https://ukraina.ru/20230407/1045099282.html
Владимир Брутер о финнах в НАТО: Что скажут США, если Россия разместит стратегические вооружения на Кубе?
Владимир Брутер о финнах в НАТО: Что скажут США, если Россия разместит стратегические вооружения на Кубе? - 07.04.2023 Украина.ру
Владимир Брутер о финнах в НАТО: Что скажут США, если Россия разместит стратегические вооружения на Кубе?
В Европе много политических сил, которые выступают с антивоенными позициями или с предложениями разумного компромисса в украинском конфликте. Но они не могут перехватить инициативу у политической закулисной элиты. Вам не позволят сказать, что во всём произошедшем на Украине и в Европе виноват коллективный Вашингтон
2023-04-07T04:11
2023-04-07T04:11
2023-04-07T12:48
интервью
европа
россия
украина
политика
сша
запад
эммануэль макрон
нато
финляндия
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/0b/10/1040871871_71:13:821:435_1920x0_80_0_0_f46fde9ac030c9ef54615ae0b4b0ddec.jpg
Об этом изданию Украина.ру рассказал эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер.За последнее время отношения России и Евросоюза заметно деградировали, так как европейское руководство стало инициатором противостояния с РФ. Об этом 5 апреля заявил российский президент Владимир Путин в рамках церемонии вручения послами 17 государств верительных грамот.— Владимир Ильич, по нашим данным в Европе и США появляются новые политические силы, которые не хотят тратить деньги на Украину и не видят перспектив в ее поддержке. Какие изменения лично вы наблюдаете в этом отношении?— Конечно, перемены всегда происходят. По сути, изменения бывают трёх видов: системные подконтрольные, системные неподконтрольные и несистемные. Пока у нас нет достаточной информации, чтобы отнести происходящее в Европе к какому-то из трёх видов изменений. Мы лишь можем предположить, что на настоящий момент ситуация контролируется политической закулисной элитой.Однако продолжающиеся акции протеста, например, во Франции, говорят, что это не совсем так и что есть достаточно серьёзный антисистемный потенциал. Тем не менее сильных политических сил, которые готовы перехватить инициативу у нынешней элиты — таких пока не видно.Возвращаясь к Франции: там очень много партий и фракций. Это связано с тем, что левая оппозиция, сохраняя общий вектор, как бы разделилась на части в парламенте. Она старается как можно меньше выступать по поводу России и Украины и лишний раз не подставляться. Это также характерно и для ультраправых политических сил Франции, которые тоже находятся в оппозиции.— Почему? С чем связаны такие опасения?— Потому что они понимают, что политическая элита достаточно сильна, чтобы всех кто подставится убрать с поля. Они выжидают некоего момента, когда, может быть, власть посыплется сама. И тогда, что называется, они чистыми руками её смогут взять. Это достаточно сложный и не обязательно правильный расчёт, который в целом не факт, что приведёт к необходимому результату.То есть на примере одной из крупнейших западных стран [Франции] мы видим, что ситуация на политическом поле скорее выглядит зависшей, нежели определившейся в каком-то сложившемся направлении. Об этом нам говорят результаты голосования по вотуму недоверия правительству.Еще один пример вышесказанного — выступление Эмманюэля Макрона в Пекине. Даже те европейские страны и лидеры, которые позиционируют себя более мягко и как бы выступают за мир, не смогут перехватить инициативу в целом, потому что коллективный политический Запад не позволит им сделать это. Политических сил в Европе, которые выступают с антивоенными позициями или с предложениями разумного компромисса, было и есть достаточно много, но они бессильны пока что.Новые несистемные политические силы слабы, и нынешняя политическая элита знает, как с ними справляться, чтобы они не набирали достаточного рейтинга, чтобы не становились угрозой. Достаточно посмотреть на опросы в Германии, которые показывают, что популярность немецкого политика Сары Вагенкнехт, которую практически исключили из левых, где-то около 20%. А вот создать партию ей никто не даст.Попробуем подытожить: власть на сегодняшний момент в целом контролирует ситуацию во всем, что является коллективным Западом; никаких серьёзных признаков того, что власть сильно провисла, за исключением некоторых вполне обозначившихся случаев, не наблюдается. Европейская верхушка будет продолжать выбранный курс и стараться не менять его.— Кто с вашей точки зрения из стран Европы в большей степени заинтересован в мирном разрешении украинского конфликта? — На самом деле мы можем назвать очень многих заинтересованных, но они не обладают достаточной субъектностью для того, чтобы это сделать в реальности. Ведь вопрос не в том, что нет таких людей, как, например, Петер Сийярто или Виктор Орбан — они, конечно же, есть. Проблема в том, что у них не имеется возможности нажать на кнопку и даже подойти к ней на оперативное расстояние. Она в очень надёжных руках, и даже у таких лидеров, как Макрон и Шольц нет ни малейшего шанса каким-то образом на эту кнопку воздействовать.