Произвольные толкования термина «Галичина» доходят то к её отождествлению со всей Западной Украиной (три бывших галицкие области плюс Буковина, Закарпатье и даже Волынь), то локализуются в границах созданного гитлеровцами «Дистрикта Галичина», то сводятся к современным границам Тернопольской (включая находящиеся в её составе районы исторических Волыни и Подолии), Ивано-Франковской и Львовской областей. Именно последние три области наиболее корректно называть «Галичиной», хотя их территория составляла только восточную часть австрийской коронной земли «Галиция и Лодомерия» («Галичина и Волынь»), заселённую преимущественно русинами — тогда как в Западной Галичине жили в основном поляки. Собственно, именно они первыми начали называть всю Галичину «Пьемонтом», хотя и вкладывали в это понятие совсем другой смысл.
1. Галичина — Пьемонт Украины
Настоящий Пьемонт — это историческая область Италии, королевство в прошлом, вокруг которого в XIX столетии произошло объединение итальянских земель в единую Италию. Главенствующая роль Пьемонта в объединении Италии была обусловлена его экономическим и военным преимуществом над другими итальянскими регионами. Версия о Галичине как о новом Пьемонте впервые зазвучала в конце ХIХ века, когда галичане польского происхождения боролись за создание единой… Польши. Тогда польские этнические территории входили в состав трёх империй: Российской, Австро-Венгерской и Немецкой.
В Галичине польские патриоты сумели создать особый национально-консервативной польский уклад, который совпадал с идеологией воссозданного польского государства. С тех пор Польша стала независимым унитарным государством с единой национальной идеологией, единой религией и единым языком. Трудно сказать, что все это произошло исключительно благодаря галичанам-полякам, однако Польша все же нашла свою идею, не только объединила страну, но и в широком смысле вернула её в Европу.
Среди украинских идеологов впервые назвал Галичину «украинским Пьмонтом» Михаил Грушевский — в 1906-м, когда он осваивал гранты Австро-Венгерского правительства. Однако его заявления о том, что «Галичина становится центром экономического движения относительно украинских земель», явно не соответствовали действительности: периферийная провинция Австро-Венгрии по своему промышленно-экономическому развитию не шла ни в какое сравнение с Одессой или Донбассом.
Ситуация повторилась в 1990-е, когда созданной бывшими коммунистами независимой Украине срочно потребовалась новая идеология. Вот только попытки «натянуть» на всю Украину сохранённую в Галичине версию государственности образца 1930-х, да ещё и не подкреплённую никакими экономическими возможностями этого региона, с каждым годом вели не к объединению, а ко всё большему внутреннему расколу страны. Своеобразным апофеозом этого стал Майдан 2013-14 годов и война против восставшего Донбасса, где именно галичане были в лидерах расчеловечивания «хохлов» и «сепаратистов».
Галичина так и не стала для Украины Пьемонтом, страна явно нуждается в новой объединительной идее. И галичане, которые на словах так желают добра Украине, вполне могли бы первыми взять на вооружение другую общественную модель — не унитаристскую систему, а, например, модель уважаемой ими Канады с её федерализмом. Кстати, в нынешних условиях на роль Квебека может претендовать как Галичина, так и Донбасс, но это совсем другая история.
2. Галичина — Квебек Украины
Противоположным предыдущему является миф о «галицком сепаратизме». Мол, посмотрев на все «достижения» независимой Украины, галичане мечтают отделиться от неё и броситься в объятия бабушки Австрии, тётушки Польши или батюшки Евросоюза. Однако это явная неправда, ведь в отличие от своих шотландких, каталонских или фламандских побратимов галичане даже не помышляют о каком либо отделении от «Великой Украины», или хотя бы о другом курсе развития своего края, как провинция Квебек в Канаде.
Такого стремления даже исторически никогда не было. Имея своё «Галицкое королевство» или создав ЗУНР, галичане никогда не ставили перед собой цель жить отдельно от своих «братьев на Востоке». Более того, каждый галичанин готов потерпеть нужду, чтобы жить в «соборной державе», и втайне мечтает о включении в состав Украины Перемышльского воеводства и Кубанского края, чтобы как в гимне — «от Сяна до Дона».
Галицкий сепаратизм невозможен ещё и ввиду того, что галицкие области окружены с Юго-Запада территориями, которые, мягко говоря, не хотят называться галицкими и не собираются жить под галицким патронатом — это Буковина и Закарпатье. И если даже Украина вдруг сменит курс, и вместо вступления в Европейский Союз развернётся в направлении Евразийского — галичане и в этом случае никуда не отсоединятся, разве что Запад и Россия примут решение о завершении «проекта Украина». Но и тогда Галичина всего лишь снова станет «Восточной Малопольшей».
