История освобождения Одессы, годовщину которого которой мы ежегодно отмечаем 10 апреля, изобилует героическими подвигами и совершившими их героями. Это и действия одесских партизан, включая перешедших на их сторону с оружием 150 словаков, и глубокий охватывающий рейд конно-механизированной группы генерала Плиева, и наступление 49-й гв. стрелковой дивизии полковника Василия Маргелова — будущего «дяди Васи» отечественных десантных войск, и захват вражеского аэродрома ротой капитана Василия Зайцева — бывшего прославленного сталинградского снайпера.
Но был в освобождении Южной Пальмиры ещё один замечательный эпизод с ещё одним замечательным советским офицером, о котором, к сожалению, не сняли увлекательных фильмов и которого обошли наградами. Однако в городе его всё равно помнят, потому что отчаянную храбрость этого человека сложно забыть.
Генерал-майор Илья Иванович Швыгин родился в 1888 году в Орловской губернии. Как-то так получилось, что его армейская карьера всегда была связана с укреплениями. Воевать он начал ещё в 1914 году в Первую мировую войну — командовал пулеметным взводом в составе Камчатского полка, участвовал в успешном для Русской армии Галицийском сражении, в осаде австрийской крепости Перемышль.
В Гражданскую он в составе 15-й стрелковой дивизии, которая позже стала Сивашской, штурмовал укреплённый белогвардейцами Крым. Когда сам стал красным командиром — в 1938 году руководил рекогносцировкой строящегося Каменец-Подольского укрепрайона (УРа), затем год командовал Киевским Уром
15 марта 1940 года комбриг Швыгин возглавил Подольское пехотное училище (в июне он стал генерал-майором). Это его воспитанники в октябре 1941 года задержали прорвавшуюся в районе Юхнова и продвигавшуюся вдоль Варшавского шоссе 4-ю танковую группу Гёпнера.
Но командовал подольскими курсантами уже не Илья Иванович: в апреле 1941 года он возглавил УР №29, в сжатые сроки возведённый военными строителями на полуострове Ханко — финской территории, полученной СССР под военную базу после окончания Зимней войны. Здесь генерал и встретил 22 июня 1941 года.
До конца обороны Ханко он УРом не командовал: уже в первые недели стало понятно, что Великая Отечественная война — это надолго, и 25 июля Швыгина отозвали в Ленинград, где он занялся ускоренным возведением и подготовкой Красногвардейского укрепрайона (КрУР), проходившего от Петергофа до Красногвардейска (ныне Гатчина) и далее по левому берегу реки Ижоры до впадения её в Неву. 31 августа, когда в целом УР был подготовлен, Швыгина перевели на должность заместителя командующего 42-й армией, которая как раз и оборонялась в районе КрУРа.
Однако укрепрайон удержать не удалось, к середине сентября он был прорван немцами на всём протяжении. 10 ноября по приказу командования армии Швыгин стал во главе 13-й стрелковой дивизии (сд), дравшейся на Пулковских высотах. Она никак не могла продвинуться юго-западнее через вражеские оборонительные порядки. В безуспешных декабрьских наступательных боях генерал, который предпочитал постоянно находиться в передовых порядках возглавляемых им частей, получил тяжёлое ранение.
После излечения его направили заместителем командующего Юго-Западным фронтом.
Здесь весной 1942 года началось возведение резервного оборонного рубежа в Воронежской и Белгородской областях по линии Касторная — Горшечное — Старый Оскол — Валуйки. Генерал занимался инспектированием строящегося УРа, при чём, как и в случае с боевыми частями, он лично исследовал каждый объект, не доверяя чужим словам.
Руководивший строительными работами полковник Роман Григорьевич Уманский вспоминал: «…Его кирзовые сапоги, видимо, не чистились с момента получения их на складе, а китель и брюки, насквозь пропотевшие и засаленные, стали совсем землистого цвета. Щеголь Кувакин, сопровождающий генерала, выглядит куда импозантнее, и не удивительно, что на рубеже кое-кто из командиров частей, не разобравшись, ошибочно докладывает военинженеру 3 ранга».
Однако весеннее наступление Юго-Западного фронта закончилось катастрофой под Харьковом, с конца мая фронт стремительно покатился на восток, и зацепиться за недостроенный УР не смог.
