Послевоенное устройство Украины — это отдельный серьезный вызов для России. Но сначала надо решить военные задачи. Это главное, что есть на повестке дня, считает редактор отдела политики журнала "Эксперт" Петр Скоробогатый.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
— Пётр, украинские СМИ на протяжении последних дней продолжают муссировать тему войны Израиля против ХАМАСа, совершенно не обращая на события в Авдеевке, под Купянском и «контрнаступ» на Запорожье. Им дали такую установку? Или они действительно не считают это важным на фоне событий в мировой политике?
— Пока не будет внушительных изменений на линии фронта, украинские СМИ и политики не будут замечать наступательных действий России. Здесь все понятно.
Киевский режим по-прежнему пытается сбить историю с «контрнаступом». Дело даже не в том, что очень многое было обещано в самом начале, а в том, что очень многое было обещано в конце. Мол, ВСУ настолько хитрые, что они вот-вот истощат российскую оборону и пойдут вперед.
На самом же деле остановка «контрнаступа» произошла 20–22 сентября. Эта операция выдохлась. Сейчас ВСУ пытаются организовать что-то осеннее, но больше для того, чтобы не дать возможность российским войскам продвигаться вперед.
Но, повторюсь, пока не будет занят существенный участок фронта или населенный пункт, Украина будет утверждать, что инициатива на их стороне. Инициатива — это сейчас их любимое слово.
— Нам удается перехватить инициативу? Или пока рано об этом говорить?
— Еще рано. Сперва надо понять, в чем заключается замысел российского командования.
Да, мы видим относительно серьезную активность сразу на нескольких участках фронта. Причем эта активность выливается в конкретно взятые позиции и опорники. Мы отгрызаем серьезные куски территории на всей линии фронта, которые либо летом перешли под контроль ВСУ, либо вообще не были под нашим контролем.
Но надо понимать, что это серьезная позиционная работа, которая пока не предполагает развития серьезного дальнейшего наступления. Чтобы понять, к чему она приведет, потребуется еще несколько недель.
Сейчас мы видим относительно большую операцию под Авдеевкой. С учетом брошенных туда снарядов и применения техники мы можем говорить о том, что это серьезная операция.
Насколько она будет успешной — большой вопрос. Это мощный укрепрайон. Еще некоторое время назад я не предполагал, что именно Авдеевка станет направлением для прорыва. Операция по окружению Авдеевки — это что-то невероятное.
Если у российской армии это получится, нам всем надо будет сесть и пересмотреть свои взгляды на ее состояние.
Возможно, что именно эта операция является отвлекающей. Возможно также, что все эти маленькие операции — это тактика на растаскивание последних резервов ВСУ, чтобы увидеть их логистику и подловить эти части на марше.
Вероятно, что это тактика на истощение украинских резервов, чтобы зимой перейти в полноценное наступление. Потому с дивана мы не насчитывали такого большого количества российских войск, чтобы речь пошла о масштабном наступлении.
Посмотрим, надо ждать.
— Получается, даже если мы сейчас не окружим Авдеевку, то все равно стянем туда большое количество украинских резервов.
— Мы уже это сделали. Противник уже перебрасывает туда резервы из центральной Украины и из Херсонской области. Кстати, тот резерв, который был переброшен под Херсон с Запорожской области, не доукомплектовался и при этом опять был переброшен под Авдеевку.
Либо Киев об этом догадывался, либо он что-то почувствовал, либо у него не хватает сил и возможностей доукомплектовывать все части.
Да, вытаскивать туда резервы ВСУ нам удается. Да, огнем удается поражать очень много. И надо внимательно смотреть на то, насколько аккуратно будет проведена операция с Авдеевкой.
Понятно, что потери с нашей стороны будут. Но есть бездумные потери, а есть потери обоснованные. Хотя и те и другие очень болезненно нами воспринимаются.
Резюмирую. Чтобы начать наступление на Авдеевку, с нашей стороны нужен был очень серьезный аргумент. Учитывая все, что происходило на Донецком направлении за 1,5 года СВО, я пока не нахожу аргументов, зачем биться в лобовые атаки на хорошо укрепленные позиции ВСУ.
