Справедливости ради надо сказать, что их творчество затрагивало одни и те же вопросы и они, нередко, давали на них одни и те же ответы. И даже находили в себе силы это признать. Так что скандальность сосуществования так никогда и не переросла в личный конфликт.
Маяковский
Для Маяковского Булгаков был носителем противоположной («буржуазной») идеологии и противоположной эстетической программы.
Тут, собственно, тема для отдельного исследования, но, представляется, что Маяковский был всё же не прав. Булгаков без особого пиетета относился к капиталу и его представителям (вспомним, что главный негативный персонаж «Бега» — «миллионщик» Парамон Корзухин). Что до эстетики, что Маяковский наверняка читал «Дьяволиаду», а модерновый роман «Мастер и Маргарита» уж точно должен был бы его сразить. Хотя прочитать он его, конечно, не мог — и опубликован он был много позже, чем Маяковск5ого не стало.
Тем не менее, в произведениях Маяковского Булгаков упоминается и не самым лучшим образом.
Пьеса «Клоп» (1928): «Сплошной словарь умерших слов… бублики, богема, Булгаков…».
Пьеса «Баня» (1930): «Вы видали "Вишнёвую квадратуру"? А я был на "Дяде Турбиных"» (тут Маяковский скорее издевается над репертуаром МХАТа, на сцену которого он очень хотел попасть).
Стихотворение «Буржуй-нуво» (1928):
На ложу
в окно
театральных касс
тыкая
ногтем лаковым,
он
дает
социальный заказ
на «Дни Турбиных» —
Булгаковым.
Бывали с его стороны и более жёсткие «наезды». Вот, например, выступление Маяковского на диспуте «Театральная политика Советской власти» (2 октября 1926 года):
«В чём неправ совершенно, на 100%, был бы Анатолий Васильевич (имеется в виду А.В. Луначарский — Авт.)? Если бы думал, что эта самая "Белая гвардия" является случайностью в репертуаре Художественного театра. Я думаю, что это правильное логическое завершение: начали с тетей Маней и дядей Ваней и закончили "Белой гвардией". (Смех.) Для меня во сто раз приятнее, что это нарвало и прорвалось, чем если бы это затушёвывалось под флагом аполитичного искусства. (…) И в этом отношении "Белая гвардия" подпись на карточке внесла, явилась только завершающей на пути развития Художественного театра от аполитичности к "Белой гвардии". (…)
В отношении политики запрещения я считаю, что она абсолютно вредна. (…) Запретить пьесу, которая есть, которая только концентрирует и выводит на свежую водицу определенные настроения, какие есть, — такую пьесу запрещать не приходится. А если там вывели двух комсомольцев, то давайте я вам поставлю срыв этой пьесы — меня не выведут. 200 человек будут свистеть, а сорвем, и скандала, и милиции, и протоколов не побоимся. (Аплодисменты.) Товарищ, который говорил здесь: "Коммунистов выводят. Что это такое?!". Это правильно, что нас выводят. Мы случайно дали возможность под руку буржуазии Булгакову пискнуть — и пискнул. А дальше мы не дадим. (Голос с места: "Запретить?".) Нет, не запретить. Чего вы добьетесь запрещением? Что эта литература будет разноситься по углам и читаться с таким удовольствием, как я 200 раз читал в переписанном виде стихотворения Есенина».
Чувствуете эту прекрасную майданную атмосферу? По счастью, Маяковский не воплотил в жизнь этот свой план. А может и не собирался его воплощать…
Булгаков
В произведениях Булгакова Владимир Владимирович тоже встречается, в том числе — и под своим именем.
Например, автобиографический герой «Записок на манжетах» осенью 1921 года приезжает в Москву, ему в первые же минуты бросается в глаза футуристическая аббревиатура ДЮВЛАМ — «двенадцатилетний юбилей Владимира Маяковского».
