Первым признаком стало, собственно, поражение Петра Порошенко и правых сил в целом на президентских и парламентских выборах.
Причём всё это произошло, что называется, в полигонных условиях — Порошенко вышел на выборы с традиционной для правых повесткой дня «армия, мова, вира» и потерпел сокрушительное поражение, получив что-то около 15% голосов всех избирателей. Причём его оппонент, собственно говоря, вообще никакой повестки дня не предлагал — играл просто от того, что он не относится к нынешней политической элите.
Избиратели голосовали против старой власти и её «армовира». И с новой властью связывают надежды на то, что «как раньше» точно не будет. Причём, несмотря на все ошибки Зеленского, уровень доверия к нему всё ещё держится на недосягаемом для Порошенко уровне.
Второй признак развала старой системы — крах мировой «антипутинской коалиции».
Она с самого начала была не за Украину, а против России. Однако воевать с Россией зарубежным друзьям Украины постепенно начало надоедать. Даже США отказались от введения «адских санкций», а ЕС просто поддерживает то, что было, на старом уровне. И, что характерно, продолжает строить «Северный поток — 2», который сам по себе весомее всех санкций вместе взятых. Тем более после запуска «Силы Сибири».
Голосования за проукраинские резолюции в ООН с каждым разом набирают всё меньше голосов. Более того, недавно в ООН выступали настоящие, а не киевские, крымчане! Особенно значительная «зрада» произошла в ПАСЕ, куда, несмотря на протесты Украины, вернулась российская делегация.
Это не говоря о том, что и прежний режим санкций соблюдался, прямо скажем, не очень последовательно. Например, при строительстве новых ТЭС в «оккупированном Крыму» (кстати, Украина без санкций за четверть века ничего подобного построить не удосужилась) были использованы турбины «Сименс», которые, по идее, должны были находиться под санкциями.
Или вот последний инцидент с поддерживающим «Азов» футболистом Романом Зозулей, которому просто не дали играть антифашистски настроенные испанские болельщики.
Третий признак — продвижение на пути реализации «Минских соглашений».
Нельзя сказать, что парижский саммит в «нормандском формате» привёл к какому-то прорыву, но важным было уже то, что возобновился прямой контакт между президентами России и Украины. При Порошенко этого в принципе не было. Путин даже на телефонные звонки украинского коллеги не отвечал.
Четвёртый признак — начало давления на «патриотов» в рамках серьёзных уголовных дел.
Прежде всего объявление о раскрытии дела об убийстве Павла Шеремета. Собственно, имена покушавшихся были следствию известны уже давно, но оно не торопилось доводить дело до вручения подозрения, отлично понимая, что столкнётся с сильнейшим давлением со стороны «патриотической общественности» и власти. Сейчас уже у власти появилась политическая воля довести дело до конца.
Независимо от того, насколько качественно было проведено следствие, важно уже то, что в принципе подозрения выдвинуты ветеранам АТО (впрочем, есть основания полагать, что ветераны, не эти, так другие, были бы под подозрением в любом случае, — они оказываются засвечены во всех сколько-нибудь резонансных преступлениях последнего времени).
Пятый признак — началась серьёзная борьба за русский язык.
С одной стороны, меняется ситуация в парламенте, не только в оппозиции, но и в партии власти находятся депутаты, выступающие за отмену дискриминирующего русскоязычных граждан языкового законодательства.
С другой стороны, усиливается внешнее давление на украинскую власть — тут и жёсткий обмен мнениями между Путиным и Зеленским в Париже, и нерадостные для украинской власти выводы Венецианской комиссии (ВК).
Кстати, выводы ВК для Киева, скорее наоборот, радостные. У Зеленского появляется легальная основа для реформирования языкового законодательства в соответствии с пожеланиями своих избирателей и в соответствии с безальтернативным евроинтеграционным курсом Украины. Хватило бы политической воли…
Шестой признак — кризис Православной церкви Украины.
То, что вокруг проекта ПЦУ не очень здоровая атмосфера, обнаружилось в тот момент, когда от него дистанцировался даже Порошенко (он ничего не получил от томоса в рейтинговом плане, и пиариться на этой пустышке дальше означало бездарную трату времени и денег).
Но дальше всё пошло ещё хуже: новобразованная церковь не получила поддержки сколько-нибудь значимого числа православных церквей, её священников не пускают на службы, а тут ещё среди раскольников произошёл раскол — УПЦ КП, бывшая одной из составляющих ПЦУ, вновь отделилась и сейчас идёт борьба за её ликвидацию, которая при отсутствии определённой поддержки со стороны власти может затянуться… На годовщине со дня создания ПЦУ её активисты поздравляли друг друга с тем, что их организация вообще уцелела за это время.
Можно было бы список и продолжить, но, пожалуй, на этом остановимся. Тем более что самые важные опоры постмайданного режима — война на Юго-Востоке и антироссийская пропаганда — остаются актуальными.
Тем не менее, хочется понять, что же, собственно говоря, происходит. А происходит процесс, который, судя по всему, заложен в алгоритм работы режима его создателями.
В 2014 году было непонятно, почему бы не создать самую настоящую диктатуру хунты с блэджеком и концлагерями? Нет, вместо этого эффективного и управляемого режима США проталкивали «демократию», которая заблокировала практически всё, что было запланировано, и породила неслыханную коррупцию (правда, диктатура в украинском изводе тоже бы её породила — коррупция в принципе растёт всегда и везде, что ни сажай).
Теперь следим за руками. Националистический режим в Испании продержался 37 лет (из них 20 — в форме жёсткой диктатуры). Украина, в которой националистическому режиму сразу были навязаны жёсткие рамки, прожила в условиях очень мягкой «демократуры» всего 5 лет. Очевидно, заказчики Майдана сочли, что националисты свою задачу выполнили. Социально-политический ландшафт в стране достаточно изменён, и можно продолжать эксперименты над населением.
Ну что ж, будем наблюдать за процессом дальше.
