Власов был настоящей иконой поколения шестидесятников, искавших в обновленных лицах эпохи подтверждение своим убеждениям, начавших расходится с убеждениями отцов прежде всего экзистенциально — в понимании и принятии советского существования уже не только через оружейный прицел. Недаром, термин «мягкая сила» был изобретен именно в ту эпоху, а сам штангист Власов писал рассказы в «Юность».
В отличие от многих знаменитых спортсменов 50-60 годов Власов был, как говорят англичане, «подрощенный газон» — он вырос в семье известного востоковеда и разведчика Петра Власова, большую часть своей жизни проведшего под псевдонимом «Владимиров». Спорт стал для него не возможностью применить природный талант и выбиться в люди, а продолжением воспитательной системы отца.
Мы, конечно, не можем утверждать точно, но «восточинка», «китаизм» и где-то даже «даосизм» проглядывают во многих этических взглядах Власова, которые он начал распространять, как только стал кумиром советской молодежи.
А произошло это на Олимпийских играх в Риме в 1960 году.
Надо сказать, что до этого Власов, который начал заниматься тяжелой атлетикой довольно поздно (как, кстати, и другие члены знаменитой советской тройки штангистов — Жаботинский и Алексеев) не показывал ровных результатов на международной арене. Более того, он несколько раз уступал более возрастным спортсменам из США, например, Норберту Шемански. Но в Советском Союзе он был монополистом по рекордам с 1959 по 1964 год.
В Риме Власов замахнулся на достижения безусловного в то время кумира всех штангистов мира — американца Пола Андерсона. Спортивный мир с изумлением наблюдал как этот русский интеллигентного вида атлет без чрезмерного напряжения шаг за шагом идет к золотой медали в троеборье, в котором он выдал в итоге 537,5 кг — абсолютный мировой рекорд.
Но мало того! Были биты феноменальные достижения Андерсона — официальное (512,5 кг) и неофициальное (533 кг) — показанные в 1956 году. Американец был низвержен с трона, в мир тяжелой атлетики пришел новый кумир. В Союзе он подвинул знаменитого Леонида Жаботинского.
Надо сказать, что в противоборстве двух великих советских спортсменов просматривалась кроме спортивной и некая социальная напряженность.
Несомненно, что в «простом народе», так сказать, в массах, Жаботинский имел больше поклонников, но среди людей с высшим образованием, особенно, в богемной среде, однозначным лидером симпатий был Власов.
Как уже было сказано, для диссидентствующих шестидесятников этот богатырь в очках был иконой. Подтверждением того, что сила мышц может сочетаться с силой ума.
Власов писал рассказы и повести. Журналы, и прежде всего фрондирующая в рамках дозволенного «Юность», с удовольствием их печатали. Надо сказать, что беллетристика Юрию Петровичу удавалась не очень. Показательна знаменитая его повесть «Катавасия», напечатанная как раз в «Юности» — рубленная фраза, нарочитая игра довольно избитыми образами, скучная метафора — автор выжимал максимум своего интеллектуального багажа.
Вот характерная цитата из «Катавасиии»: «Взял журнал с портретом Хемингуэя на обложке. Лицо у бородатого человека было доброе… Он долго смотрел в эти глаза… Под ворохом измятых галстуков заметил Библию. Эту обязательную принадлежность всех «порядочных» гостиниц западного мира… Кого здесь утешала и кого оправдывала эта равнодушная толстая книга?»
Однако, для советского человека это было внове. Это было дико интересно.
Кстати сказать, спортсменов, самостоятельно писавших книги вообще можно по пальцам руки пересчитать. Власов — один из первых.
Думается, он сам осознавал ограниченность своей прозы, поэтому, уйдя на спортивную пенсию и обратившись к литературному труду, он выдавал «на-гора» все больше документалистику. А в 90-е известность ему принесла публицистика.
После побед Власова в Риме он стал несомненным фаворитом на следующей Олимпиаде — Токио-64.
Но там его ждал неприятный сюрприз от товарища по команде Леонида Жаботинского. Оба столкнулись лбами в финальном сражении за олимпийское золото. И Жаботинский переиграл Власова тактически, спровоцировав его на неподъемные рекорды. Две неудачи Власова — и Жаботинский обходит его в решительной третьей попытке, становясь олимпийским чемпионом.
Как написала одна из японских газет, «два сильнейших человека России — Никита Хрущёв и Юрий Власов — пали почти в один день» (соревнования в тяжёлом весе состоялись 18 октября, через 4 дня после снятия Хрущёва).
