https://ukraina.ru/20221230/1042297415.html
Олег Неменский: Война на Украине может быть долгой, но закончится она взаимной скорбью по погибшим
Олег Неменский: Война на Украине может быть долгой, но закончится она взаимной скорбью по погибшим - 30.12.2022 Украина.ру
Олег Неменский: Война на Украине может быть долгой, но закончится она взаимной скорбью по погибшим
Российскому информационному и экспертному сообществу еще предстоит многое сделать, чтобы объяснить, что СВО – это глубоко обоснованные процессы, о которых много говорилось ранее, но которые мало кто слышал
2022-12-30T13:40
2022-12-30T13:40
2022-12-30T14:39
интервью
россия
украина
запад
сво
одесса
польша
германия
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e8/02/09/1053193147_109:35:791:418_1920x0_80_0_0_99780841924c2f72130d4297704490a3.jpg
Многим еще предстоит осознать, что реальность гораздо сложнее и не столь розовая, как это представлялось в старой советской и постсоветской пропаганде о братском украинском народе, считает политолог и историк Олег Неменский.Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру- Олег, в конце этого года теперь уже можно дать окончательный ответ на вопрос, почему Россия начала СВО и почему именно сейчас, а не 2023 и не в 2024 году. Каково ваше мнение по этому вопросу?- Я прогнозировал начало военного конфликта между Россией и Украиной еще более 20 лет назад. Причем я прогнозировал его именно как внутриукраинский конфликт, который перерастает в межгосударственный. Поэтому я могу сказать, что все это было неизбежно. Но Россия сделала все возможное, чтобы отсрочить этот конфликт. И явно, что когда Россия начала спецоперацию, в Кремле рассчитывали на то, что удастся обойтись без боевых столкновений с украинской армией и без большого кровопролития. Расчёт не оправдался.Проблема, что в истории есть логика развития событий. Реализация радикально антирусского проекта, который осуществлялся на территории Украины, и то, что его поддержка со стороны Запада не ослабнет, должно было привести к масштабным боевым действиям.Кстати, в 2014 году они уже были. Россия тогда надеялась на Минские соглашения, которые я ругал с первого дня их заключения. Я считал, что они абсолютно бесперспективны и вредны. Но если бы в то время мое мнение было оригинальным, то сейчас с этим вообще все согласны. Эти соглашения вряд ли помогли сделать этот конфликт менее трагическим и помочь людям на территории Украины пережить эти трагические события. Минские договоренности только поспособствовали разгоранию конфликта.При этом нельзя не отметить, что сейчас Россия больше готова к глобальному противостоянию с Западом, чем это было в 2014-2015 году. Мы сейчас видим, что экономика и политическая система России устойчивая. Это вызывает удивление не только у западных экспертов. В России многие тоже недооценивали устойчивость политической и социально-экономической системы, сложившейся в последние 20 лет.Таким образом, большой вооруженный конфликт в виде спецоперации или чего-то еще все равно должен был начаться. Необязательно, что он должен был начаться именно в такой форме и именно 24 февраля. Даты могли быть другими. Но, к огромному сожалению, большой вооруженный конфликт был запрограммирован еще в 1990-е годы.- Как СВО повлияла на российское общество? Какие его минусы она проявила, какие плюсы?- Интересный вопрос. На мой взгляд, российское общество не было психологически подготовлено к этому конфликту. И в этом есть большая вина тех властных структур, которые отвечают за информационное обеспечение. Мы настолько увлеклись старыми советскими пропагандистскими клише о дружбе народов и о славянском братстве, что не постарались убедительно объяснить широкой общественности и интеллектуально-культурной элите, что же такое украинство, чего хотят люди с той стороны, на что там готовы согласиться и к чему приведет их политика.Так вот широкое российское общество не было об этом информировано в этой сфере. Но сработал патриотизм и психологическая мобилизация в условиях военных действий. А если говорить об элитных слоях общества, то тут дела обстоят не все замечательно.В принципиальном вопросе СВО был нарушен общественный договор. В том смысле, что эти слои не разбираются в том, что происходит на Украине, не видят причин конфликта и считают спецоперацию большой ошибкой, в которой виноваты конкретные люди, и которую можно взять и отменить.Повторюсь, это результат неэффективной работы нашей политической и информационной системы. И этот просчет придется очень долго восполнять. Потому что многие из тех, кто уехали, не являются врагами России. Они просто не поняли, что произошло. Для них это все было неожиданностью. Их реакция основана на ценностях, которые прежде транслировались. "Как же так? У нас есть братский украинский народ, а мы вдруг с ними воюем". Это логичная реакция. Но еще многим предстоит осознать, что реальность гораздо сложнее и не столь розовая, как это представлялось в старой советской и постсоветской пропаганде.