Всемирная организация здравоохранения объявила вспышку коронавируса глобальной пандемией. Ситуация оказалась очень серьезной, а болезнь — опасной, вопреки сомнениям скептиков. И уже ясно, что эта ситуация способна изменить собой жизнь каждого из нас — включая и тех, кого обойдет стороной распространяющееся по планете заболевание. Это не панический алармизм, а простая констатация факта. Но важно признать, что именно спровоцированная эпидемией паника многократно усилила разрушительное воздействие коронавирусной инфекции, через ретрансляторы медиа и социальных сетей. Да и вообще стала ее главным поражающим фактором — в смысле своего влияния на современное общество.
Конечно, несмотря на высокую вирулентность коронавируса, в самой пандемии нет ничего принципиально нового. На протяжении своей истории человечество постоянно сталкивалось со вспышками опасных болезней, каждый раз возобновляя свое развитие после очередного мора. «Мое намерение было провести зиму в Италии. Но в Италии бушевала холера страшным образом; карантины покрыли ее как саранча. Я встречал только бежавших оттуда итальянцев, которые от страху в масках проезжали свою землю», — писал в 1836 году путешествующий по Европе Николай Гоголь. Кажется, будто его слова говорят о современной Италии, с тотальным карантином и перепуганными людьми в масках — среди которых полно гоголевских земляков из числа украинских заробитчан. Это лишний раз напоминает, что история повторяется — несмотря на то, что мы склонны забывать о несчастьях, которые пережили наши предки.
Однако нынешняя пандемия происходит в глобализованном мире, который превратился в подобие единого организма. Его соединяет информационная паутина и кровеносная сеть экономических связей, позволяющих моментально тиражировать новости, мгновенно выводить миллиардные капиталы, распространять по всей планете товары и перемещать огромные массы рабочей силы — исходя из базовых принципов господствующей неолиберальной системы. Все это создало сложные причинно-следственные зависимости, способные обрушить ее от одного толчка в ключевой узловой точке. И таким краеугольным камнем оказался Китай — сборочный цех современности, основополагающий фундамент реального производства, на котором во многом держится иллюзорный мир спекулятивного капитала. Этот фундамент выстоял перед эпидемией. Однако сотрясавшие его с начала года толчки стали настоящим землетрясением для дерегулированной мировой экономики, провоцируя первые обрушения биржевых котировок, которые расходятся по другим странам волнами панических ожиданий.
Все это обнаружило хорошо известные слабости глобальной системы, пораженной многочисленными болезнями экономической и социальной природы. Cреди них — стихийные диспропорции «свободного рынка», массовая бедность, растущее социальное неравенство, хроническое отставание в развитии, огромные пробелы в образовании и даже рудименты религиозного фундаментализма, вместе с неизбывной коррупцией. А также элементарная несостоятельность управленческого аппарата, куда традиционно инкорпорируются выходцы из элиты. Наконец, сыграл свою роль глубокий кризис подточенного «политикой экономии» здравоохранения, которое банально не справляется с болезнью в самых «цивилизованных» европейских странах — таких, как уже упомянутая выше Италия, да и остальные государства Первого мира.
«Коронавирус стал катализатором краха на фондовых рынках, резкие спады произошли повсюду в «черный понедельник». Эпидемия — это исторический прецедент, который вскрыл глубокую болезнь самой капиталистической системы, которая в любой момент может впасть в еще более глубокою рецессию, чем в 2008 году. Эпидемия коронавируса не является причиной кризиса, но является спусковым механизмом, который вызвал цепную реакцию. Он будет усиливаться, так как все больше и больше секторов экономики оказываются в кризисе… Вирус действует как пусковой механизм — точно так же, как нефтяной кризис 1973 года спровоцировал мировой спад 1974 года, или взрыв пузыря доткомов, вызвавший спад 2000-2001 годов, или крах субстандартного кредитования, вызвавший спад 2008-2009 годов. Даже спад 1929-33 годов был вызван крахом Уолл-стрит — как следствие предыдущих спекуляций. Каждый по-своему выступил катализатором уже зревшего глубокого экономического кризиса. Всякая причина могла сыграть эту роль» — пишет об этом британский журналист Роб Сьюэлл.
Однако пандемия приведет нас не только к стагнации и глубокому экономическому упадку. Быстрое распространение вируса обогащает армию спекулянтов и открывает дорогу панике, которая моментально сдирает с обывателей налет человечности — как это показали события в Новых Санжарах. А главное, она вызывает ограничительные меры, не имеющие прецедентов в современной истории. Речь, прежде всего, идет о тотальном сворачивании базовых прав и свобод, которые еще вчера казались естественным, неотъемлемым правом каждого современного человека.
Так, в частности ограничена свобода перемещения — итальянские города охвачены карантином, прекращаются транспортные перевозки, закрываются все учреждения и около шестидесяти миллионов граждан этой страны больше не могут покинуть свои села и города, поневоле примеряя на себя роли героев «Декамерона». Усиливаются системы контроля, при активном участии силовых органов — несмотря на то, что такая политика дает сбои и часто выглядит неуклюжей. Этому примеру активно следуют в других странах, включая Францию, Израиль, США и постсоветские государства. Подобные действия обоснованы, но вполне очевидно, что власти будут повсеместно пытаться использовать ситуацию в своих целях, чтобы подавить протестные настроения и провести в жизнь непопулярные меры — вроде пенсионной реформы или отмены моратория на продажу земли. С началом эпидемии люди кинулись перечитывать «Чуму» Альбера Камю — однако сейчас куда актуальней известная работа Наоми Кляйн: «Доктрина шока: расцвет капитализма катастроф». Она показывает — правящий класс всегда извлекает из кризиса свою выгоду. И достигает в этом впечатляющих достижений — в отличие от провальных действий по борьбе против эпидемии.