Обратите внимание, что того же Олафа Шольца, который в общем был настроен достаточно антивоенно, просто поставили перед фактом: либо мы тебя убираем, извиняюсь, к чёртовой матери, либо ты подписываешься все, на что мы укажем. Шольц, как человек не очень порядочный, не очень субъектный, не очень умный, понял, что ему лучше всё подписать.— Могут ли где-то в Европе пройти досрочные выборы?— У нас в Болгарии состоялось 5 досрочных выборов за полтора года. Но это не приносит никакого нового качества жизни. Как только в Румынии появилась угроза досрочных выборов, и правительство пало, сразу же политическая элита и, я думаю, что политический Запад создали очередной вариант большой коалиции.Что касается северных стран Европы, то там вообще досрочные выборы как факт бессмысленны, потому что у власти всё время находятся очень большие коалиции, состоящие из 5–7 партий и более. Они настолько расплывчатые, если брать внутриполитический план, что никакое голосование ничего не меняет.Когда мы говорим о досрочных выборах, мы можем рассматривать Францию и Германию. Но если в Берлине пройдет такое голосование и к власти придёт, например, Меркель, то ситуация только ухудшится. Во Франции, да, могут быть изменения. Но, во-первых, это ещё не факт; во-вторых, там полномочия президента таковы, что даже если пройдут досрочные выборы и Макрон их проиграет (а он проиграет обязательно), не удастся создать какое-то устойчивое левое большинство. Там есть свои сложности, и они очень серьёзные. Кроме того, в Париже есть Марин Ле Пен, которая обязательно должна будет либо участвовать, либо поддерживать, либо сохранять какой-то нейтралитет. Это составляет отдельную большую проблему.Даже если представить, что в Англии пройдут досрочные выборы (хотя формальных оснований сейчас для этого нет), и к власти придут лейбористы. Это очень мало, что изменит — да, наверное, они будут вести себя немножко по-другому, нежели нынешняя власть. Но не факт, во-первых, что они пройдут; во-вторых, что у них будет достаточно возможностей для серьезных изменений в стране.Резюмируя, по моему мнению, в целом досрочные выборы [в Европе] не являются путём к чему-либо.— Хельсинки вступил в НАТО, оставив свой нейтралитет в истории. Что сегодня может дать странам Североатлантический альянс и чем ответит России на недружественные шаги?— НАТО даёт крышу — какую-никакую, но крышу. Альянс говорит: любая атака на вас — это как бы мировая война. На самом деле Россия к этому относится с пониманием, но понимание это уменьшается, потому что вероятность ядерного столкновения [России и НАТО] увеличивается фактически каждый день. Я не хочу сказать, что она стала неизбежной, но вероятность такого сценария растет.Что касается Финляндии, то сам по себе факт ее вступления в альянс прискорбный. Это меняет картину [мира] как таковую. Давайте в качестве иллюстрации представим, что Россия вступит в военно-политический союз с Кубой и Никарагуа и начнёт там размещать стратегические вооружения. Или Россия устроит в Мексике переворот и начнёт использовать ее в антиамериканской деятельности — это вообще будет жесточайший мировой кризис. Надо думать, что американцам такие расклады не понравятся. А так США привыкли делать то, что они хотят, что им нравится, что другим они не разрешают.— Европейцы испытывают серьезные экономические и финансовые трудности. Понимают ли в ЕС, что в этом виноваты именно США, а не Россия и ее действия на Украине?— Вспомните выборы в Литве 15 лет назад, когда был объявлен импичмент Роландасу Паксасу, когда Казимире Прунскене присудили поражение за счёт голосов [американской] диаспоры — они заканчивались вничью. Тогда умеренный пророссийский электорат составлял половину населения и имел возможности самоорганизации, что очень важно. Его нельзя было закатать под плинтус.А теперь можно — потому что социальные связи, на которых была завязана оппозиция, нарушены; средства массовой информации фактически ликвидированы; невозможно участие в политике таких людей, как Роландас Паксас.Посмотрите, с чего началась новая власть в Молдове: все оппозиционные каналы были закрыты. Это реальный образ Запада. Американцы очень любят честную конкуренцию: сначала они вас огреют бейсбольной битой и будут бить долго и не очень аккуратно. А когда вас забьют до полусмерти, скажут: «Давайте теперь честно конкурировать, но учтите, что бита у нас». Это и есть информационное пространство [Европы], в которое вы никогда не влезете с такой повесткой. Вы можете написать что-то нейтральное где-нибудь в социальных сетях, но вы никогда не сможете сделать это частью политической повестки.Вам никто не даст рассказывать, что во всём произошедшем [на Украине, в Европе] виноват коллективный Запад, коллективный Вашингтон. Никто в мейнстримных СМИ никогда не выступит с заявлениями, что у Запада есть перед Россией обязательства, как перед второй ядерной державой, и, если он заботится о своих гражданах, нужно было учитывать интересы Москвы и договариваться с ней, тем более что требований было немного.
