На Западе нет никакого лучшего в мире оружия.. Но самая сильная сторона западного военного искусства — компьютерная система, которая позволяет видеть все от командира взвода до Генштаба в трехмерном изображении. ВСУ более самостоятельны в своих действиях, в то время как ВС РФ полностью управляются из Генштаба и не могут вовремя реагировать на кризисы, считает главный редактор альманаха «Военная летопись», полковник запаса Илья Мощанский.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
Ранее пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил, что атака дронов на Москву стала следствием эффективных ударов ВС РФ по военным объектам на Украине и одному из центров принятия решений от 28 мая.
— Илья Борисович, что же это был за центр принятия решений?
— Все центры принятия решений находятся в бункерах и уже давно разнесены. Здесь есть прямая связь с приазовским сражением.
14 февраля 2023, 11:49
Илья Мощанский: кто онПолковник запаса, главный редактор альманаха "Военная летопись"Я еще в конце марта говорил, что раньше начала лета никакой битвы не будет, но наши телеграм-каналы два раза в месяц сообщали о конце света. Это же как в покере. У Украины нет нужного количества карт, поэтому она не может наступать.
Дело в том, что сейчас на театре военных действий друг против друга сосредоточились две 400-тысячные армии. Украина оценивает наши силы в 380 тысяч армейцев, в 20 тысяч росгвардейцев, 7 тысяч добровольцев и неизвестное количество ЧВК «Вагнер». Это наш корпус янычар, который в Мулино проходит переформирование, чтобы потом снова броситься в атаку. Западные источники оценивают ВСУ в зоне боевых действий в 407 тысяч человек. То есть это две равные армии, в каждой из которых есть свои проблемы.
Мобилизационные возможности у Украины есть до 2025 года. Пока они могут поддерживать такую численность, а дальше им придется сокращать призывной возраст до 18 лет. Так что мы года через два увидим в Киеве парад Фольксштурма в вышиванках с панцерфаустами. И Украина критически зависит от западных вооружений.
У ВСУ почти нет своего производства. Последним их достижением стал спуск на воду малого бронированного артиллерийского катера (МБАК) «Буча», где присутствовал Залужный.
— Который не отбрасывал тени…
— Как по мне он вполне реальный. По крайней мере, на уровне Байдена он может выполнять свои обязанности (смеется). Так вот «Буча» подавалась как огромная победа, хотя он был заложен еще при Порошенко. Его не достраивали, а сейчас достроили в связи с организацией днепровской флотилии для десантных операций. Но своего оружия у Украины все равно нет.
У России свои проблемы. У нас по-прежнему низкий уровень управления и разная степень боеспособности подразделений. Есть такой знаменитый анекдот про итальянскую армию, когда офицер поднимается из окопа, кричит: Avanti (вперёд), а солдаты начинают ему хлопать (смеется).
Это мы заметили во время сражения в Грайворонском районе, когда 59-летний генерал-полковник Лапин бегал по передовой и в духе «мужик приехал и все порешал» поднимал солдат в атаку. Да, Лапину можно только поаплодировать, поскольку он преодолел местничество и выкинул противника за КПП «Грайворон», где они собирались долго обороняться.
Помимо системы управления, у нас есть проблемы с непопулярностью СВО у значительной части населения. Махать флажками с буквой Z у нас все горазды, но когда осенью началась мобилизация, у нас 1,2 млн человек убежало из страны (я читал это не на вражеских ресурсах, а на Mail.ru). А это в основном мужчины с высшим образованием до 35 лет. Если объявить всеобщую мобилизацию, то часть людей точно покинет нашу Палестину любыми способами, хотя все законы уже приняты.
Поэтому мы идем другим путем. Мы пытаемся за счет поднятия вступительного взноса (400 тысяч) привлечь как можно больше добровольцев в армию. В прошлом году в Мулино был сформирован 3-й Армейский корпус. Сейчас в Ставрополе формируется 40-й Армейский корпус, соединения которого уходят на линию боевого соприкосновения (ЛБС). Мобилизацию объявлять пока не собираются, поскольку сейчас неподходящая геополитическая ситуация. Если бы ВСУ стояли под Москвой, ситуация была бы совершенно иная.
