Страшнее то, что убивают любого, кто неудачно под руку подвернётся. Убивают своих, чужих и мимо проходящих, лишь бы на улицах валялось побольше трупов и у CNN была нужная картинка «российских зверств».
Происходит ровно то, о чём мы предупреждали, начиная с 2014 года — войска, не способные остановить российскую армию в поле, занимают крупные города, чтобы гарантировать необходимые американцам жертвы среди гражданского населения.
С той же целью оружие раздаётся нацистам, уголовникам и городским сумасшедшим, не способным остановить регулярную армию, но гарантированно обеспечивающим хаос, грабежи и убийства мирных граждан. Под шумок СБУ подсуетится и, по спискам, ликвидирует тех симпатизирующих России и не покинувших Украину граждан, до кого сумеет дотянуться.
Американцы не успели устроить кровавую провокацию. Российские десантники не дали им взорвать Чернобыль или обрушить каскад днепровских ГЭС. Но по их наущению агонизирующая хунта организовывает кровавое месиво на всё ещё подконтрольных ей территориях. Во всех смертях гарантированно обвинят Россию.
Все, кто восемь лет утверждал, что, стоит лишь показать из-за забора российскую каску, как сопротивление сразу прекратится и нацисты выйдут засыпать русские танки цветами, могут изучить реальность. Практика очень далека от теории. В 2014 году, за три дня до того, как навсегда покинуть Киев я говорил своей жене, что русский танк может стоять у тебя под окном. Это не помешает убегающим нацистам, перед тем, как удрать, убить тебя и всех, кто под руку подвернётся. Убийцы всегда приходят раньше освободителей. У них просто есть в запасе время, чтобы накануне бегства произвести зачистку всех нелояльных и подозрительных. До каждого не дотянутся, но кого найдут, того и убьют.
На этом фоне вчерашние «герои подполья», замучавшие интернет своими стенаниями по поводу «не пришедшего Путина», «России, бросившей русских» и т.д. вдруг взвыли. Теперь их «неправильно освобождают». Они думали, что у Путина есть волшебная палочка, которой достаточно взмахнуть, сказать «крэкс, брэкс, фэкс» и нацистов тут же унесёт ветром в Галицию, а то и дальше. Просто Путин по каким-то причинам (рептилоиды запрещают, мировое правительство не согласовало и т.д.) не хочет (не может) освободить «настоящих русских» от ненастоящих.
Выяснилось, что на войне стреляют не только по Донецку. Надо же, какая неприятная неожиданность. Когда в 1943 году РККА возвращалась в оставленный двумя годами раньше Киев, то прежде чем моя пережившая оккупацию бабушка встретила на улице Жданова (ныне Сагайдачного) первых бойцов РККА (которых она идентифицировала, как своих, поскольку они не убили, а моей трёхлетней маме, кусок сахара дали), авиация и артиллерия той же самой Красной армии, несколько недель город в щебень разносила, чтобы жизни бойцов при штурме сберечь.
В общем, киевская хунта, работая по известным, многократно опробованным (от Вьетнама до Сирии и Ливии) методичкам своих американских хозяев, пытается перед уходом оставить в наследство России горы трупов и разрушенные, непригодные для жизни города, чтобы обвинить ту же Россию в военных преступлениях и организации на Украине гуманитарной катастрофы.
У американцев всё получится. Не может не получиться. Оружие отморозкам роздано. В не сбежавшей власти остались такие же отморозки, глушащие страх перед неизбежным будущим наркотиками и алкоголем. Кто посообразительней давно сбежал, чтобы не висеть. То, что продолжает именоваться и считаться властью Украины, давно не контролирует большую часть территории. Полиция и юстиция остались в прошлом. Реальной властью является человек (скорее недочеловек) с ружьём. Власть его распространяется на дальность прямого выстрела из имеющегося оружия. У кого меньше мозгов и страха перед неизбежным возвращением России, тот и власть.
К сожалению, ни отменить трупы невинных мирных граждан, ни убедить «обидевшихся» на «неправильное освобождение» «русских» и «пророссийских» (для тех, кто не умеет читать отдельно отмечу, не всех русских на Украине, а конкретно тех «русских», кто регулярно на Россию за что-то обижается) мы не можем. Это неизбежные спутники и последствия войны.