Или вот очерк «Бенефис лорда Керзона», посвящённый демонстрации у Моссовета, вызванной убийством Воровского и ультиматумом Керзона:
«На балкончике под обелиском Свободы (памятник, стоявший на месте современного Юрия Долгорукого — Авт.) Маяковский, раскрыв свой чудовищный квадратный рот, бухал над толпой надтреснутым басом:
… британ-ский лев вой! Ле-вой! Ле-вой!
- Ле-вой! Ле-вой! — отвечала ему толпа. Из Столешникова выкатывалась новая лента, загибала к обелиску. Толпа звала Маяковского. Он вырос опять на балкончике и загремел:
- Вы слышали, товарищи, звон, да не знаете, кто такой лорд Керзон!
И стал объяснять:
- Из-под маски вежливого лорда глядит клыкастое лицо!! Когда убивали бакинских коммунистов… (…)
Маяковский все выбрасывал тяжелые, как булыжники, слова, у подножия памятника кипело, как в муравейнике».
Есть мнение что стихи Ивана Русакова в «Белой гвардии» представляют собой вариацию стихов Маяковского или кого-то ещё из того же футуристического круга.
Присутствует Маяковский и среди персонажей «Мастера и Маргариты». Во всяком случае, большинство булгаковедов сходятся в том, что его черты присутствуют в описании поэта Рюхина. Замахивался, дескать, на самого Пушкина, но — не дорос…
Лицом к лицу
Из воспоминаний друга семьи Булгаковых Сергея Ермолинского (кстати, автора сценария «Неуловимых мстителей»):
«Если в бильярдной находился в это время Маяковский и Булгаков направлялся туда, за ними устремлялись любопытные. Ещё бы — Булгаков и Маяковский! Того гляди разразится скандал.
Играли сосредоточенно и деловито, каждый старался блеснуть ударом. Маяковский, насколько помню, играл лучше.
- От двух бортов в середину, — говорил М.А. Булгаков.
Промах.
- Бывает, — сочувствовал Маяковский, похаживая вокруг стола и выбираю удобную позицию. — Разбогатеете окончательно на своих тётях манях и дядях ванях, выстроите загородный дом, и огромный собственный бильярд. Непременно навещу и потренирую.
- Благодарствую. Какой уж там дом!
- А почему бы?
- О, Владимир Владимирович, но и вам клопомор не поможет, смею уверить. Загородный дом с собственным бильярдом выстроит на наших с вами костях ваш Присыпкин (отрицательный персонаж пьесы «Клоп», мещанин — Авт.).
Маяковский выкатил лошадиный глаз и, зажав папиросу в углу рта, мотнул головой:
- Абсолютно согласен.
Независимо от результата игры прощались дружески. И все расходились разочарованные».
Непредвиденные встречи
В 1927 году в издательстве «Молодая гвардия» вышла знаменитая детская книга В. Маяковского «История Власа — лентяя и лоботряса» с иллюстрациями супруги друга Булгакова Николая Лямина Наталии Ушаковой. Иллюстрации Маяковскому очень понравились, что и было передано художнице (лично они знакомы не были).
Анекдотичность этой истории состоит в том, что родители Власа Прогулкина были нарисованы с Булгакова и Любови Белозерской.
Однажды детский писатель и поэт Владимир Долгоруков (Владимиров) написал стихотворение «Мука Маки», посвящённое Булгаковым и их котам. Белозерская была, выражаясь современным языком, «зоошиза» — тащила домой всякую живность, в основном — кошек. Мука — имя кошки, а Мака — домашнее имя самого Булгакова. Ушакова и Сергей Топленинов (владелец знаменитого «дома мастера» в Мансуровском переулке) оформили стихотворение как книжку и проиллюстрировали её…
Так портрет Булгакова (надо сказать, самим писателем нелюбимый) попал на страницы книги Маяковского.
Поистине — единство и борьба противоположностей…