Вернемся к приазовскому сражению. Запад хочет заставить Зеленского пойти на это, а он категорически не хочет. Даже раненный в голову Залужный говорит, что при равной численности войск это будет кровавая мясорубка. Если ВСУ в первый день не прорвутся, Россия подтянет резервы и будет такое сражение.
Но Запад рассчитал по-другому. Он создал два корпуса. 10-й оперативный корпус из девяти бригад и 9-й резервный корпус. 10-й корпус будет прорывным. Он находится где-то по частям в Днепропетровской области в 200 км от ЛБС. Там находится все какое только можно западное оружие. Именно им они должны в короткий срок прорвать нашу оборону.
Но для снабжения этих корпусов нужно накопить на складах западное оружие.
— А мы это оружие вырубаем.
— Да. Во-первых, мы все время бомбим Киев. Все лучшие западные ЗРК вроде Patriot или NASAMS находятся там, потому что нельзя оставить без защиты древнейший после Еревана город Европы. Мы эти системы атакуем, унижаем их «Кинжалами» на весь мир, а пока ВСУ концентрируют свою ПВО в районе Киева и Одессы, мы бесконтрольно захватили воздушное пространство и громим их склады и командные пункты.
Ну нет у них снарядов. Не может 10-й корпус наступать. Они опять оружие накапливают, зарывают все «Хаймарсы» в подземные убежище. Мы их наступление оттягиваем, а в это время «Вагнер» переформатируется в 60-тысячный штурмовой корпус, который наводит страх на ВСУ. Причем непонятно, где этот корпус появится снова.
Противник тоже ведет с нами воздушную войну, используя британские крылатые ракеты. Но эффект от них гораздо слабее, нежели эффект от «Хаймарсов» в первые месяцы СВО, потому что они ограничены в носителях. И поскольку эти ракеты летят далеко, для нашего ПВО появляется больше подлетного времени. Мы сбиваем и часть ракет, и часть носителей. Поэтому они пытаются бить даже не по аэродромам (для нас один потерянный самолет не проблема), а по общежитию и столовой летного состава.
Повторюсь, наше господство в воздухе над большей частью территории Украины позволяет нам оттягивать наступление Украины и наращивать свою группировку.
— Вы сказали, что пока неизвестно, где появится этот корпус из «вагнеровцев». Есть ли смысл направлять их в район Авдеевки, Марьинки и Угледара, чтобы мы окончательно обезопасили Донецк и решили вопрос с наступлением со стороны Запорожья?
— Трудно сказать. Но вообще главная сила «Вагнера» в его командном составе и в моральном духе. Даже новое пополнение не отступает и ведет бой с противником. Он может выстрелить где угодно. «Вагнеровцев» также можно использовать в точках прорыва противника украинской армии, поскольку я не уверен в равной подготовке соединений российской армии.
20 мая закончилось сражение за Артемовск. Мы вроде бы победили. Но выяснилось, что у нас там все равно много проблем.
Когда мы говорим, что там было 80 тысяч вэсэушников, а наших гораздо меньше, то это не совсем так. Когда Сырский организовал контрнаступление на флангах, ВСУ действовали небольшой группой в 15—20 тысяч человек. Там были три армейские бригады, одна из которых была десантно-штурмовой. В украинских десантно-штурмовых бригадах по пять батальонов. А в наших — четыре. Она крупнее.
Ее поддерживала артиллерийская бригада. Противник фактически с одного фланга на другой эту 3-ю бригаду перебрасывал. Маневрируя силами и средствами, ВСУ терзали нашу оборону, которая была по численности больше. Потому что наш Генштаб вывел на поле боя множество мелких соединений разной направленности. Например, что может сделать отдельный мотострелковый полк мобилизованных, когда на его позиции идет целая бригада противника.
Мы запаздывали. Поэтому ВСУ нам создали оперативный кризис сначала на северном фланге. Командир полка послал два грузовика с пехотой в место прорыва, а их тут же уничтожила украинская артиллерия. Если бы это была дивизия, то командир мог маневрировать своими силами и средствами, ни с кем ничего не согласовывая. А так у нас были отряды по 400 человек. Что они могут против украинской штурмовой бригады?