Но сейчас мы не говорим о лобовых атаках. Мы видим более сложный замысел с одновременным ударом на разных флангах, с растаскиванием обороны, с созданием маленького котла и с попыткой перерезать логистику.
Более того, мы видим, что это не похоже на предыдущие наши атаки, когда полдня длилась артподготовка, потом вперед бросали большие силы, а потом артподготовка прекращалась, а пехота без огневой поддержки продолжала операцию, которую было либо бессмысленно поддерживать огнем, либо этого огня просто не хватало.
Но на вторые сутки мы видим, что огневой поддержки у нас достаточно. Идет обработка украинских позиций. Ребята не идут на оборону просто так.
Еще одним признаком успеха этой операции для меня стало то, что не было совершенно никаких новостей. Это означает, что все в работе, и эта работа будет не зря.
— Учитывая динамику в зоне СВО, имеет ли значение вопрос, смогут ли США поддерживать два фронта — Украину и Израиль?
— Смогут. Не все это понимают, но дело в том, что поддерживать Украину в состоянии вялотекущей войны стоит недорого.
Поставки вооружений и финансирование госаппарата (тем более что часть этих трат можно скинуть на союзников), США могут себе позволить. Тем более Вашингтон может обосновать, что это важно для прямого сдерживания России и опосредованного сдерживания Китая.
Другое дело, что США вряд ли смогут нарастить украинскую группировку так, как это было сделано в прошлом году, если они хотят получить какие-то результаты. Потому что в этом году Киев просто стер эту группировку за несколько месяцев. А группировка с большим трудом набиралась.
Большой наступательной активности Украины мы не увидим. Но поддерживать Украину в оборонительном состоянии у Запада хватит денег минимум года на два.
Да, будут проблемы с отдельными видами вооружений. Да, Украина в этом оборонительном сражении может потерять часть территории. Но глобально это ничего не изменит, если Россия будет проводить СВО в прежнем темпе.
Вопрос в том, будут ли новые вызовы на том же Ближнем Востоке достаточным основанием, чтобы США и Запад перешли к серьезным переговорам с Россией по Украине, в которых бы учитывались российские требования.
А если США сделают ставку на затяжной конфликт, то уже России придется принимать какое-то решение, потому что затяжной конфликт не в наших интересах по многим причинам.
— Будут ли новые вызовы для США достаточным основанием, чтобы перейти к серьезным переговорам с Россией по Украине?
— Это зависит от того, насколько разрастется война на Ближнем Востоке.
Если она останется в рамках израильско-палестинского конфликта (несмотря на тяжелую для Израиля операцию по зачистке Газы), это не потребует больших усилий от Запада.
Но если в этот конфликт втянется «Хезболла», Иран, Иордания, Сирия, иранские или катарские прокси, то это будет серьезный конфликт. США и Западу придется думать о том, как сделать так, чтобы он не перешел в ядерную стадию.
Стороны могут дойти до этого предела. Израиль полон желания отомстить. Главное, что его политическая верхушка лишена прагматизма и лишена иммунитета от сноса.
У Нетаньяху не осталось выборов. Он всю свою карьеру поставил на жесткий и кровавый ответ ХАМАСу за счет большого количества жертв. Он должен показать кровь, умирающих детей и разрушенные многоэтажки. Иначе он простится со своей политической карьерой.
Ситуация сложная. ХАМАС ее провоцировал. Другое дело, вырастет ли из этого большая ближневосточная война, которой никто не хотел. Казалось, что за действиями ХАМАСа стояли внешние силы, которые хотели спровоцировать большой конфликт, но на данный момент этого не видно.
Стороны большого конфликта не хотят, но он возможен. Потому что арабская улица этого конфликта жаждет.
Резюмирую. В случае большой ближневосточной войны США придется пересматривать отношения с Россией и Украиной.
Наши недруги правы в том смысле, что этот конфликт нам на руку. Понятно, что мы никаким образом непричастны к этому конфликту. Даже Запад не стал поддерживать эту украинскую чушь. Но нам выгодно разрастание этого конфликта. Чем больше там будет гореть, тем меньше Украине достанется оружия.
