Об этом и о многом другом рассказал в интервью изданию Украина.ру один из создателей Интерфронта Донбасса и активный участник группы «Союз» политолог Владимир Корнилов.
— Мы помним, что когда распадался Советский Союз и провозглашалась украинская независимость, далеко не все были однозначно «за», вовсе не большинство, как это теперь часто преподносится. Вы тогда со своим братом Дмитрием создали Интернациональное движение Донбасса, пытались оказать сопротивление поднимающему голову национализму. Расскажите об этом времени, о движении, почему оно было создано?
— Мы с братом занялись этой деятельностью, ещё когда в Донецке в конце 80-х состоялся митинг какого-то «демократического» движения, да и митингом это можно было назвать условно, человек 10-15 в нём участвовало, и тема была вообще ни о чём — какое-то строительство какой-то электростанции в Средней Азии… Но мы уже тогда поняли, к чему всё идёт.
И когда был создан Народный рух Украины (НРУ) в 1989 году, и когда, самое главное, Верховная Рада Украинской Советской ещё тогда республики приняла закон о языках, где украинский язык был назван единственным государственным — мы уже всё поняли.
К тому же, были соответствующие движения, интерфронты в Прибалтике. Украина в этом плане представляла собой заповедник коммунизма, как говорили сами руховцы, никаких особых движений вроде и не было. Но, конечно, мы понимали, что всё идёт к развалу. И начали создавать интерфронт по образцу и лекалу Прибалтики. Проехали с братом по прибалтийским республикам, где встретились с представителями тамошних интерфронтов, интердвижений.
Впоследствии брат возглавил интердвижение в Донбассе, а я, поскольку был депутатом местного совета, по молодости лет возглавил отделение… Если помните, была такая группа «Союз», «группа чёрных полковников», созданная для сохранения Союза. И я возглавил межрегиональную организацию этой группы по востоку Украины. Входил и в центральные органы группы «Союз» в Москве.
Мы тогда начали обращать внимание на опасность всех этих разговоров о единственном государственном языке, о государствообразующей и коренной нации и так далее. Собственно, моя первая статья была о том, «С чего начинается РУХ», так и называлась (статья была опубликована 5 сентября 1989 года, в «Вечернем Донецке» — прим. ред.). В статье указывалось на опасность будущего развала Советского Союза.
Тогда многим это казалось несерьёзным. До сих пор вспоминаю — да вот и фотография есть — куцый митинг руховцев в начале 1991 года. По-моему, весной. До развала СССР оставалось всего ничего. Я зашёл в обком партии, там люди через окно, смеясь, наблюдали за маленьким митингом НРУ. Хохотали. Митинг и в самом деле был маленький. Ну, что такое РУХ тогда в Донецке представлял собой? Я им сказал тогда: если вы ничего делать не будете, то под этим флагом жовто-блакитным будете скоро сидеть в этом здании.
- А они?
— Смеялись очень сильно. Но… через несколько месяцев, как вы знаете, сидели под этим флагом и срочно начали украинизироваться. Действительно, тамошние тогдашние идеологи не только не препятствовали развитию всех этих националистических и самостийных настроений, но и зачастую способствовали им.
- И не только там…
— Конечно, не только там. Но там (в Донецке — прим. ред.) многие так и не поняли, как это всё произошло. А многие из тех, кто входил в эти структуры… Нет, не многие, но, как минимум, один человек, который входил в руководство Интердвижения Донбасса, затем стал ярым самостийником. Зовут его Юрий Грымчак, сейчас он заместитель министра (по вопросам временно оккупированных территорий и внутренне перемещенных лиц Украины — прим. ред.).
В августе 1991 года он «припечатывал» к стене тогдашнего фактического руководителя Донецкого обкома партии Петра Симоненко — он на тот момент числился вторым секретарём обкома, но, поскольку первый секретарь самоустранился, фактически возглавлял. И вот Грымчак, помню, в коридоре обкома партии чуть ли не прижал к стене Симоненко и кричал: требую возведения баррикад, мы должны противостоять вот этому перевороту (то есть, объявление «незалежности» имеется в виду), мы не должны отделяться от России, вы должны поднять восстание и бунт!.. Но вот — видите, как теперь изменилось всё.
- Но тогда эти требования не были беспочвенными. Мы помним референдум, на котором большинство граждан проголосовали за сохранение Союза. Но через достаточно короткое время это народное мнение было проигнорировано. На ваш взгляд, была ли возможность предотвратить распад СССР?
— Была не просто возможность, была такая необходимость. Многих проблем, бед и катастроф 90-х годов можно было избежать, если бы действительно на то была воля Москвы, воля Советского государства. Конечно, все эти беды, все проблемы, все «незалежности», не только украинская — они все пришли из Москвы, их этих перестроечных всевозможных тенденций, когда не только закрывались глаза на все эти процессы расползания страны, но и поддерживались активным образом. Горбачев потом заявлял, что для него распад Союза стал трагедией, но он сделал всё для того, чтобы это состоялось. Тут уж никуда не деться.
Да, действительно, в марте 1991 года подавляющее большинство жителей Украины проголосовало за сохранение Союза, причём, чётко и однозначно. И уверяю вас, и в августе, и в декабре 1991 года подавляющее большинство было, как минимум, не за отрыв от России.
