Если натягивать украинскую сову на белорусский глобус, наибольшей протестной активностью должны были бы отличаться Минск, а также Гродненская и Брестская области. Как столица и самые западные регионы. Тогда как Витебск, Гомель и Могилев отличались бы господством провластных митингов — условным Антимайданом.
Если сильно не углубляться, эти исторические моменты и неприятный опыт украинских противоречий запада и юго-востока вполне могут накладываться и на белорусскую ситуацию.
В едином порыве
Однако при анализе протестной и оппозиционной активности становится ясно, что белорусская ситуация никоим образом не похожа на украинскую. Во всех регионах примерно одинаковая картина, выделяется только Минск.
Еще до начала политического кризиса, в июле, когда Светлана Тихановская ездила по регионам на встречи с избирателями, во время мероприятий абсолютно не чувствовалась разница между областными центрами восточной и западной частей страны. От Гродно до Гомеля приходили тысячи человек, и ни в одном регионе не было общественной активности, чтобы противодействовать оппозиционным собраниям.
Нигде не было и митингов в поддержку действующей власти.
Схожая ситуация до выборов была и в районных центрах — некоторые городки на востоке страны могли собрать больше людей, чем сопоставимые по населению в западных областях.
Подтвердилась практика и после выборов и начала политического кризиса — акции протеста сразу прошли в разных уголках страны, при этом сложно сказать, в каком регионе было больше участников. Единственным исключением с большим отрывом был и остается опять же Минск.
Необычные новости с протестного фронта также приходили из абсолютно разных регионов. Например, на самом западе республики — в Гродно — местные власти на время удовлетворили ряд требований протестующих. На городском государственном телеканале стали транслировать митинги, людям разрешили собираться на площади Ленина без последующих репрессий и обещали помочь с электричеством на площади.
17 августа перед активистами извинился начальник УВД Гродненского облисполкома за задержания и примененное насилие по отношению к протестующим в предыдущие дни. Однако продлилось это недолго — вскоре Минск заменил гродненского губернатора, и ситуация в городе вернулась в прежнее русло.
В это же время на другом конце страны — в Гомеле — на митингах появился самый большой на акциях 25-метровый бело-красно-белый флаг. В соседнем с Гомелем райцентре Речице местные жители наладили самиздат протестной печатной газеты. Для тех, у кого нет возможности узнавать новости из интернета. Там же председатель местного райисполкома вышел к протестующим на площадь, чтобы провести переговоры.
Республика едина и монолитна. Никаких региональных особенностей и противоречий в Белоруссии во время текущего кризиса не было, нет никаких предпосылок для их появления и в будущем.
Почему Белоруссия не Украина
Ответ на вопрос, почему в Белоруссии нет такого резкого разделения между западом и востоком, как на Украине, можно искать в разных областях.
Во-первых, в Белоруссии нет своей Галиции, которая могла бы стать националистическим ядром и культурно подпитывать соседние регионы. Вся территории Белоруссии находилась в составе одного государства — от средневекового Великого княжества Литовского до наших дней. И разделение, которое пришлось пережить республике с 1921-го по 1939 год, является краткосрочным исключением.
С конца 18-го века по начало 20-го, когда в регионе усиленно происходил процесс укоренения национального самосознания, Белоруссия целиком была в Российской империи. Украинская Галиция как ядро украинских «западэнцев» в это время была в составе Австро-Венгрии. До этого аж с 14-го века Галиция была под властью поляков, под которую вернулась в 20-м веке. Фактически только с 1939 года Западная Украина впервые вошла в состав общего с Россией государства. Это не могло не отразиться на разном восприятии этого факта по сравнению с восприятием России западными белорусами.
Отсутствие серьезных региональных противоречий — следствие и более нордического, спокойного темперамента белорусов по сравнению с украинцами. Это более закрытый и индивидуалистический народ. Наличие ментальных отличий западников и восточников, которые всё равно существуют, там не принято выпячивать и заострять на них внимания.
Поэтому несмотря на то, что на Гродненщине компактно проживают католики и поляки, регион никак не обособлен от остальной территории. В нем не сформировано отдельное пространство, он не является ядром националистических настроений.
Монолитность Белоруссии заключается и в языке. Везде одинаковая ситуация — русскоязычные города и деревни, говорящие на смеси белорусского и русского языков, и то в основном только пожилыми людьми. Деревенская молодежь уже тоже почти вся русскоязычная.
Схожесть протестной картинки во всей стране заключается и в общем характере электоральной усталости, в характере требований, которые выдвигает оппозиция. Они очень компромиссные и приемлемые для широкого круга населения, не несут в себе никакого культурно-национального или геополитического подтекста, как было на Евромайдане.
В Белоруссии сегодня протестуют как сторонники евроинтеграции, так и сторонники интеграции с Россией, как либералы и националисты, так и коммунисты с социал-демократами.
И хотя последние социологические исследования показывают, что белорусское общество по геополитическим вопросам уже разделено почти наполовину (40% за интеграцию с Россией, 33% — за ЕС), это никак не ощущается во внутренней политике. Единственное, жаль, что ни один из таких опросов не дал данных по региональным геополитическим предпочтениям. Возможно, тогда бы нам открылись новые грани белорусского общества.