Это цинично, но я должен думать о своих соотечественниках, а не об израильтянах и всех остальных.
Именно от этого будет зависеть статус переговоров по Украине. Это не значит, что даже если эти переговоры состоятся, то стороны сразу найдут компромисс. Потому что требования России по Украине серьезны и не смягчились. Четыре новых региона никто никому не отдаст. И как этот вопрос будет решаться — большой вопрос.
— Чтобы такие переговоры начались, нужно отстранить Зеленского от власти или хотя бы сделать так, чтобы Украина отменила закон о запрете переговоров.
— Указ легко отменяется. А ситуация с Зеленским — это проблема.
Зеленский четко выстроил образ человека, который не пойдет ни на какие компромиссы с Россией и Путиным. Теоретическая возможность для такого компромисса была, когда говорили, что Россия может вступить в диалог с Украиной при посредничестве США. Но это окно возможностей ушло.
Россия сегодня сильнее, чем тогда. И если Москва вдруг согласится на серьезный отход от своих изначальных требований и окончательную фиксацию ситуации, внутри РФ этого не поймут.
Задача России и Путина не территориальные приобретения и не разгром украинской армии. Нам нужно заключить финальное дипломатическое соглашение, в которым все стороны согласятся с новым статус-кво по территориям, чтобы потом восстанавливать хотя бы экономические отношения с партнерами.
Насколько это реально? Я бы выступил за более радикальный сценарий. Но я не могу говорить об этом за людей, которые сражаются и погибают на фронте.
— Будем ли мы настаивать на том, чтобы на территориях стран НАТО не было иностранных военных баз?
— Это уже пункт для обсуждения. Вопрос новой системы европейской безопасности — это то требование, которое выдвигала Россия еще до СВО. Москва требовала не конкретного договора, а хотя бы диалога по этому вопросу.
Да, мы выдвигали предельные требования чуть ли не восстановить ситуацию в балансе сил до 1991 года на уровне СССР и НАТО. Но это была лишь затравка для большого разговора. Это нормальный элемент торга, когда ты на рынке называешь самую низкую цену, тебе называют самую высокую цену, и где-то посередине вы находите компромисс.
— Последний вопрос будет касаться самой Украины. Сейчас началась дискуссия, что при определенных условиях местные элиты будут готовы перейти на сторону России. Не рано ли об этом говорить?
— Давайте сначала зададимся вопросом, а что представляет собой нынешняя украинская элита. Ее серьезно встряхнули.
Многие смеются над Зеленским и называют его слабым руководителем. Я с этим совершенно не согласен. Ни один президент Украины не произвел настолько фундаментальных изменений в реалиях страны за столь короткое время, как это сделал Зеленский.
Да, он навсегда останется человеком, который мог бы добиться процветания Украины, а вместо этого утащил ее в реки крови. Но он переформатировал украинское государство из олигархического в колониальное. Кроме того, с началом войны Зеленский никуда не убежал и взял на себя всю ответственность.
Сама украинская элита тоже была переформатирована. Мы знаем, какое количество олигархов сбежало из страны, какое сидит, а какое плотно спаяно с властью войной. Если эта власть уйдет, они будут вынуждены либо менять свою позицию, либо тоже уходить.
Поэтому я не могу сказать, что на Украине остались элиты, которые могут пойти на сотрудничество с Россией.
Лично я считаю, что дружить там не с кем. Над Украиной нужно поставить внешнее управление, не полагаясь ни на одного человека из центральной или региональной власти. Друзей России там нет. Там есть только предатели, которые могут поменять сторону. А потом они могут предать тебя снова.
Не надо думать, что украинские элиты начнут любить Россию так, чтобы они могли управлять теперь уже новыми российскими территориями. Не надо думать, что к власти на Украине придут люди, нацеленные на дружбу с Россией.
Послевоенное устройство Украины — это отдельный серьезный вызов для нас. Но сначала надо решить военные задачи. Это главное, что есть на повестке дня.