https://ukraina.ru/20221116/1040873798.html
https://ukraina.ru/20230305/1044095288.html
https://ukraina.ru/20230405/1045053737.html
европа
россия
украина
сша
запад
финляндия
германия
франция
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, европа, россия, украина, политика, сша, запад, эммануэль макрон, нато, финляндия, оппозиция, германия, франция, выборы, кризис
Об этом изданию Украина.ру рассказал эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер.
За последнее время отношения России и Евросоюза заметно деградировали, так как европейское руководство стало инициатором противостояния с РФ. Об этом 5 апреля заявил российский президент Владимир Путин в рамках церемонии вручения послами 17 государств верительных грамот.
— Владимир Ильич, по нашим данным в Европе и США появляются новые политические силы, которые не хотят тратить деньги на Украину и не видят перспектив в ее поддержке. Какие изменения лично вы наблюдаете в этом отношении?
— Конечно, перемены всегда происходят. По сути, изменения бывают трёх видов: системные подконтрольные, системные неподконтрольные и несистемные. Пока у нас нет достаточной информации, чтобы отнести происходящее в Европе к какому-то из трёх видов изменений. Мы лишь можем предположить, что на настоящий момент ситуация контролируется политической закулисной элитой.
Однако продолжающиеся акции протеста, например, во Франции, говорят, что это не совсем так и что есть достаточно серьёзный антисистемный потенциал. Тем не менее сильных политических сил, которые готовы перехватить инициативу у нынешней элиты — таких пока не видно.
Возвращаясь к Франции: там очень много партий и фракций. Это связано с тем, что левая оппозиция, сохраняя общий вектор, как бы разделилась на части в парламенте. Она старается как можно меньше выступать по поводу России и Украины и лишний раз не подставляться. Это также характерно и для ультраправых политических сил Франции, которые тоже находятся в оппозиции.
— Почему? С чем связаны такие опасения?
— Потому что они понимают, что политическая элита достаточно сильна, чтобы всех кто подставится убрать с поля. Они выжидают некоего момента, когда, может быть, власть посыплется сама. И тогда, что называется, они чистыми руками её смогут взять. Это достаточно сложный и не обязательно правильный расчёт, который в целом не факт, что приведёт к необходимому результату.
То есть на примере одной из крупнейших западных стран [Франции] мы видим, что ситуация на политическом поле скорее выглядит зависшей, нежели определившейся в каком-то сложившемся направлении. Об этом нам говорят результаты голосования по вотуму недоверия правительству.
Еще один пример вышесказанного — выступление Эмманюэля Макрона в Пекине. Даже те европейские страны и лидеры, которые позиционируют себя более мягко и как бы выступают за мир, не смогут перехватить инициативу в целом, потому что коллективный политический Запад не позволит им сделать это. Политических сил в Европе, которые выступают с антивоенными позициями или с предложениями разумного компромисса, было и есть достаточно много, но они бессильны пока что.
Новые несистемные политические силы слабы, и нынешняя политическая элита знает, как с ними справляться, чтобы они не набирали достаточного рейтинга, чтобы не становились угрозой. Достаточно посмотреть на опросы в Германии, которые показывают, что популярность немецкого политика Сары Вагенкнехт, которую практически исключили из левых, где-то около 20%. А вот создать партию ей никто не даст.
Попробуем подытожить: власть на сегодняшний момент в целом контролирует ситуацию во всем, что является коллективным Западом; никаких серьёзных признаков того, что власть сильно провисла, за исключением некоторых вполне обозначившихся случаев, не наблюдается. Европейская верхушка будет продолжать выбранный курс и стараться не менять его.
— Кто с вашей точки зрения из стран Европы в большей степени заинтересован в мирном разрешении украинского конфликта?
— На самом деле мы можем назвать очень многих заинтересованных, но они не обладают достаточной субъектностью для того, чтобы это сделать в реальности. Ведь вопрос не в том, что нет таких людей, как, например, Петер Сийярто или Виктор Орбан — они, конечно же, есть. Проблема в том, что у них не имеется возможности нажать на кнопку и даже подойти к ней на оперативное расстояние. Она в очень надёжных руках, и даже у таких лидеров, как Макрон и Шольц нет ни малейшего шанса каким-то образом на эту кнопку воздействовать.
Обратите внимание, что того же Олафа Шольца, который в общем был настроен достаточно антивоенно, просто поставили перед фактом: либо мы тебя убираем, извиняюсь, к чёртовой матери, либо ты подписываешься все, на что мы укажем. Шольц, как человек не очень порядочный, не очень субъектный, не очень умный, понял, что ему лучше всё подписать.