И российскому информационному и экспертному сообществу еще предстоит многое сделать, чтобы объяснить, что СВО – это не капризы отдельных политиков, а глубоко обоснованные процессы, о которых много говорилось ранее, но которые мало кто слышал.В целом информационно активная часть нашего общества еще остается расколотой по отношению к происходящему. И для русского народа это огромная проблема, которую надо преодолевать. Да, у нас полно людей, которые не считали себя частью России и русского народа, поэтому они рано или поздно уехали бы или ушли бы во внутреннюю миграцию. Но нельзя все описывать черно-белыми красками. Реальность – сложнее. За понимание еще предстоит побороться.- Вы сказали о наших информационных просчетах. В этой связи хочется спросить про то, что на Украине сейчас массово сносят памятники героям Великой Отечественной войны и всему, что связано с Россией. Почему они не боятся давать нашей пропаганде повод говорить о том, что мы действительно воюем с бандеровцами и нацистами?- Я не считаю, что снос памятников – это ошибка. Да, если подходить к этому вопросу прагматически, то может создаться впечатление, что они делают невыгодный для себя шаг. Вроде бы было разумно в нынешних условиях все эти вопросы отложить на потом и не усугублять раскол в украинском обществе. Но сносы памятников Екатерине и Потемкину в Одессе – это лишь маркирование того, что украинская власть глубоко враждебна всей истории Одессы и всему городскому сообществу.Казалось бы, в этом нет никакой прагматики. Но Украина принимает решения не на основе прагматических выкладок, а на основе идеологического подхода, который не позволяет оставлять памятники Екатерине в Одессе, но и вообще что-либо русское и российско-имперское на территории Украины. Если мы это примем как данность, такие вещи неизбежны.Более того, необязательно, что Украина на этом проигрывает. Наличие мощной идеологии и сильной идеологической мотивации помогает украинским бойцам идти в бой и помогает украинским политикам отстаивать модель, которую они выбрали с 2014 года. И именно эта модель представляет главную угрозу для России.Так что украинская политика кажется самоубийством. Но за этим самоубийством стоит логика, которая дает Украине силу противостоять России. К этому надо относиться серьезно.- Если оценивать текущие события в широком историческом контексте, то это типичная битва за Украину между Россией и Западом? Или сейчас ситуация трагичнее?- Раньше Россия действительно боролась за Украину с третьими силами для этой территории. Те же поляки были чистой воды колонизаторами и отношение к ним было соответствующим. Так же, как и отношение к немцам. Но сейчас Россия борется в первую очередь с военными и политическими структурами, представленными местными жителями.Да, им покровительствуют те же поляки, немцы и англосаксы. Но военное столкновение идет все же не с поляками (хотя они там присутствуют), а с автохтонными жителями этих территорий, чьи предки раньше считали себя русскими. И они имеют право на свою землю, которые, в отличие от поляков, были пришлыми.Так что нынешние события некорректно сравнивать с восстаниями времен Богдана Хмельницкого. Они имеют более трагический характер и представляют более серьезный вызов для исторической памяти и для самосознания российского народа.- Вопрос не то чтобы провокационный, но об этом невольно задумываешься. Готовы ли мы ради достижения целей СВО уничтожить все мужское население Украины, если оно не сдастся и продолжит бессмысленное сопротивление? Или возможен некий компромисс?- В этой войне компромиссов быть не может. Понятно, что речь об уничтожении всего мужского населения Украины не идет. Но понятно, что война действительно может быть долгой и кровавой, чего хотелось бы избежать. Нужно минимизировать жертвы с обеих сторон.Мы должны понимать, что с той стороны с нами воюют тоже русские люди с точки зрения культуры и исторической памяти, хоть они и руководствуются антирусской идеологией. Так что этот конфликт нужно расценивать как внутренний. Фронт с той стороны тоже говорит на русском языке. С этим надо считаться.Не дай Бог нам увидеть, что эти братоубийственные военные действия перешли во взаимное уничтожение. Думаю, что на этом пути у нас будет немало возможностей остановить кровопролитие и вернуться к общей исторической памяти, к общему самосознанию и если не к взаимному прощению, то к совместной скорби о том, что произошло.