Правда, последний вариант галичан пока мало устраивает. Согласно проведённого в начале 2019 года по заказу издания «Зеркало недели» масштабного социологического исследования, только 1,5% жителей региона хотят его присоединения к Польше. При этом за превращение Галичины в субъект федеративной Украины выступают 2,8% опрошенных, а за создание независимой Галичины в составе нынешних Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областей — 4,3%. Для сравнения: идеи независимости Квебека даже в худшие времена поддерживали не менее четверти населения этой канадской провинции.
3. Галичане очень набожны и религиозны
Традиционно считается, что галичане очень верующие и благочестивые люди. Поэтому, как любят на разных торжествах упоминать галицкие политики и чиновники, криминальная ситуация у нас не такая страшная, как на Востоке Украины, пьяницу днём не встретишь, а ночью проститутки на улицах не донимают… На самом деле в Галичине существует и проституция, и алкоголизм, и криминалитет. Галичане разводятся, употребляют наркотики, среди них достаточно представителей секс-меньшинств — причём речь не о мифических приезжих с Востока, а об искренних благочестивых галичанах с деда-прадеда. Согласно бравурным отчётам местных чиновников, реальных проблем вроде не существует. Но за лубочным образом национально сознательного и набожного галичанина скрывается типичный обыватель с традиционными социальными проблемами и вредными привычками.
Одной из причин возникновения и тиражирования мифа об исключительной набожности галичан стало количество в Галичине церквей и конфессий, храмов, религиозных знаков и символов, а также тщательность галичан в соблюдении религиозных традиций и ритуалов. Галичане всячески гордятся своими религиозными достижениями, восхваляют их, хотя не всегда понимают сущность Бога, которому все эти ритуалы и сооружения посвящены. Довольно часто галичане подменяют духовность принадлежностью к конфессии, в первую очередь — к Украинской Греко-Католической Церкви.
Как едко заметил ивано-франковский публицист Андрей Микитин, храмы и соборы в Галичине, все эти многочисленные кресты и крестики, часовни и часовенки, церкви и церквушки, памятники и гробницы, иконы и иконостасы, колядки и гаёвки, «паски и колбаски», и даже надоедливые свидетели Иеговы со своими брошюрками на улицах галицких городов — всё это лишь внешние признаки, так сказать, знаки того, что «Бог есть». Ведь всем хорошо знакомы дорожные знаки, регулирующие правила дорожного движения. Нет, наверное, человека, который бы не понимал, что переходить улицу на красный свет или ехать под знак «STOP» — опасно для жизни. Но сами знаки только предупреждают, а не спасают человека. Вышеперечисленные религиозные символы и знаки в Галичине тоже лишь предупреждают человека о существовании Бога, но не спасают его, не заменяют духовный мир и поведение.
Галичане действительно являются рекордсменами по количеству установленных знаков-предупреждений о Боге, и видят их даже в жёлтых разводах непонятного происхождения на стенах или окнах. Именно поэтому и возник миф об истовой набожности галичан и особой духовной ауре галицкой земли. А галичане так привыкли ко всем этим религиозным знакам, что часто забывают об их предназначении: вместо того, чтобы найти Бога, галичане готовы построить еще тысячи новых «знаков» (или захватить чужие), пожертвовать на них деньги, вежливо и благоговейно креститься и молиться на них. Но если и есть у галичан какая-то особая миссия, то заключается она в том, чтобы предупреждать других о том, что Бог действительно существует.
4. Галичане — националисты, русофобы и «бандеровцы»
Считается, что галичане ярые националисты, и каждый из них держит под крышей как минимум один пулемёт. Это оружие будто бы очень нужно галичанам, чтобы убивать «проклятых москалей». На самом деле в массе своей оружия галичане не имеют уже лет 60, за исключением разве что местных бандитов, а в последние годы — различного рода «ветеранов АТО/ООС» и «волонтёров», которые от бандитов отличаются лишь сферой деятельности.
Сами же галичане не опровергают этот миф, а часто ещё и поддерживают такие бессмыслицы, хвастаясь виртуальным пулемётом, который якобы есть у них «под стрихой». Один из галицких губернаторов даже приобрёл себе настоящий пулемёт и держал его в своём подворье вместе с целым арсеналом оружия. Конечно, губернатору есть что защищать и от кого защищаться, но своим пулемётом он скорее пугал соседей, а не «москалей».
Говорят также, что галичане запрещают разговаривать по-русски, не позволяют изучать русский язык и всячески преследуют несчастных туристов, не понимающих «украинского соловьиного». Конечно, бывший кандидат в члены КПСС Ирина Фарион много усилий приложила к поддержанию этого мифа, однако на самом деле галичане в языковом вопросе очень толерантны и радостно переходят на общение на русском, особенно когда речь идёт о деньгах и бизнес-интересах.