В июле фронт расформировали, генерал занимался вопросами возведения укреплений на Донском фронте, а в ноябре его направили заместителем командующего 40-й дивизии, вместе с которой в составе 5-й танковой армии наступал в донских степях, штурмовал Миус-фронт. За эти бои и получил генерал-майор Швыгин свою первую боевую награду — орден Боевого Красного Знамени.
30 июля 1943 года ему доверили 320-ю сд, которой он командовал уже до самой своей гибели. За участие в боях по освобождению посёлка Орджоникидзе (националисты переименовали его в Покров), Гуляй-Поля, Волновахи и северо-западной части Сталино (современный Донецк), ему вручили другой орден — Отечественной войны I степени
В феврале 1944 года 320-я дивизия форсировала Днепр.
В марте участвовала в освобождении Херсона и Николаева. В ночь на 30 марта в районе Николаева форсировала реку Южный Буг и освобождала город. 6 апреля заняла Свердлово и преследуя врага в направлении Одессы вышла к Куяльницкому лиману и ж/д станции Одесса-Сортировочная.
Узкий перешеек между лиманом и морем, через который проходят все ведущие из Одессы на восток и северо-восток дороги, немцы и румыны превратили в неприступный рубеж, хорошо простреливавшийся их артиллерией с Жеваховой горы. Штурмовать его в лоб, означало нести неоправданно большие потери.
Тогда солдаты дивизии в минусовую температуру, под покровом внезапно налетевшего снежного шквала перешли лиман севернее вброд и стремительным штурмом взяли Жевахову гору, тем самым неожиданно оказавшись в тылу у врага. К утру 9 апреля расположенная на перешейке железнодорожная станция Сортировочная была освобождена, части дивизии вышли к известному по песне о Косте-моряке одесскому пригороду — Пересыпи.
В это время конно-механизированная группа генерал-майора Иссы Плиева уже создала угрозу окружения занимавшей город группе генерал-полковника Карла-Адольфа Холлидта, и он начал быстрый отвод войск из города.
Но все они отойти по суше не успевали, и значительная часть вражеских сил собиралась эвакуироваться морем. Командующий фронтом генерал армии Малиновский знал об этом, но как одессит и как рачительный хозяин, он не хотел подвергать ни порт, ни город артобстрелу и бомбардировке. Так как же тогда сорвать вражескую эвакуацию?
Вера Ивановна Журавлева, связистка дивизии, вспоминала:
«Вечером 9 апреля, когда части дивизии уже вели бой в районе Пересыпи, командир дивизии Швыгин приказал сформировать группу разведчиков. Ей ставилась задача вызывать панику в тылу противника, тем самым помешать разрушению города и порта, эвакуации вражеских войск».
Генерал хорошо знал Одессу по Гражданской войне и довоенной жизни. Из числа наиболее проверенных и отчаянных солдат была набрана группа в 17 человек, которую Илья Иванович лично… да, это не опечатка — генерал-майор, командующий дивизией лично повёл группу разведчиков в глубокий тыл пусть отступающего из Одессы, но ещё не полностью её оставившего врага.
Переулками и задними дворами Швыгин вывел своих людей к Ланжероновской улице (в советский период ул. Ласточкина), а затем на Приморский бульвару. С него открывался живописный вид на спешно пытающихся драпать из порта румын и немцев. Стрелки заняли позиции и открыли огонь.
Радист группы передал в штаб дивизии радиограмму: «В порту. Позиции занял. Ведем бой. Противник в панике. Нажимайте. Швыгин». Тут же начальник штаба сообщил командующему армией: «Генерал Швыгин с группой разведчиков находится в Одесском порту».
Сообщение дошло до командующего фронтом. Малиновский распорядился немедленно начать штурм Одессы.
Тем временем полупустые суда и самоходные баржи спешно покидали причалы. Отправленные подкрепления 320-й дивизии вступили в порту в бой и скоро полностью очистили его от противника.
Но хлопоты на этом не закончились. Местные подпольщики сообщили, что заминированы и порт, и красавец одесский оперный театр, и многие другие здания города. В три часа ночи Швыгин поставил перед сапёром майором Павлом Васильевичем Селивановым задачу, при содействии одесских партизан организовать разминирование оперного театра.