https://ukraina.ru/20201028/1029414084.html
https://ukraina.ru/20221229/1042017358.html
https://ukraina.ru/20221230/1042275431.html
россия
украина
запад
одесса
польша
германия
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, россия, украина, запад, сво, одесса, польша, германия
Многим еще предстоит осознать, что реальность гораздо сложнее и не столь розовая, как это представлялось в старой советской и постсоветской пропаганде о братском украинском народе, считает политолог и историк Олег Неменский.
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
- Олег, в конце этого года теперь уже можно дать окончательный ответ на вопрос, почему Россия начала СВО и почему именно сейчас, а не 2023 и не в 2024 году. Каково ваше мнение по этому вопросу?
- Я прогнозировал начало военного конфликта между Россией и Украиной еще более 20 лет назад. Причем я прогнозировал его именно как внутриукраинский конфликт, который перерастает в межгосударственный.
Поэтому я могу сказать, что все это было неизбежно. Но Россия сделала все возможное, чтобы отсрочить этот конфликт. И явно, что когда Россия начала спецоперацию, в Кремле рассчитывали на то, что удастся обойтись без боевых столкновений с украинской армией и без большого кровопролития.
Проблема, что в истории есть логика развития событий. Реализация радикально антирусского проекта, который осуществлялся на территории Украины, и то, что его поддержка со стороны Запада не ослабнет, должно было привести к масштабным боевым действиям.
Кстати, в 2014 году они уже были. Россия тогда надеялась на Минские соглашения, которые я ругал с первого дня их заключения. Я считал, что они абсолютно бесперспективны и вредны. Но если бы в то время мое мнение было оригинальным, то сейчас с этим вообще все согласны.
Эти соглашения вряд ли помогли сделать этот конфликт менее трагическим и помочь людям на территории Украины пережить эти трагические события. Минские договоренности только поспособствовали разгоранию конфликта.
При этом нельзя не отметить, что сейчас Россия больше готова к глобальному противостоянию с Западом, чем это было в 2014-2015 году. Мы сейчас видим, что экономика и политическая система России устойчивая.
Это вызывает удивление не только у западных экспертов. В России многие тоже недооценивали устойчивость политической и социально-экономической системы, сложившейся в последние 20 лет.
Таким образом, большой вооруженный конфликт в виде спецоперации или чего-то еще все равно должен был начаться. Необязательно, что он должен был начаться именно в такой форме и именно 24 февраля. Даты могли быть другими.
Но, к огромному сожалению, большой вооруженный конфликт был запрограммирован еще в 1990-е годы.
- Как СВО повлияла на российское общество? Какие его минусы она проявила, какие плюсы?
- Интересный вопрос. На мой взгляд, российское общество не было психологически подготовлено к этому конфликту. И в этом есть большая вина тех властных структур, которые отвечают за информационное обеспечение.
Мы настолько увлеклись старыми советскими пропагандистскими клише о дружбе народов и о славянском братстве, что не постарались убедительно объяснить широкой общественности и интеллектуально-культурной элите, что же такое украинство, чего хотят люди с той стороны, на что там готовы согласиться и к чему приведет их политика.
Так вот широкое российское общество не было об этом информировано в этой сфере. Но сработал патриотизм и психологическая мобилизация в условиях военных действий. А если говорить об элитных слоях общества, то тут дела обстоят не все замечательно.
В принципиальном вопросе СВО был нарушен общественный договор. В том смысле, что эти слои не разбираются в том, что происходит на Украине, не видят причин конфликта и считают спецоперацию большой ошибкой, в которой виноваты конкретные люди, и которую можно взять и отменить.
Повторюсь, это результат неэффективной работы нашей политической и информационной системы. И этот просчет придется очень долго восполнять. Потому что многие из тех, кто уехали, не являются врагами России. Они просто не поняли, что произошло. Для них это все было неожиданностью.
Их реакция основана на ценностях, которые прежде транслировались. "Как же так? У нас есть братский украинский народ, а мы вдруг с ними воюем". Это логичная реакция. Но еще многим предстоит осознать, что реальность гораздо сложнее и не столь розовая, как это представлялось в старой советской и постсоветской пропаганде.