Власов болезненно переживал неудачу. Практически сразу после Олимпиады он прекратил систематические тренировки. Он решил завязать с большим спортом, как иногда завязывают с большим бизнесом добившиеся в своей сфере высших отметок деловые люди.
Правда, через два года он, движимый желанием заработать денег для семьи вернулся в спорт и даже поставил в 1967 году очередной рекорд. Но иные миры манили его, иные задачи жизни рисовались в его воображении. И в 1968-ом он ушел совсем.
Тем самым, кстати, показал, что спортивная борьба для него только этап в жизни, только одна его сторона, вызвав очередной шквал восторга со стороны шестидесятников. Но уже, конечно и само шестидесятничество шло на закат, и образ интеллектуала со стальными мышцами померк в общественном сознании.
Профессиональный спорт властно прокладывал себе дорогу в жадной на государственные рекорды брежневизме. Спортсмен-любитель, что бы там ни утверждала тогдашняя пропаганда, уходил в тень. И Власов был не нужен в своих очочках и с книжкой в канун тренировки.
И все же сделанное им для культуры спорта догнало его двадцать лет спустя.
В 1988 году в Москву на съемки фильма «Красная жара» приехал Арнольд Шварценеггер. Он пожелал встретиться с кумирами своего отрочества — Юрием Власовым и Леонидом Жаботинский. Власов, в книге «Справедливость силы» вспоминал, что был несколько смущен тем пиететом, который Арнольд выказывал своему кумиру.
Сам Юрий Петрович подзабыл к тому времени, что в сентябре 1961 года, во время чемпионата мира в Вене, один из австрийских тяжелоатлетов привел к Власову в раздевалку худого, нескладного подростка. Советский чемпион пожелал Арни быть сильным, а для этого очень много работать, сила сама не приходит, победы любят дерзких и упорных и сказал: «Генетически вы вряд ли вытянете штангу, займитесь бодибилдингом».
По словам Арнольда, выступление Власова на том чемпионате перевернуло его, заставило яростно вгрызться в тренировки. Не щадя себя, Шварценеггер добился мирового признания в бодибилдинге, стал величайшим культуристом мира, семь раз завоевывал титул «Мистер Олимпия». Такая вот связь времен и поколений, сила примера в спорте.
Литература, публицистика, завладели Юрием Власовым в начале семидесятых. Особенно после того, как власти предложили ему освоить наследство отца-разведчика, хранившегося в архивах КГБ. Много позже сам Власов вспоминал о том, как ему предложили написать книгу отца — за отца.
«В 1968 г. я был приглашен в ЦК КПСС для работы над архивными документами своего отца Петра Парфеновича Владимирова — военного разведчика, возглавлявшего нашу группу, работавшую в Янъани с мая 1942 г. В ЦК мне сообщили, что в связи с обострением отношений с Китаем Секретариат ЦК предполагает издание книги, в основу которой лягут рассекреченные данные спецслужб и радиограммы отца, поступавшие из Китая, и мне предлагалось эту книгу написать.
Документы эти, если сложить их вместе, составляли своего рода дневник. Я был потрясен, когда прочел их; там высвечивались (и как!) все фигуры китайского руководства, шаг за шагом прослеживалась их политическая ориентация, связи с руководством нашей страны и с американцами.
Когда мне предложили писать эту книгу, уже назревал военный конфликт с Китаем из-за острова Даманского. Главная задача, заключалась в том, чтобы объяснить истоки советско-китайских разногласий. Получилось так, что она вместила в себя гораздо больше, нежели архивные документы: сообщения с наших фронтов, прессу тех лет, рассказы участников событий, большинства из которых уже нет в живых.
В 1972 г. вышел первый вариант книги тиражом 101 экземпляр под грифом «секретно» с подлинными сообщениями разведгруппы отца, а через год был издан ее расширенный вариант. Что касается имени отца на обложке книги, то я был бы счастлив выпустить ее под своей фамилией, но не я это определял».
Творчество на литературной ниве стало главным для вчерашнего тяжелоатлета.
Имя, конечно, работало на автора — в 1972 году он выпустил повесть, а четыре года спустя и целый роман. С середины 80-х он отдает дань своему увлечению историей. Пишет книги, в которых старается донести до соотечественников свои взгляды. Они не были лишены своеобразия, но все же не оригинальны.
