29 февраля 1944 года неподалеку от села Милятин Ровненской области был смертельно ранен генерал армии Николай Ватутин. Один из лучших и один из самых известных советских военачальников погиб в перестрелке с украинскими националистами из ОУН*.
К середине февраля 1944 года 1-й Украинский фронт под командованием Ватутина закончил Ровно-Луцкую операцию. Примерно за две недели войска освободили заметную часть Украины, включая несколько крупных городов. Однако, как это часто бывает, ближние тылы фронта еще не были как следует прочесаны.
Западная Украина была одной из проблемных территорий Советского Союза. Основная часть республики была вполне лояльной. Однако об областях, вошедших в ее состав в 1939 году по результатам Польского похода РККА, такого сказать было нельзя. Идеи националистов были довольно популярны в этих местах, а вооруженные отряды ОУН-УПА* («Организация украинских националистов» и «Украинская повстанческая армия» соответственно) создавались годами.
Поскольку столкновения с нацистами у них были редки и чаще всего носили полуслучайный характер, к 1944 году курени УПА были полны людей. Получить оружие тоже не составляло проблемы: что-то можно было добыть у отступающих немецких войск, что-то — просто найти на местах недавних боев.
Так что территория, которую прошли части 1-го Украинского фронта, была набита хорошо организованными вооруженными боевиками.
Однако зимой 1944-го советское командование еще не имело особых оснований воспринимать нового противника как существенную угрозу. Зимой активность любых партизанских сил традиционно невысока — климат создает лесным армиям очевидные проблемы. На территорию, где УПА имела существенную поддержку, где находились ее основные силы и базы, РККА вступила совсем недавно.
В центральных районах Украины такая проблема была скорее экзотикой. К тому же, для многих советских военачальников было характерно некое молодечество, унаследованное еще от генералов старой армии. Пренебрегать личной безопасностью считалось если не правилом хорошего тона, то уж точно не проблемой. Для Ватутина эта черта была, к сожалению, характерна.
В целом этот генерал, безусловно, относился в РККА к командирам первого ряда. Деятельный, храбрый и квалифицированный, он много работал на штабных должностях в начале войны, затем оборонял Воронеж, под Сталинградом с блеском командовал наступлением северной «клешни» советского удара, увенчавшегося окружением армии Паулюса, в 43-м защищался на южном фасе Курской дуги, а затем провел каскад операций на Украине.
Словом, это был один из испытанных командиров.
29 февраля 1944 года Ватутин провел день в Ровно, в расположении 13-й армии генерала Пухова, входившей в состав его фронта. Оттуда он намеревался ехать в городок Славута, где находился штаб другой подчиненной ему армии, 60-й Ивана Черняховского.
Дорог на Славуту было несколько. Пухов предложил комфронта ехать через Новоград-Волынский, полторы сотни километров. В качестве альтернативы имелась дорога через Гощу и Милятин. Эта дорога была короче, но и опаснее, было известно о наличии в районе села Милятин отрядов УПА. Незадолго до этого под Гощей была серьезная перестрелка, а местные жители доносили о крупных отрядах в окрестностях.
Однако Ватутин не стал усиливать собственную охрану, а Пухов и его штаб не предложили дополнительных людей или технику. Как бы то ни было, Ватутин выехал в Славуту через Милятин. Кортеж составлял четыре машины, командующий фронтом ехал во второй. Вместе с Ватутиным ехал член военного совета фронта Константин Крайнюков.
Впоследствии возникла теория заговора, согласно которой именно Пухов склонил Ватутина ехать опасной дорогой, однако документам этот тезис противоречит: расследование Смерша по горячим следам установило, что командарм-13 как раз предлагал более безопасный вариант.
Другая претензия к Пухову состоит в том, что он не предложил усилить охрану. Однако отметим, что организация физической защиты командующего фронтом — вообще не дело командарма, и никакого особенного усердия Пухов не был обязан проявлять. Скорее всего, генерал решил, что его командир — взрослый человек и сам способен сообщить, если ему нужна дополнительная защита.