Все это уже вызывает возражения правозащитников и политических активистов. Признавая необходимость карантинных ограничений, они указывают, что запретительные меры часто идут в разрез с действующим законодательством и самим здравым смыслом, используясь в сомнительных целях. Однако эпидемия позволяет властям игнорировать законы и вводить новые правила — что само по себе переформатировало привычную всем реальность. При этом, мы находимся в самом начале тектонических изменений, которые будут в ежедневном режиме распространяться на новые регионы, постепенно становясь для чем-то совершенно обыденным, неизбежным, привычным. Ведь страх перед болезнью и опасения за свое будущее подавляют у людей инстинкты сопротивления, а чрезвычайное положение и запреты не дают им организоваться для сохранения своих прав.
«Коронавирус реален и я искренне желаю всем заболевшим скорейшего излечения. Но речь о болезни, которой сегодня заражено всего 120 тысяч человек. Несомненно, нужны решительные превентивные меры на уровне государств и бытовая профилактика граждан. Но разве это имеет что-то общее с массовым психозом, нагнетаемым большинством ведущих СМИ, и запретом массовых мероприятий в странах, где продолжает действовать переполненный общественный транспорт — посещаемый куда больше, чем митинги и концерты? Зачем и кому нужен провоцируемый прессой бум слухов, сплетен и страхов? Кому выгодно держать всех нас в состоянии постоянной тревоги и депрессии? Продуктом каких лабораторий является пандемия страха?» — спрашивает журналист Олег Ясинский.
Подобный вопрос логичен — учитывая, что тысячи людей умирают каждый день от самых обыкновенных болезней, обусловленных нищетой, недоеданием, нехваткой медикаментов, и другими причинами чисто социального толка. Однако это никогда не вызывало у общества не только большой тревоги, но даже сколько-нибудь серьезного интереса. До такой степени, что любые рассказы о голодающих африканских детях давно стали предметом иронических насмешек журналистов и блогеров, которые так много пишут сейчас про коронавирус, разводя конспирологию напополам с паранойей.
При этом, следует помнить: карантинные меры со скрипом работают в рыночном обществе с супрунизированной медицинской системой, где перед людьми стоит простой выбор — болеть или потерять средства к существованию.
«Несмотря на вопли «пусть больные люди сидят дома!», американские люди сидеть дома не будут. Не оборудована эта страна для сидения дома. Американцы будут ползать на работу хоть с чумой, холерой или с оспой. Для начала, кто может это себе позволить? Люди материально живут тесно-тесно, от и до, впритык. У многих нет ни больничных, ни отпусков. А у тех, у кого есть отпуск, перспектива истратить драгоценные дни на сидение дома — с соплями или без, — совершенно не привлекает. Для работающих на простых работах выбора нет вообще. Там все очень просто. Не вышел на работу — можешь вообще не возвращаться. Хоть ты болел, хоть ты рожал. Пропустил работу — пошел вон. Не говоря уже о том, что у этих людей на простых работах, как правило, нет медицинской страховки. Ни у кого из наших сиделок, например, медицины нет. И в магазине страховки нет, и на Убере, и на уборках, и бэбиситером, и в автомастерской. Они что, все бросят и побегут за свои деньги спасаться от вируса? Смешно так ставить вопрос» — рассказывает об этом занятый в сфере здравоохранения блогер.
Эпидемия однажды пройдет — благодаря самоотверженности медиков, социальных работников, сотрудников коммунальных служб и других людей, которые вступили в драматическую борьбу с болезнью. Страхи начнут терять свою силу, а многие запреты отыграют назад. Но мир серьезно изменится — причем, далеко не в лучшую сторону. А «открытое общество» неолиберальной эпохи — которое, впрочем, всегда было по-настоящему открытым только для капиталов и их владельцев — до известной степени схлопнется, сужая свободное пространство простых «маленьких» людей, предельно атомизованных, зависимых от навязанной им сверху повестки. Тем более, что изоляция объективно усилит пропагандистское влияние телевизора и социальных сетей, промывающих мозги запуганной публике.
В современном мире не существует по-настоящему влиятельных сил, которые смогли бы использовать в своих целях потрясения господствующего порядка — остается только надеяться, что они смогут возникнуть по их итогам. Об этом символично напоминает политическое поражение Берни Сандерса и Джереми Корбина, умеренных политиков, никогда не выходивших за рамки системных правил и ратовавших за минимальные уступки, вроде равного доступа к услугам здравоохранения. Но зато элиты наверняка используют этот кризис по полной. Сама глобализация не прекратится — однако, она все больше начнет приобретать черты тоталитарной антиутопии, где человек всегда будет ощущать себя объектом контроля, памятуя о том, что его дом, город или страна в любой момент могут стать для него тюрьмой. И никто даже не поинтересуется его мнением по поводу происходящих событий.
Социальные последствия пандемии превзойдут по влиянию на мироустройство саму болезнь — которая, в конечном счете, указала всем на уродливые изъяны, пороки и слабости современного общества. Подобно заболевшему организму, мир должен отреагировать на тревожные знаки, чтобы излечиться и измениться. Это нужно сделать как можно скорее — здесь и сейчас. В противном случае, нам всем станет хуже.
Гораздо хуже.