Это не мы расставляем «грады» в жилых районах, но нам их оттуда придётся выковыривать. И жертвы среди гражданских обязательно будут. В том числе и от осколков нашего, пусть и супервысокоточного оружия. Это война. Так было, так есть и так будет. Минимизировать сопутствующие потери можно, исключить их нельзя. От рук вооружённых напоследок хунтой отморозков всё равно погибнет на несколько порядков больше, чем от дружественного огня.
Для того, чтобы минимизировать потери мирного населения Украины и разрушение коммунальной и транспортной инфраструктуры, необходимо покончить с хунтой как можно быстрее. А чтобы при этом самим не нести неоправданные потери (попробуйте без применения хотя бы артиллерии выкурить вооружённых: истеричную бабу, геройствующего подростка или отмороженного уголовника, занявших позиции в спальном районе, а таких уже десятки тысяч) необходимо без жалости равнять с землёй узлы сопротивления. Это как раз тот случай, когда чем больше мы убьём, тем больше мы спасём.
Каждый лишний день агонии украинской хунты — это лишние смерти достойных и порядочных людей, которые могли бы стать основой нового местного (уже не «украинского», а русского) общества. Это лишние разрушения инфраструктуры и лишние смерти российских солдат. При этом, даже если мы все танки покрасим в розовый цвет и будем заниматься исключительно раздачей мороженного и конфет, американская и европейская пресса всё равно обвинит нас во всех смертных грехах. Более того, чем дольше у них сохраняется контроль над крупными городами, тем больше у них возможностей и шансов организовать крупную провокацию.
Я всегда был сторонником мирных решений. Война — последнее и далеко не самое лучшее средство достижения политических целей. Раз российское руководство решилось на войну (причём имеющую далеко не нулевой шанс разрастись в общеевропейскую и даже мировую), значит иные средства воздействия на «друзей и партнёров» были полностью исчерпаны.
Но если война началась, её необходимо вести как можно более эффективно, чтоб закончить быстрее и с наименьшими потерями. Нельзя проявлять гуманность по отношению к подонкам и мародёрам за счёт нормальных людей. Нельзя жертвовать жизнями собственных солдат ради сохранения жизней военных преступников (пусть и ради суда над последними). В конечном итоге никто сегодня не страдает от того, что Гитлер застрелился в бункере, а не был публично повешен.
У мирной дипломатии и у войны разные инструментарии. Они (инстурментарии) диктуют образ действий. Гуманизм и компромисс хороши за столом переговоров. На поле боя выигрывает тот, кто убьёт раньше и больше. Жалость на войне фатальна. Пока ты жалеешь уничтожают тебя, твоих близких или твоих товарищей. Чтобы закончить войну быстрее и с минимальными потерями вести её надо эффективнее. Жалеть надо себя, а не врага, тогда и сопутствующие потери будут меньше.
Даже моральное воздействие (призывы сдаваться или дезертировать) будет сильнее, если очевидной альтернативой будет смерть уже сейчас. Даже вооружённые уголовники и нацистские отморозки сто раз подумают стоит ли беспредельничать, если будет официально объявлено, что единственным наказанием для совершивших военные преступления и преступления против человечности будет смертная казнь, а судом прокурором и адвокатом в одном лице будет любой офицер российской армии, чьё подразделение действует в конкретной местности. Причём, в силу занятости командного состава армии другими делами, весь процесс (от следствия, до апелляции и приведения приговора в исполнение) не может занимать более часа. Ну и наконец, отсутствие мундира на обвиняемом только усугубляет его вину: солдат исполняет приказ и может не осознавать его преступность, а гражданский добровольный каратель — априори преступник.
Готовящий и уже реализующий провокации враг желает ужаснуть мир, приписываемыми нам преступлениями. Полностью избежать этого нельзя. Война потому и началась, что провокации были неизбежны, а быстрая победа уменьшала их размах и эффект. Можно минимизировать урон, наносимый провокациями, ужаснув не столько даже организаторов (которые рассчитывают бежать за океан), сколько исполнителей. Простому уголовнику с автоматом или мелкотравчатому нацисту бежать некуда. Если предоставить им выбор между пленом, с горячим чаем и сухой постелью и неизбежной смертью, большинство выберет плен, а наиболее сообразительные выбросят оружие и сделают вид, что просто мимо проходили: нет преступления, нет и наказания.
Убить одного мерзавца — спасти десятки и сотни жизней.
Поэтому: «Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!»