Сырский понял, что у нас слабое место в организации управления. Переместился на юг и фактически раздавил 4-ю бригаду 2-го Армейского корпуса, когда погиб комбриг и начальник штаба бригады. Снаряд дальнобойной украинской артиллерии попал прямо в КП. Нам организовали оперативный кризис. Если бы не подошли наши резервы, Клещеевку они бы взяли.
Мы часто говорим, что ВСУ воюют по стандартам НАТО. В этих стандартах ничего особенного нет. Просто они выполняют правила. А мы воюем по хитрым понятиям. У нас есть боевой устав, но главное — что скажут из Генштаба. Но поскольку наша группировка была больше, Генштаб наступил себе на обе ноги и перебросил в Артемовск 57-ю бригаду из Восточного округа, она вместе с «вагнеровцами» решила проблему.
«Вагнеровцы» взяли от Ивановского до района Самолет 2 км по полю. «Вагнеры» закрыли внешний периметр, чтобы какие-нибудь «батальоны Калиновского» не думали на них наступать. А в это время танковый батальон 57-й бригады вместе с пехотой крушил этот Самолет.
Также в конце сражения «вагнеровцам» дали 305-ю артиллерийскую бригаду с батареей «Гиацинта» и батареей «Тюльпана», которые крушили укреплённые позиции противника. Совместными усилиями, преодолев местнические раздоры, мы результата добились.
Сейчас противник в раздумье. Он понимает, что у него мало сил. США молятся на 10-й оперативный корпус. Его ударное ядро — 82-я десантно-штурмовая бригада. Она была вообще секретной. Если бы не дурачок из Национальной обороны США, который вывалил все эти документы, про нее вообще никто бы не узнал.
В ней сейчас 14 «Челленджеров», 95 «Страйкеров». Она мобильная. Ей придана еще 46-я аэромобильная бригада, 132-й десантно-штурмовой батальон и 71-я егерская бригада. Это такая группа «Марун» — краповый цвет украинских десантников. Но это так, боевое мясо, которое должно нас сковывать.
Как только они накопят боекомплект (БК), они ринутся в наступление. Но если у нас не будет ошибок и мы не повалимся, все закончится так же, как и в сражении под Артемовском.
— Какие ошибки мы можем допустить?
— Главная наша проблема — наш управленческий уровень.
На Западе нет никакого лучшего в мире оружия. Они это все надули. Но самая сильная сторона западного военного искусства — компьютерная система, которая позволяет видеть все от командира взвода до Генштаба в трехмерном изображении. Строится макет местности и начальство принимает быстрые решения в режим реального времени.
А во время украинского рейда на Грайворон с мест мне сообщали, что наши начальники старшего возраста не очень владеют сотовым телефоном. Например, генерал Лапин примерно моего возраста. С 1994 по 1997 я учился в военном университете имени Александра Невского, а он — в академии Малиновского. Чем мы там занимались в те времена? В первый год я патрулировал улицы, потому что началась война в Чечне. Во второй год был Парад победы, а на следующий год нас опять отправили на парад. Зарплату не платили по несколько месяцев. Я чем только там не занимался.
С Лапиным было примерно так же. Просто у него остались знания, заложенные в него в Казанском танковом училище в 1980-е годы. Если он что-то получил в 2009 году в Академии Генштаба — честь ему и хвала. Но в целом командный состав, готовившийся в 1990-е годы, с точки зрения теоретической подготовки выпал полностью. У них воли много, они прошли по социальной лестнице, но это было хорошо в Чечне и в Сирии.
При всем моем уважении к Лапину, он должен не бегать с пистолетом по КПП «Грайворон», а сидеть за компьютером и управлять боем в режиме реального времени, как это делает Сырский.
Повторюсь, мы не можем оперативно реагировать на вызовы. То, что Сырский никуда не прорвался, произошло только потому, что мы заткнули все дыры мелкими резервами, а менее многочисленная украинская армия не смогла ничего сделать.
— Если у нас такие серьезные проблемы в управлении, можем ли мы сейчас думать о зоне безопасности на территории Черниговской, Сумской и Харьковской областях?