— Могут ли где-то в Европе пройти досрочные выборы?
— У нас в Болгарии состоялось 5 досрочных выборов за полтора года. Но это не приносит никакого нового качества жизни. Как только в Румынии появилась угроза досрочных выборов, и правительство пало, сразу же политическая элита и, я думаю, что политический Запад создали очередной вариант большой коалиции.
Что касается северных стран Европы, то там вообще досрочные выборы как факт бессмысленны, потому что у власти всё время находятся очень большие коалиции, состоящие из 5–7 партий и более. Они настолько расплывчатые, если брать внутриполитический план, что никакое голосование ничего не меняет.
Когда мы говорим о досрочных выборах, мы можем рассматривать Францию и Германию. Но если в Берлине пройдет такое голосование и к власти придёт, например, Меркель, то ситуация только ухудшится. Во Франции, да, могут быть изменения. Но, во-первых, это ещё не факт; во-вторых, там полномочия президента таковы, что даже если пройдут досрочные выборы и Макрон их проиграет (а он проиграет обязательно), не удастся создать какое-то устойчивое левое большинство. Там есть свои сложности, и они очень серьёзные. Кроме того, в Париже есть Марин Ле Пен, которая обязательно должна будет либо участвовать, либо поддерживать, либо сохранять какой-то нейтралитет. Это составляет отдельную большую проблему.
Даже если представить, что в Англии пройдут досрочные выборы (хотя формальных оснований сейчас для этого нет), и к власти придут лейбористы. Это очень мало, что изменит — да, наверное, они будут вести себя немножко по-другому, нежели нынешняя власть. Но не факт, во-первых, что они пройдут; во-вторых, что у них будет достаточно возможностей для серьезных изменений в стране.
Резюмируя, по моему мнению, в целом досрочные выборы [в Европе] не являются путём к чему-либо.
— Хельсинки вступил в НАТО, оставив свой нейтралитет в истории. Что сегодня может дать странам Североатлантический альянс и чем ответит России на недружественные шаги?
— НАТО даёт крышу — какую-никакую, но крышу. Альянс говорит: любая атака на вас — это как бы мировая война. На самом деле Россия к этому относится с пониманием, но понимание это уменьшается, потому что вероятность ядерного столкновения [России и НАТО] увеличивается фактически каждый день. Я не хочу сказать, что она стала неизбежной, но вероятность такого сценария растет.
Что касается Финляндии, то сам по себе факт ее вступления в альянс прискорбный. Это меняет картину [мира] как таковую. Давайте в качестве иллюстрации представим, что Россия вступит в военно-политический союз с Кубой и Никарагуа и начнёт там размещать стратегические вооружения. Или Россия устроит в Мексике переворот и начнёт использовать ее в антиамериканской деятельности — это вообще будет жесточайший мировой кризис. Надо думать, что американцам такие расклады не понравятся. А так США привыкли делать то, что они хотят, что им нравится, что другим они не разрешают.
— Европейцы испытывают серьезные экономические и финансовые трудности. Понимают ли в ЕС, что в этом виноваты именно США, а не Россия и ее действия на Украине?
— Вспомните выборы в Литве 15 лет назад, когда был объявлен импичмент Роландасу Паксасу, когда Казимире Прунскене присудили поражение за счёт голосов [американской] диаспоры — они заканчивались вничью. Тогда умеренный пророссийский электорат составлял половину населения и имел возможности самоорганизации, что очень важно. Его нельзя было закатать под плинтус.
А теперь можно — потому что социальные связи, на которых была завязана оппозиция, нарушены; средства массовой информации фактически ликвидированы; невозможно участие в политике таких людей, как Роландас Паксас.
Посмотрите, с чего началась новая власть в Молдове: все оппозиционные каналы были закрыты. Это реальный образ Запада. Американцы очень любят честную конкуренцию: сначала они вас огреют бейсбольной битой и будут бить долго и не очень аккуратно. А когда вас забьют до полусмерти, скажут: «Давайте теперь честно конкурировать, но учтите, что бита у нас». Это и есть информационное пространство [Европы], в которое вы никогда не влезете с такой повесткой. Вы можете написать что-то нейтральное где-нибудь в социальных сетях, но вы никогда не сможете сделать это частью политической повестки.
Вам никто не даст рассказывать, что во всём произошедшем [на Украине, в Европе] виноват коллективный Запад, коллективный Вашингтон. Никто в мейнстримных СМИ никогда не выступит с заявлениями, что у Запада есть перед Россией обязательства, как перед второй ядерной державой, и, если он заботится о своих гражданах, нужно было учитывать интересы Москвы и договариваться с ней, тем более что требований было немного.
