Преследовать журналиста за его расследования начали в 2010 году при Бараке Обаме, но выдвинуть обвинение решились только в президентство Дональда Трампа. Сначала оно состояло из 1 пункта, который предусматривал до 5 лет тюремного заключения. Позже пунктов стало 18 — на 175 лет тюрьмы.
Плохое здоровье вместо политического преследования
Проблема в том, что показания психиатров в суде были разными, некоторые говорили, что риск суицида нестабилен и может уменьшаться при изменении условий содержания. Поэтому ссылка лишь на состояние здоровья оставила для американских прокуроров нешуточную лазейку для апелляции.
Судья Барайцер не сделала ключевого — не признала обвинение журналиста политическим преследованием, что по законам Великобритании автоматически закрыло бы все варианты для экстрадиции. При этом дело очевидно имеет политическую составляющую, так как Первая поправка к Конституции США позволяет журналистам свободно получать от источников информацию и публиковать ее. Никогда до того в истории США журналиста не судили по Закону о шпионаже и теоретически не могли бы судить и сейчас. Просто прокуроры утверждают, что Ассанж не журналист (в США у него нет пресс-карты), и что он не получал информацию от источников, но участвовал в ее незаконной добыче. Якобы он не просто принял от военнослужащей Челси Мэннинг документы, подтверждающие военные преступления американцев в Ираке и Сирии, но активно помогал ей их добыть. Однако на трибунале над Мэннинг в 2013 году выяснили, что ее собеседником в Jabber (вместе с которым они пытались взломать секретный пароль) был некто Натаниэль Франк. Кто это такой, следствие до сих пор не знает, а фамилия Ассанжа в переписке вообще не фигурировала. Таким образом, политизированность обвинения не вызывает сомнений. Но только не у судьи Барайцер.
• судья не обратилась к США за предоставлением гарантий гуманных условий содержания в американской тюрьме, которые исключат риск самоубийства;
• судья не обратилась к США за предоставлением гарантий передачи Ассанжа (по его желанию) для отбывания срока в его родную Австралию;
• предоставление таких гарантий может изменить оценку риска самоубийства журналиста.
Прокуроры-гуманисты
Еще одна проблема заключается в том, что высокий риск суицида зафиксировал главный психиатрический свидетель защиты — профессор Майкл Копельман, к которому появились вопросы. Дело в том, что в 2017 связанная с Трампом частная охранная компания UC Global не только шпионила за Ассанжем, но и пыталась выкрасть из посольства Эквадора (где журналист несколько лет находился в политическом убежище) грязные детские подгузники, чтобы путем анализа ДНК точно установить, что это его дети. Когда об этом стало известно, подруга Ассанжа Стелла Моррис испугалась, что ей и детям будут угрожать, чтобы выбить из журналиста либо признание, либо необходимые Трампу данные об источнике «слива» в WikiLeaks информации с серверов Нацкомитета Демпартии. Эти данные нужны была экс-президенту США для доказательства своей непричастности к организации провала Хиллари Клинтон на выборах. Так вот, Стелла Моррис ради безопасности попросила профессора Копельмана не отмечать в первой отчете о психическом состоянии журналиста наличие у Ассанжа детей, которые родились во время пребывания основателя Wikileaks в посольстве Эквадора. Согласившись, Копельман якобы нарушил присягу перед судом.
Но этот отчет был подготовлен во время следствия, еще до передачи дела в суд. Новый же отчет, в котором дети уже были указаны (отношения Ассанжа и Моррис стали достоянием общественности, и скрывать дальше что-либо уже не было смысла), попал в суд до ознакомления судьей с медицинскими доказательствами. Таким образом, факт первоначального утаивания информации не мог ни на что повлиять, и это признали все стороны. Прокуратура не стала допрашивать Копельмана, а судья Барайцер решила, что оснований для сомнения в достоверности его показаний нет. Однако позже прокуроры придрались к этому моменту, и апелляционный судья принял аргумент достаточным для открытия апелляции.
И вот 27 октября сторона обвинения заявила, что психологическое состояние Ассанжа, связанное с тяжелыми условиями содержания, может измениться к лучшему, если условия будут смягчены, и дала гарантии гуманного обращения в случае экстрадиции:
• обязались не помещать Ассанжа в одиночное заключение до или после суда, если он не совершит никаких дальнейших правонарушений;
• обязались предоставить Ассанжу возможность отбывать наказание в Австралии, гражданином которой он является. Он сможет попросить о переводе в австралийскую тюрьму, и США возражать против этого не будут;
• обязались обеспечить журналисту любое рекомендованное врачами лечение, если он останется отбывать наказание в американской тюрьме;
• обязались не помещать Ассанжа в тюрьму супермаксимальной безопасности ADX Florence, где заключенные содержатся в полной изоляции друг от друга.
«Вешать будем потом»
Правда, адвокаты принимать их отказались. В их позиции тоже есть логика: Австралия не делала никаких официальных заявлений о том, что согласится на перемещение Ассанжа в страну для отбывания приговора, вынесенного американским судом. Раз таких заявлений нет, то и гарантии Минюста США ничего не стоят. С обещаниями гуманных условий в тюрьме тоже не так все просто. Само по себе помещение Ассанжа не в «супермакс» никак не уменьшает риск суицида из-за страха пожизненного заключения до приговора и прогнозируемого ухудшения состояния психики в случае пожизненного приговора. Именно этот фактор является ключевым.
Так что юридически шансы есть. Однако очевидная политическая составляющая процесса не может не вызывать опасений.
«После разоблачения того, что ЦРУ замышляло убить Джулиана в посольстве, было бы совершенно непостижимо, что Великобритания когда-либо согласится на экстрадицию», — говорит Стелла Морис.
Главный редактор WikiLeaks Кристинн Храфнссон заявил, что в случае победы Ассанжа в апелляции, он, возможно, обратится к России с просьбой о получении политического убежища. Тогда для правительства США журналист будет потерян бесповоротно. Это все прекрасно понимают, поэтому можно только представить себе, какое давление испытывает сейчас Высокий суд Лондона — принимать решение по справедливости или по политической целесообразности.
