На вопрос «За что воюет «Азов» в Мариуполе?» невыспавшийся командир одного из батальонов Донецкой народной республики (условный позывной — «Роланд», изменен по просьбе собеседника) вздыхает, стряхивает пепел с сигареты в неизменную пепельницу временного быта — банку из-под растворимого кофе. Отвечает так, как будто рассуждает вслух — сначала короткими репликами, после которых берет небольшие паузы. Тем более его отвлекают — через стол тянут документы, кто-то подходит, чтобы, приложив руку к виску, скороговоркой отчитаться: «Разрешите обратиться… Происшествий не случилось».
— За что воюют?— начинает «Роланд». — За жизнь, за свою только…
— Так им предлагали сдаться.
— Крови много на них.
— Не все же воевали в 2014-2015 году…
— «Азов» [с того времени] как стоял, так и стоит тут. Весь юг тут был «Азов». Те, кто мог, убежали и сдались. Сопротивляются пока несколько сотен, но в городе больше и не надо. По уставу батальон занимает четыре километра, а полк — три-четыре батальона, полк может держать Мариуполь…
— Почему они прикрываются теми, кого должны защищать?
— Они всегда были террористами, их готовили прикрываться мирными жителями. Восемь лет прошло. Им внушали с юности, что они имеют право смотреть как на неполноценных на других людей. Это впитывается в юности, [культ] силы.
— Они (украинские военные. — Ред.) так отступали из одного села, поставили у здания совета пушку, боекомплект положили, — начальник штаба «Роланда» вступает в разговор. — Отошли и начали обстреливать, чтобы потом все посчитали, что это от нас прилетело. Не успели, уходили очень быстро, не попали, быстро бежали.
— Быстро. Мы по следам [батальона] «Айдара» шли, они столько всего бросили, бойцов отлично экипировали, кто-то в американских берцах ходит, постоянно нам подарки оставляют. Оптика отличная. Если есть возможность уйти, они уходят, — жизнерадостно поддерживает своего начштаба комбат.
Но в Мариуполе «азовцы» загнаны в угол, и когда оставшиеся в городе боевики поймут, что дело проиграно, то постараются что-то взорвать — возможно и с собой — комбат не строит иллюзий, что завершающая часть штурма города будет легкой.
— Остались те, кому нечего терять. Они пожили красиво восемь лет. Теперь пришел момент, когда пришло время платить по счетам. Они как жили: захотел — машину у кого-то забрал, что захотел, то и сделал.
Террор, по его словам, позволяет эффективно управлять и Вооруженными силами Украины (ВСУ).
— Мотивация (у украинских военных. — Ред.) — страх, они запуганы, боятся, что с семьей что-то случится. Там что-то типа заградотрядов. Они (боевики. — Ред.) терроризируют не только мирных жителей, они терроризируют собственные войска. Но основная масса сдается без боя. Смотря где их схватят. Но когда они в куче, их заставляют вести бой, — уточняет «Роланд».
И мирные жители, по его словам, мало занимали тех, кто планировал оборонительные операции в городах, их задачей было продлить военные действия.
— Подготовить достойного военного — несколько лет. Если выбор стоит — положить роту солдат или зацепить мирных жителей, то какой выбор они сделают? А техника — если технику выбьют, то на чем воевать будут?— объясняет он логику противной стороны.
— И что же делать с теми, у кого такие взгляды, как выходить из ситуации?
— Как мы пришли к этому, так и будем выходить. Вычистить надо тех, кто совершал преступления и тяжкие преступления. Не наказывать тяжело тех, кто курицу со двора стянул по голодухе. Мало ли как их (украинских военных. — Ред.) кормили. Судить — и на восстановление. Я по мирной профессии — строитель, так что я с ними бы поработал рядом, — при этих словах комбат ехидно улыбается.
И прикидывает, сколько времени предстоит залечивать последствия военных действий:
— Лет пятнадцать, все должны работать — и правоохранительные органы, и образование.
Мотив у большинства тех, кто сознательно занимался насилием, прост — деньги. Комбат в этом убежден.
— Они делали это за бабки. Это не зло, это акты устрашения. Одесса и Мариуполь [в 2014-м]. Это не их злоба, а расчет. Кто набирал нацбатальоны? Обеспеченные люди, потому что они могли платить деньги. Это потом батальоны перевели на бюджет. Но Украина уже запугана этой силой, — «Роланд» говорил об этом как о банальности.
— Раз они за деньги, так не легче ли купить?
— За деньги купить… Пока нельзя, — фыркает комбат и переходит на геополитику. — Надо отобрать станок печатный, тогда мы купим. А пока мы продавали ресурсы за фантики.
— Что мы можем предложить «Азову» в Мариуполе?
— Ничего им нельзя предложить…
— Если сравнить мотивацию…
— Я лично очень мотивирован, а у моих бойцов выбора нет — они тоже будут мотивированы. Хотя в батальоне мобилизованных больше. Это в 2014-м были лучшие, добровольцы. А сейчас — «все, кто может держать оружие в руках», — «Роланд» делает неопределенный жест рукой — дескать, как сложно сбить в боевое подразделение тех, кого выдернули с рабочих мест. — Людей надо готовить, они первое время не реагировали даже, когда я обойму в воздух выпускал. Как сидели, пили чай, так и продолжали сидеть — на меня лишь косились, чего это комбат чудит. Это сейчас по боевой тревоге вскакивают, как и полагается. Молодцы все же стали.
— Так кто лучше мотивирован?
— Мы, конечно. У нас выбора нет, это война за существование.