Ведь как проходил референдум декабря 91 года? Все кричат про «демократический» референдум, но давайте вспомним. В августе 91-го была запрещена, по сути, единственная массовая политическая партия Украины (КПУ — прим. ред.). Миллионы жителей еще Советской социалистической республики остались без своих печатных органов, без своей идеологической партии, без возможности как-то обсуждать ситуацию и мобилизовываться.
Была де-факто запрещена любая агитация против «незалежности». Единственно, агитация велась в Крыму. И я горжусь тем, что приложил свою руку к единственной, насколько я знаю, за пределами территории Крыма агитационной кампании на Украине. Была выпущена листовка — мы её в подполье издавали — к декабрьскому референдуму 1991 года. Листовка, в которой призывали голосовать против «незалежности».
Можете себе представить, насколько «демократическим» был референдум, где на один из вопросов было вообще запрещено отвечать каким-то «не таким» образом.
- Плюс пропаганда…
— Я вспоминаю, как приезжал тот же Пётр Симоненко и объяснял, почему надо голосовать за «незалежность»: мол, мы это расцениваем как референдум, который даёт возможность цивилизованно разойтись, чтобы потом цивилизованно собраться. Говорил — мы не выступаем за отрыв от России, а референдум на самом деле не о «незалежности», а о заключении нового союзного договора.
Я был в Донецке наблюдателем в декабре 1991 года на этом референдуме и видел массу людей, особенно ветеранов, они приходили с орденскими планками, торжественно — и вот получают эту бумажку, где написано «Да» или «Нет», и крутят её, крутят — а где же «опция» о заключении союзного договора, о котором так долго рассказывали и тогдашние коммунисты, и тогдашняя Соцпартия?
Как сейчас помню: многие прямо на бумажке отмечали «Да» — ну, нас же агитировали, только «Да» — другой опции ведь не было в агитации, но при этом дописывали: «Но без отрыва от России», «Но без отрыва от Советского Союза». И так далее. Как вы думаете, каким образом учитывали эти голоса при подсчёте?
- —Никак не учитывали, наверное?
— Если было написано «Да», и что-то от себя человек на лицевой стороне написал от руки, то это признавалось недействительным. А если на оборотной стороне бюллетеня написал, что — да, но не выходим из состава Союза — то это считалось действительным, считалось, что голос отдан за независимость Украины.
- Другими словами, людей обманули…
— Опять же, у людей не было возможности какую-то дискуссию провести перед референдумом. Голосуя за, они были уверены, что останутся при этом в едином государстве. Так случилась «незалежность»!
Поэтому расценивать результаты референдума 1991 года как демократическое волеизъявление граждан Украинской Советской социалистической республики уж точно нельзя. Могу вас заверить, что Крымский референдум 2014 года был действительно демократическим, в отличие от референдума декабря 1991 года на Украине.
- По сути, на данный момент можно сказать, что национализм, опасность которого тогда не была оценена должным образом, на Украине торжествует. В итоге его продвижения в течение 27 лет независимости. Могло ли быть иначе?
— Иначе и быть не могло. Понимаете, это закономерно, поскольку национализм — это единственная идеология, которая была противопоставлена идее единства с Россией. Мы — Интердвижение Донбасса, та же группа «Союз» — тогда предупреждали всех, что после провозглашения независимости Украины другой опции и нет. Мы тога выпустили эту листовку 1 декабря 1991 года, опят-таки, в подполье выпустили, нас в типографии умоляли ни в коем случае не ставить их реквизиты — благо, тогда это было позволительно. Так вот, мы там о чём предупреждали? О том, что в случае выхода Украины из Союза, в случае отрыва от России обязательно возродится бандеровская идеология, будет взят курс на вступление в НАТО, будет разгул украинского национализма, будут ограничения в использовании русского языка, будет гражданская война.
Нам даже наши сторонники говорили: ну зачем вы так драматизируете, зачем сгущаете краски, ничего такого не будет. Уж про бандеровщину — так это вообще тогда казалось невероятным. И вот смотрите: все пункты сбылись очень быстро, а гражданская война началась после «евромайдана» в 2014 году.
Всё это было запрограммировано, другого варианта в «назалежном» формате унитарной Украины быть не могло.
- На ваш взгляд, есть сейчас на Украине силы, способные реально противостоять разгулу национализма?
— Общество в целом — против. Вы же видите, как люди выходят на шествия 9 мая, сколько людей вышли на крестный ход в День крещения Руси. Мы видим, что в обществе не приемлют многие из этих националистических идей, которые навязываются. И социология, особенно в последнее время, показывает тенденцию выравнивания общественного мнения, и это, заметьте, уже без Крыма и без Донбасса.
Но… политического лидерства не хватает этим силам. Все те, кто способен был организовать и возглавить движение юго-востока Украины, они уже за пределами Украины, как правило. А некоторых просто убили, как Олеся Бузину.
Небольшая часть тех, кто ещё пытается что-то сделать — их запугивают, третируют. Политические силы, которые реально выступают в качестве оппозиции, запрещены.
Так что — настроения протестные есть, общественное мнение есть, есть запрос на реальную политическую силу, которая действительно будет противостоять этому разгулу бандеровщины и украинского национализма. Запрос есть, но пока ещё нет возможности эти силы, эти настроения организовать.
