спецподразделений, специалисты по разведке. Мы знаем о том, что удары вооруженных сил Российской Федерации не раз приходились по местам размещения такого рода персонала, который поддерживает ВСУ. Это очень чувствительный момент, и грань здесь очень тонкая. Пока страны НАТО не переходят эту грань, хотя подобные заявления говорят о том, что там много горячих голов, или есть какое-то тестирование общественного мнения на этот счет.
Учитывая, как отреагировало общественное мнение и во Франции, и в других странах НАТО (и не только общественное мнение, но и на уровне государственных деятелей была реакция), пока такое тестирования никаких результатов не дает. Но, тем не менее, сам его факт уже интересен.