В это самое время под Милятиным собирался для засады некий отряд УПА.
Как ни странно, что это конкретно была за группа, точно не известно. Позднее на этот счет будет проводиться целое расследование, однако точно известно, какую именно цель они рассчитывали захватить, — это был вполне прозаический обоз.
Тыловые колонны РККА зачастую охранялись слабо. Поэтому напасть на пяток подвод, разогнать ездовых и захватить груз было естественной идеей. Тем более, от наблюдателей боевики имели сведения о том, что в этом районе движется обоз из 12 повозок.
Обоз действительно пришел. В Милятине его поймали в засаду. Шести повозкам удалось оторваться от преследования и уйти, но еще 6 телег были захвачены, а один солдат сопровождения убит. Чрезвычайно довольные, националисты начали растаскивать груз. Было около восьми часов вечера.
В этот момент в вечерней темноте на дороге показался кортеж Ватутина.
В литературе — в частности, в мемуарах Жукова — картина последовавшего боя изображается с живописными подробностями:
Ватутин выскакивает из машины и отстреливается от многочисленных бандеровцев из автомата. (Георгий Константинович, конечно, при событии лично не присутствовал и в любом случае писал с чужих слов.)
А вот в версии Крайнюкова Ватутину приписывается даже несколько безумное поведение. Согласно его мемуарам в книге «Оружие особого рода», узнав, что впереди националисты, Ватутин приказывает выйти из машины, сам ложится в стрелковую цепь и ведет бой как обычный стрелок. Крайнюков будто бы предлагает Николаю Федоровичу выйти из боя под прикрытием автоматчиков, а тот отказывается.
Такая картина опровергается специфическим обстоятельством: пулевое ранение Ватутин получил сзади. Не следует думать, что это как-то бросает на него тень. Генерал, командующий фронтом, не принадлежит себе, а «красивая» картина, где генерал идет в атаку на боевиков УПА, рисует его неумным человеком, который напрасно рискует не только своей жизнью, но и подчиненными, бросая их на противника неизвестной численности.
Тем более что, хотя насчет количества боевиков УПА данные разнятся, в любом случае нападавших было больше, чем имелось в скромной охране Ватутина.
Также точно не соответствуют действительности версии о том, что раненого комфронта эвакуировали на крестьянских санях, после того как машина Ватутина якобы перевернулась или увязла. Все это не более чем нагнетание драматизма.
Дело в том, что в документах Министерства обороны содержится наградной лист на водителя Ватутина Александра Кабанова за подписью Жукова и лично присутствовавшего Крайнюкова. Кабанов вывез раненого командира, и едва ли его стали бы награждать за потерянный транспорт.
Головная машина действительно была подбита, но Ватутина там не было. Кстати, по словам самого Кабанова, бой вообще произошел не в самом Милятине, а перед селом возле хутора. Стрельба послышалась спереди, солдаты и офицеры попытались укрыться в постройке неподалеку, и в этот момент Ватутина ранило.
Надо заметить, что описание Кабанова хотя и менее эпично, чем у Крайнюкова, значительно больше похоже на описание поведения живых людей в реальной обстановке.
Как бы то ни было, можно уверенно говорить о некоторых вещах.
Целью нападения Ватутин не был, перестрелка произошла спонтанно. Бой был коротким и хаотичным, и едва ли боевики УПА в тот момент вообще понимали, в кого стреляют. Тем более время было позднее, и никаких белых ночей в этих местах, разумеется, нет. Обстоятельства боя вообще практически исключают настоящую засаду целенаправленно на Ватутина.
Существует популярная версия о некоем «снайпере», стрелявшем в генерала из окна дома в Милятине. Однако основана она только на предположении, что точный одиночный выстрел может быть сделан именно снайпером.
Проблема в том, что эта версия строится на подгонке фактов под концепцию.