И российскому информационному и экспертному сообществу еще предстоит многое сделать, чтобы объяснить, что СВО – это не капризы отдельных политиков, а глубоко обоснованные процессы, о которых много говорилось ранее, но которые мало кто слышал.
В целом информационно активная часть нашего общества еще остается расколотой по отношению к происходящему. И для русского народа это огромная проблема, которую надо преодолевать.
Да, у нас полно людей, которые не считали себя частью России и русского народа, поэтому они рано или поздно уехали бы или ушли бы во внутреннюю миграцию. Но нельзя все описывать черно-белыми красками. Реальность – сложнее. За понимание еще предстоит побороться.
- Вы сказали о наших информационных просчетах. В этой связи хочется спросить про то, что на Украине сейчас массово сносят памятники героям Великой Отечественной войны и всему, что связано с Россией. Почему они не боятся давать нашей пропаганде повод говорить о том, что мы действительно воюем с бандеровцами и нацистами?
- Я не считаю, что снос памятников – это ошибка. Да, если подходить к этому вопросу прагматически, то может создаться впечатление, что они делают невыгодный для себя шаг. Вроде бы было разумно в нынешних условиях все эти вопросы отложить на потом и не усугублять раскол в украинском обществе.
Но сносы памятников Екатерине и Потемкину в Одессе – это лишь маркирование того, что украинская власть глубоко враждебна всей истории Одессы и всему городскому сообществу.
Казалось бы, в этом нет никакой прагматики. Но Украина принимает решения не на основе прагматических выкладок, а на основе идеологического подхода, который не позволяет оставлять памятники Екатерине в Одессе, но и вообще что-либо русское и российско-имперское на территории Украины.
Если мы это примем как данность, такие вещи неизбежны.
Более того, необязательно, что Украина на этом проигрывает. Наличие мощной идеологии и сильной идеологической мотивации помогает украинским бойцам идти в бой и помогает украинским политикам отстаивать модель, которую они выбрали с 2014 года. И именно эта модель представляет главную угрозу для России.
Так что украинская политика кажется самоубийством. Но за этим самоубийством стоит логика, которая дает Украине силу противостоять России. К этому надо относиться серьезно.
- Если оценивать текущие события в широком историческом контексте, то это типичная битва за Украину между Россией и Западом? Или сейчас ситуация трагичнее?
- Раньше Россия действительно боролась за Украину с третьими силами для этой территории. Те же поляки были чистой воды колонизаторами и отношение к ним было соответствующим. Так же, как и отношение к немцам.
Но сейчас Россия борется в первую очередь с военными и политическими структурами, представленными местными жителями.
Да, им покровительствуют те же поляки, немцы и англосаксы. Но военное столкновение идет все же не с поляками (хотя они там присутствуют), а с автохтонными жителями этих территорий, чьи предки раньше считали себя русскими. И они имеют право на свою землю, которые, в отличие от поляков, были пришлыми.
Так что нынешние события некорректно сравнивать с восстаниями времен Богдана Хмельницкого. Они имеют более трагический характер и представляют более серьезный вызов для исторической памяти и для самосознания российского народа.
- Вопрос не то чтобы провокационный, но об этом невольно задумываешься. Готовы ли мы ради достижения целей СВО уничтожить все мужское население Украины, если оно не сдастся и продолжит бессмысленное сопротивление? Или возможен некий компромисс?
- В этой войне компромиссов быть не может.
Понятно, что речь об уничтожении всего мужского населения Украины не идет. Но понятно, что война действительно может быть долгой и кровавой, чего хотелось бы избежать. Нужно минимизировать жертвы с обеих сторон.
Мы должны понимать, что с той стороны с нами воюют тоже русские люди с точки зрения культуры и исторической памяти, хоть они и руководствуются антирусской идеологией. Так что этот конфликт нужно расценивать как внутренний. Фронт с той стороны тоже говорит на русском языке. С этим надо считаться.
Не дай Бог нам увидеть, что эти братоубийственные военные действия перешли во взаимное уничтожение. Думаю, что на этом пути у нас будет немало возможностей остановить кровопролитие и вернуться к общей исторической памяти, к общему самосознанию и если не к взаимному прощению, то к совместной скорби о том, что произошло.
