После того как в Петрограде произошел октябрьский переворот, Центральная Рада провозгласила независимость от РСФСР. Большевики поначалу не противились этому факту, пытаясь удержаться у власти. Однако как только первые насущные проблемы были решены, встал вопрос об УНР.
В разгаре были переговоры о мире с немцами, и те очень активно интересовались статусом Украины. Троцкий, занимавшийся переговорами, в конце концов, официально подтвердил полную независимость УНР.
Большевики рассчитывали, что они успеют советизировать УНР еще до заключения мира с немцами. Все надежды возлагались на Всеукраинский съезд советов в Киеве, на котором делегаты большевиков должны были провозгласить советскую власть и низложить «контрреволюционную Раду».
Однако сделать этого не удалось. На съезде делегаты большевиков оказались в подавляющем меньшинстве, подверглись обструкции и вынуждены были бежать в лояльный Харьков, где они провели свой собственный съезд советов, провозгласивший Украинскую советскую республику со столицей в Харькове. Оттуда они запросили ЦК о помощи в борьбе с Радой.
В то время первостепенной задачей большевики видели подавление сопротивления Каледина на Дону. С этой целью в Могилеве в бывшей ставке императорской армии был сформирован Южный революционный фронт по борьбе с контрреволюцией, который возглавил Антонов-Овсеенко.
Фронт состоял из разношерстных сил, небольших отрядов, каждый из которых подчинялся своему командиру и в целом признавал высшее руководство скорее номинально. Эти отряды состояли из большевизированных солдат полков бывшей императорской армии, красногвардейцев, революционных матросов, анархистов и даже казаков.
После неудачи со съездом советов в Киеве фронт решено было разделить. Одна часть перебрасывалась на украинское направление, другая действовала на Дону. Дон как более важную часть Антонов-Овсеенко оставил за собой. Киевское направление отдал начальнику штаба фронта Михаилу Муравьеву.
О Муравьеве необходимо сказать несколько слов отдельно, ибо он был невероятным авантюристом даже по меркам революционного времени.
Большую часть своей военной карьеры капитан Муравьев провел преподавателем в военных училищах и школах прапорщиков. Всю жизнь он провел в тени, втайне мечтая о славе Наполеона, который был его кумиром. И вот, после февральской революции ему представился шанс повторить судьбу своего кумира.
Муравьев развил бешеную активность, прославлял Временное правительство, пропагандировал идею создания ударных частей для использования на фронте и, наконец, стал заметен настолько, что Керенский, любивший активных выскочек, приблизил его к себе. Однако по мере потери популярности Керенского он все дальше отдалялся от него, пока совсем не разорвал связи и не ушел к левым эсерам, которые были единственной партией, с которой большевики поделились властью.
Сразу после Октября Муравьев пробился на прием к Ленину и отрекомендовал ему себя как революционного офицера. Большевики, в тот момент не имевшие опоры в армии и не доверявшие офицерам, Муравьеву поверили и вознесли очень высоко. Он был назначен командующим Петроградским военным округом. Но уже в январе был передан Антонову-Овсеенко для борьбы с Калединым.
Теперь Муравьеву во главе «армии» (в кавычках, потому что это слишком громкое слово для небольших разрозненных отрядов) предстояло взять Киев.
План был прост. Двигаться по железной дороге на Полтаву. Взять ее и дальше следовать на Киев, где к моменту подхода местный актив должен был поднять восстание на заводе "Арсенал".
Полтава была взята без боя.
Армия Муравьева состояла из отрядов Берзина, Егорова (не путать с будущим маршалом), небольшого отряда «червоных казаков» Примакова и отряда Жлобы. Имелся также импровизированный бронепоезд под командованием матроса Полупанова.
Отряды были в высшей степени разношерстные, были и красногвардейцы, и матросы, и бывшие военные, анархисты и даже откровенные уголовники, притворявшиеся анархистами.
5 февраля 1918 года начался штурм Киева.
Помочь восстанию на "Арсенале" в итоге Муравьёв не успел. Тем не менее, особо ожесточенного сопротивления в городе его войска не встретили. Переправившиеся через Днепр примаковцы захватили Подол после недолгой стычки с юнкерами. Отряд Берзина захватил Цепной мост. К концу первого дня боев за защитниками города остался центр и район "Арсенала".
На следующий день защитники города контратаковали в районе "Арсенала". Перестрелка продолжалась целый день, но отбросить красных не удалось. Успехом второго дня стал захват отрядом Егорова вокзала.
В ночь на 7 февраля руководство УНР (заручившись готовностью немцев признать их легитимной украинской властью и поддержать) решило бежать из города. Отступление сторонников УНР происходило практически на глазах у красных частей, однако они не препятствовали украинцам.
Вместо этого Муравьев начал стычки с частями старой российской армии, составлявшими киевский гарнизон. Проще говоря, вместо окружения оставшихся сил противника ему взбрело в голову развязать конфликт с нейтральными частями гарнизона, не участвовавшими в конфликте.
В итоге правительство УНР и почти все их вооруженные сторонники беспрепятственно покинули город. 8 февраля Киев окончательно перешел в руки Муравьева.
Несмотря на то что общее число защитников города значительно превышало число муравьевцев, а последние состояли из далеко не самого боеспособного элемента, город был взят без серьезных проблем. Это произошло потому, что большая часть киевского гарнизона решила не вмешиваться в эти разборки и осталась нейтральной.
Число активных защитников города (гайдамаки-петлюровцы, вольные казаки, болбочановцы, сечевики) было слишком незначительным даже для того, чтобы сопротивляться плохо организованным муравьевцам.
Звездный час Муравьева быстро обернулся против него.
Армия Муравьева растаяла буквально на глазах. Почти половина бойцов, воспользовавшись возможностью, просто разбежались, посчитав свою службу законченной. Остальным Муравьев, чтобы мотивировать их, разрешил пограбить киевских буржуев, что крайне отрицательно сказалось на имидже большевиков в Киеве.
Пребывание Муравьева в Киеве переросло в откровенный бандитизм, практически неуправляемый. Расстрелы проводились муравьевцами прямо на улицах, средь бела дня, жертв тут же раздевали и забирали ценные вещи себе.
В конце концов, вакханалия достигла таких масштабов, что взбеленились уже сами большевики. Изгнания Муравьева потребовали Коцюбинский (главком войск Украинской советской республики) и Примаков.
Позднее уже весной Муравьева предали суду за злоупотребления властью и припомнили ему киевскую вакханалию.
Однако тот слезно заверял трибунал, что его солдаты — «темная и несознательная масса» и что он не мог воспрепятствовать этому кровавому разгулу, потому что боялся, что его поднимут на штыки его же подчиненные. К тому же солдат специально подпаивали тайные контрреволюционеры, чтобы они становились неуправляемыми.
«Это такая армия, которая может лишь наступать. Как только она остановится, так и начнет разлагаться, реквизировать, красть, убивать», — без обиняков объяснял он большевикам.
Уже через несколько дней после занятия Киева наступление на Украину начали немецкие войска. В начале марта был заключен мирный договор, по которому большевики обязались покинуть территорию УНР.
Что касается Муравьева, то после ряда конфликтов большевики доверяли ему все меньше и меньше. Летом 1918 года ему еще довелось сыграть определенную роль в истории Гражданской войны, но это уже другая история.