В своих трудах Власов, ставший в годы горбачевского правления народным депутатом СССР, отстаивал точку зрения, столь любимую чуть не всеми шестидесятниками: партия, советский строй хороши, нормальны, обязательны для взятия на вооружения всем человечеством, а вот КПСС и особенно КГБ — негодяи, извратившие и суть классовой борьбы, и принципы классового государства.
С этой позиции одни шестидесятники шли в непримиримые диссиденты, которые толкали их на путь борьбы с Родиной, когда по выражению Александр Зиновьева, «целились в СССР, а попали в Россию», а другие становились почвенниками, национал-коммунистами, если можно их так назвать.
Кто знает, что было бы с его взглядами, уедь, например, он на Запад. Но он оставался на Родине. И был сражен наповал кровавыми события 4-6 октября 1993 года. Книгу воспоминаний о них депутат Власов смог опубликовать только в Воронеже. Читать ее страшно. Вот только один отрывок:
«Этой ночью я стал засыпать — и вдруг вспомнил, что туалет, куда я заглянул семь недель назад (на первом этаже Дома Советов, со стороны входа номер двадцать; надо было в последний раз привести себя в порядок перед выступлением в прямом эфире в "Парламентском часе") — один из тех, в который сложили штабелями трупы защитников Дома Советов.
Сначала сложили мертвых, а потом, когда доставили раненых и добили, добавили к тому штабелю трупов. Мертвые лежали до потолка. Кровь натекла по щиколотку…
Самое место для прогулки Гайдару, Черномырдину, Ерину, Грачеву, Барсукову… ну и их «повелителю».
Разумеется, такая позиция не могла не сказаться на карьере политика и писателя. К середине девяностых Юрий Власов был практически выкинут из политики. Для того, чтобы иметь возможность хоть что-то из выстраданного донести до россиян, он решился участвовать в выборах Президента РФ. Но и тут сработала либеральная защита власть имущих. Голос Власова услышан не был никем.
В 2005 году «Комсомолка» взяла у великого спортсмена интервью и задала традиционный вопрос — каким он видит будущее нашей страны? Власов воскликнул: «Нашей?! Благополучие России проклято всеми ее врагами. Наша Родина была другая… Ее любили. А теперь ее продают… Важно, чтобы Россия осталась нашей землей, нашей Родиной. Если так сделать не удастся, то я вижу к 2012-2015 году тяжелейшие испытания, и не только в нашей стране, но и в мире».
Из КПСС Власов вышел в 1989 году. И никогда не жалел об этом. Но от своих коммунистических взглядов не отказался, оставшись верным и памяти отца, и своей стране, которая сделала его великим:
«Это уже не человек, не центр мироздания и не «человек — это звучит гордо», и уж никак не творение Божие, а всего-навсего… существо, — писал Юрий Петрович в одной из книг. — Этакое приспособление для работы и отправления инстинктов — и только. Все несогласия с этим лишь пустое лицемерие.
Капитализм вместо человека лепит чудовище. Себялюбие (эгоизм) личное и групповое поставлено в центр вселенной. Ничто не должно препятствовать насыщению этого себялюбия и идущего с ним рука об руку стяжательства.
Жизнь без души, с убиенной душой отплатит человечеству самоуничтожением. Мы на «ура» принимаем мораль, которая ничего, кроме разрушения, человечеству не несет».
Многие годы либеральная тусовка травила Власова. За его, как они выражались, «красно-коричневые» взгляды. Надо сказать, что на этом сломались многие выдающиеся умы и деятели эпохи. Но не Власов. Он остался собой — русским спортсменом советского времени.
«Назначение воли — быть сильнее всех обстоятельств!» — говори он. И слово не расходилось с делом.
Юрий Петрович вспоминал 10 лет спустя после президентской эпопеи:
«Меня неоднократно приглашали в «Президент-Отель», где был выборный штаб Ельцина. Я мог сделать выбор. Или играть по их правилам, и тогда мне предлагали партию, деньги, высокий рейтинг, широкий доступ в СМИ. Или полная блокада в печати, ноль процентов на всех выборах, очень трудное будущее. И я этот выбор сделал…
Тогда за две недели до голосования по стране пустили «Спецвыпуск» с некрологом, что я умер…
В 2005 году на книжной выставке к директору издательства, что выпустил мою книгу «Красные валеты», подошла женщина и спросила: «А разве Власов жив?».
Он был бойцом до последнего вздоха. Что тут скажешь, кроме банального: «таких людей теперь не делают».
Светлая память большому патриоту России Юрию Петровичу Власову!