10 апреля к 11 часам утра задание было выполнено — здание разминировали, над ним на утреннем морском бризе затрепетал красный флаг, а первым после освобождения Одессы в книге отзывов театра расписался командир 985-го артиллерийского полка 320-й дивизии Степан Иванович Радушинский.
Уже днём на улицах города оркестр играл «Интернационал», по одесским улицам маршировали войска освободителей: Москва салютовала им 24 артиллерийскими залпами из 324 орудий, а корабли Черноморского флота — 20 залпами из 120 орудий…
Жить генералу Швыгину оставалось 33 дня.
13-го апреля 40-я стрелковая дивизия на плечах отступающего противника форсировала Днестр и заняла плацдарм шириной по фронту два километра и глубиной один в районе приднестровского село Чобручи. После 10-дневного отдыха 478-й полк 320-й дивизии сменили её на плацдарме. Генерал Швыгин отправился на правый берег Днестра вместе со своими войсками.
Днестр в этом районе шириной 70-80 м, а глубиной — от 4 до 8 м; берега его обрывистые, особенно правый (на котором был захвачен плацдарм), удобных подъездов к реке очень мало. На левом фланге плацдарма находилась штрафная рота; в центре — остатки 1-го батальона полка, 76-мм батарея и батарея 45-мм пушек; на правом фланге — 2-й батальон, фактически полностью сформированный из новобранцев, призванных в армию из только что освобожденных районов Одесской области. Третьего батальона тогда в полку не было, из-за высоких потерь под Одессой общая численность занявших плацдарм людей составляла менее 450 человек.
Тем временем противник подтянул свежую 9-ю пехотную дивизию, от перебежчиков он узнал о слабых участках обороны плацдарма. 13 мая в 3:00 ночи после массированной артподготовки немцы нанесли по флангам занимающего плацдарм 478-го полка сокрушительный удар. Вражеские зенитки были установлены на прямую наводку — их дальности выстрела хватало, чтобы простреливать плацдарм и вдоль, и поперёк. Атаку пехоты поддерживали немецкие танки.
Новобранцы из 2-го батальона просто перешли на сторону противника с оружием в руках и сдались в плен. Немцы нанесли синхронные удары в тыл 1-му батальону и по штрафникам. Дивизия пыталась переправить на плацдарм подкрепления, но враг блокировал артиллерийским огнём все подступы к воде. Несколько десятков солдат и офицеров погибли напрасно на левом берегу, не успев даже добраться до реки.
Солдаты видели, как по высокой днестровской круче, пытаясь организовать контратаку, метался командир 478-го полка подполковник Павел Григорьевич Сирко (его тело потом так и не нашли), и ничем не могли ему помочь. Погибли и пропали без вести 412 человек, включая 8 офицеров. Спаслись вплавь только 29 бойцов.
Случайно оказавшийся вне плацдарма артиллерист 76-мм батареи полка Вениамин Борисович Пограничный вспоминал:
«… Командир дивизии Швыгин той ночью, как раз находился на плацдарме. Его пытались переправить назад. Он уже был в лодке. Рядом с ним находились медсестра и адъютант. Мина попала прямо в лодку… и Швыгин был убит. Его тело снесло по течению. Через несколько дней труп генерала нашли…
Погибла моя батарея, погибли мои товарищи… Выживший из нашего полка взводный — минометчик, переплыл Днестр только через два дня. Он вернулся к нам совсем седым. Двое суток он пролежал под грудой трупов. Немцы ходили по плацдарму, протыкали штыками мертвые тела бойцов и методично добивали раненых…».
Так погиб один из героических освободителей Одессы, подвиг которого, к сожалению, Родина орденами так и не отметила.
Генерала похоронили сначала на Куликовом поле в Одессе, а после перезахоронили на Аллее Славы. В Одессе пока сохраняется названная в его честь улица, а в Одесском порту — мемориальная табличка. Сколько она там ещё провисит, учитывая, как активно украиснкие националисты взялись в Южной Пальмире за борьбу с памятью о Великой Отечественной войне — неизвестно.
О том, что 35-я школа города Николаева носит имя генерала Швыгина, вы уже на украинских сайтах информации не найдёте.