В действительности на дороге, где проезжал Ватутин, уже происходили перестрелки в тот же день — кроме засады на обоз, там же была обстреляна одиночная машина. Для организаторов целенаправленной засады на генерала такое поведение маловероятно. Да и сама тактика сесть у дороги и ловить всех подряд выглядит типичной не для искусной диверсионной группы, а как раз для сельских партизан, которые даже не меняют места засады после боя.
Увы, но шальные пули не просто летают по полю боя, а иногда еще и попадают в людей, в том числе в генералов.
В конце концов, через год генерал Черняховский, к которому ехал Ватутин в роковой день, был так же случайно убит осколком снаряда — единственный в машине, где он сидел. Вообразить гаубичный снаряд, прицельно ударивший именно генерала, согласимся, трудно.
Судя по всему, в случае с Ватутиным имела место такая же роковая, дурацкая, но сплошь и рядом встречающаяся на войне случайность.
Однако перестрелкой у хутора дело не кончилось.
Ватутина отвезли в Ровно, затем в Киев. Рану обработали далеко не сразу.
Часто можно встретить почти пренебрежительное описание ранения. Однако в действительности это была тяжелая огнестрельная рана с переломом кости, и подобные случаи регулярно кончаются смертью.
В течение нескольких недель состояние Ватутина было стабильным. Однако в 20-х числах марта, уже спустя несколько недель после перестрелки, состояние генерала резко ухудшилось. Началось заражение крови, и 15 апреля Николай Федорович Ватутин скончался, несмотря на усилия группы именитых врачей во главе с Бурденко.
Смерть после нескольких недель лечения регулярно приписывают чьим-то личным проискам (в частности, вину регулярно возлагают на Н. Хрущева), однако следует заметить, что над раной Ватутина работали лучшие в стране специалисты, приглашенные специально для того, чтобы вытянуть генерала, и вряд ли они оставили бы без внимания чьи-то целенаправленные усилия Ватутина убить.
Похоже, что смерть военачальника может быть связана с врачебными ошибками еще в самом начале лечения, либо и вовсе с объективными обстоятельствами.
Еще до гибели генерала по следам боя у Милятина начались военные и чекистские операции. В результате были получены некоторые результаты.
Во-первых, в полосе 13-й армии был изловлен некто Ундир, боевик УПА, служивший в «жандармерии» организации. Он сообщил первые сведения об обстоятельствах боя, из которых следовало, что непосредственно в перестрелке участвовал отряд «Зеленого».
Позднее, в ходе чекистско-войсковой операции, этот отряд был разгромлен, но о судьбе полевого командира с таким «позывным» ничего не известно, вероятно, он погиб в бою.
Однако надо заметить, что разные пленные приписывали нападение на кортеж Ватутина разным отрядам.
Так, уже в 1944 году был захвачен Евгений Басюк, по чьим словам, на Ватутина напала другая боевка, тоже разгромленная. Басюк служил в спецгруппе НКВД и помогал ловить бывших товарищей, но позднее попал под суд за мародерство и отсидел в лагерях 25 лет.
Еще одну версию на допросе изложил Федор Воробец, крупный командир УПА, арестованный в 1946 году (и позднее умерший в тюрьме).
Однако похоже, что точку в вопросе о том, кто именно напал на группу Ватутина, поставил Лаврентий Берия. В конце марта 1944 года он сообщил Сталину, что под Ровно разгромлен отряд полевого командира «Олега». На трупе командира этого отряда был найден дневник — фактически, журнал боевых действий — в котором четко говорится о нападении на колонну и захвате карты, принадлежавшей Ватутину.
Можно с уверенностью говорить, что отряд, ответственный за нападение на Ватутина, был уничтожен, причем всего через месяц после инцидента.
Обстоятельства гибели Ватутина, конечно, подстегивают любителей тайн и заговоров. Трагедия оказалась столь нелепой, что многим просто хотелось бы увидеть за ней некий зловещий план.
Увы, но происшествие 29 февраля 1944 года больше напоминает о старой истине: война, которую многим хотелось бы видеть как упорядоченный, четко организованный процесс, гораздо чаще удивляет масштабом бардака с трагическими последствиями.