— Сложный вопрос. По нашим законам охранять Курск, Брянск и Белгород могут даже срочники. Но если мы переходим границу и заходим в волшебный лес, то нам нужны уже контрактники. И эти атаки противника ставят своей целью снять наши боеспособные резервы с Херсонского и Запорожского направления для создания той самой зоны безопасности. А мы на это уже не ведемся. Мы уже битые в прошлом году. Насколько я знаю, части, укомплектованные смешанным составом, идут с Дальнего Востока и с Сибири. Мы усиливаем оборону, но границу пока перейти не можем. У нас нет такой возможности. Если наступление ВСУ захлебнется, то у нас есть шанс перейти к своей инициативе. Иначе это потребует огромного количества личного контрактного состава, которого у нас пока нет.
— Как будут дальше развиваться события? За какой из населенных пунктов развернутся самые тяжелые бои?
— У ВСУ основным остается Запорожское направление. Это зона ответственности группировки «Восток» под командованием генерала Кузьменко. Вспомогательные удары будут наноситься за счет форсирования Днепра. Противник ждет, пока будет жарко и когда река чуток обмелеет. Неслучайно Залужный сам создал днепровскую флотилию.
Дело в том, что мы ждали от ВСУ хитрых решений под Артемовском. Мы ждали удара с Северска на Соледар, но они, не мудрствуя лукаво, ударили в лоб. Они настолько себя убедили в том, что достаточно поставить впереди украинских фашистов, которые проломят любую оборону. Не получилось. Наша рать была хоть и бестолковой, но многочисленной. Кое-как мы от противника отбились.
Вообще выбор неправильного направления удара — это особенности любой войны. Во время Сталинградской битвы при операции «Зимняя гроза» мы тоже ошиблись с направлением удара. Никто не знал, что немцы не смогут собрать группировку по-кратчайшему и ударить по-другому, что наша группировка развалилась. Если бы не Малиновский, который случайно проходил со 2-й гвардейской армией и навязал им встречное сражение, еще неизвестно, как бы все кончилось.
В Курской битве то же самое. Там были направления известные. Но поскольку союзники посредством Тьюринга взломали «Энигму», они нам в режиме реального времени через швейцарское отделение нашей разведки гнали немецкие приказы. И все равно мы где-то отступали, они проламывали нашу оборону.
Важно не точно угадать направление главного удара, а быстро реагировать на критические ситуации на том или ином участке фронта. Но противник работает в режиме реального времени. А у нас по сути письмоносец едет в Генштаб для согласования.
Если бы не Лапин и наши ВКС, которые в Белгородской области ударами с воздуха вынесли противника, все могло быть гораздо хуже. А пограничники как раз-таки убежали, бросив четыре бронетранспортера, а потом обсуждали, кто как должен действовать. Мне кажется, что как у нас есть школа губернаторов, то должна быть школа командиров, чтобы сдавали зачеты по владению системами компьютерного управления. Чтобы не было ситуации, когда командиры просто требовали ударить по какому-то перекрестку.
— А на Артемовском направлении мы хотя бы Хромово и Красное дожмем? Или тоже будем ждать, пока ВСУ выдохнутся?
— Трудно сказать. До Красного от района Самолет 2 км. До Хромово вообще километр. Мы пытаемся выдавить ВСУ оттуда, но пока ничего не получается. Я не знаю, с чем связана эта низкая наша активность на разных фронтах. Возможно, либо нет приказа, либо там настолько сильна украинская оборона. Возможно, что противник опять начнет штурмовать Артемовск. Но ему это будет трудно. Теперь мы отбиваемся с высотных домов. Мы же их не сносили. Последний штурм укрепрайона «Домино» происходил без планирующих бомб, потому что многоэтажки нам были нужны для обороны.
Возможно, что противник предпримет там сковывающие операции. Но вряд ли Сырскому дадут новые резервы, потому что он их уже сжег достаточно. Даже в ситуации, когда ВСУ нам создали оперативный кризис, их бригада «Азов»* потеряла там 1500 человек. Это было как в случае с прорывом Манштейна, когда их потери были настолько серьезными, что немцы наступать не могли.
Если Сырскому дадут новые части и соединения, он попытается прорваться. Текущими силами он действовать не будет.
* Террористическая организация, запрещена в РФ.