Что же касается принятых местными советами запретов на трансляцию русскоязычных песен или использование «русскоязычного культурного продукта» вообще, то многолетний опыт показывает: когда галицкие власти что-то пытались запрещать, то эти запреты никто никогда не выполнял. Поэтому максимум, что могут принять на местном «законодательном» уровне грозные галицкие «вожди» — это увеличение количества дополнительных выходных дней во время празднования Пасхи или Рождества.
А вот с (само)названием «бандеровец» у галичан произошла трансформация, весьма подобная с появлением самоидентификации «украинец» вместо принятого столетиями «русин». Ведь даже десятилетия «перепрошивки» со стороны властей Австро-Венгрии и Первая мировая война не дали необходимых результатов, в начале 1920-х значительная часть галичан всё ещё считала себя русинами. Однако дискриминационная политика польских властей, которые едва ли не в открытую заявляли, что «все русины — свиньи, а все украинцы — бандиты», привела к тому, что выбор был сделан в пользу «украинцев». Именно это создало огромную социальную базу для ОУН-УПА* и дивизии СС «Галичина» в 1940-е.
Подобный эффект произошёл и после 2014-го, ведь до того галичане сами не называли себя «бандеровцами», в отличие от жителей Центральной Украины, которые гордо именовали себя «хохлами». Но после того, как российская пропаганда стала именовать «бандеровцами» членов всех украинских вооружённых формирований, в том числе откровенных бандитов из «Торнадо» или «Айдара», галичане опять сделали выбор в пользу бандитов, и теперь кичатся своей «бандеровскостью».
От реального же бандеровского духа галичан остались разве что специфические анекдоты. Конечно, они несколько отличаются от анекдотов о молдаванах и чукчах, однако типично изображают вечно кровожадного галицкого вуйка, который только и мечтает, как бы повесить (зарезать, утопить, застрелить, похоронить) побольше москалей, или отправить их всех в космос. Интересно, что такие анекдоты галичане охотно рассказывают всем, а особенно… туристам с Востока Украины и из России, и радуются при этом, как дети малые.
5. Галичане гостеприимны и любят туристов
Об этой черте галичан писал ещё Леопольд фон Захер-Мазох в своём рассказе «Двенадцатый завтрак», упоминая галицкое гостеприимство «во всей его жестокости, то гостеприимство, которое готово выложить на стол всё, что только может предложить дом, но и от гостя требует, чтобы он ел и пил всё, чем его угощают». Герой основоположника мазохизма восклицал: «О, галицкое гостеприимство, ты убиваешь нас своей улыбкой. Если бы я сейчас встретился с нечистым, я бы продал ему свою бессмертную душу за другой, пустой желудок!»
И поныне гостеприимство наряду с упомянутым бандеровским духом и ностальгией по Австро-Венгрии остаётся одним из своеобразных туристических «фишек» Галичины. Если в 1990-х во Львове было всего несколько кофеен, куда ходили только местные, и там чувствовали себя истинными галичанами, то теперь не засиженный мухами портрет Цесаря Франца Иосифа и стилизованная под Вену кондитерская на каждом шагу, да и тему УПА* используют в коммерческих целях не только в набившей оскому «Крыйивке» напротив Львовской ратуши.
Но несмотря на это, настоящей галицкой идентичности ощущается в регионе всё меньше. Она стала всего лишь брендом, а традиции превратились в заработок. В галицких сёлах колядования и вертепы отмирают, зато во Львове они становятся бизнесом. Это как в шизофрении: форма осталась, но сути нет, иерархии нет, мотивы изменены, полный постмодерн, отмечали на одном из заседаний Львовского психоаналитического клуба.
Тем не менее историческое развитие — это, в основном, развитие именно городской культуры, которая в Галичине ещё в стадии формирования, в том числе и в плане ресторанного бизнеса и туризма. К сожалению, когда говорят о галицкой идентичности, часто упоминают только сельскую культуру, возвращение к традициям, «колядкам и гаивкам». Да, это традиции, их нужно беречь. Но в XV-XVI веках эти сельские обряды в Европе трансформировались в карнавалы, таким был магистральный путь развития городской культуры. Поэтому когда ныне власти Галичины пытаются сохранять традиции ради самой формы, то выхолащивают их смысл и лишают их жизни.
Кроме того, эта псевдо-этнографичность галицкого гостеприимства уже наскучила даже туристам из Украины, что уж говорить о зарубежных. Хотя тот же Львов, единственный из галицких городов, с 2018 года находится в списке топ-100 туристических городов Европы (на 64 месте), он входит в пятёрку наименее загруженных туристами городов (2,3 туриста на одного жителя, при среднеевропейском показателе 8,3). Местные жители и бизнесмены рассчитывают, что политические изменения на Украине позволят Галичине вернуть поток российских туристов. Тем более что даже при наличии в регионе «профессиональных радикалов», никто из них в «Моршинскую» или любимую многими вишнёвую наливку мочиться не обещал.
