Результаты выборов в Германии и предстоящий референдум о независимости Каталонии подтверждают то, что пока еще мало кто осознает: Европа вступает в новый период своей истории. Европейская интеграция уничтожит национальные государства, если этот процесс не остановит сам ее локомотив, то есть Германия.
Победителем парламентских выборов в Германии стала партия «Альтернатива для Германии». Не потому, что она получила почти 13% голосов и впервые прошла в Бундестаг, а потому, что взломала немецкую политическую систему. Ярлык «неофашистов», который пытаются повесить на эту партию атлантисты и глобалисты, не способен скрыть очевидное: Германия стала последней европейской страной, в которой правые националисты получили представительство в парламенте.
«Альтернатива для Германии» создавалась в 2013 году именно как партия защиты национальной идентичности и национального суверенитета — большее внимание необходимости ограничения миграции у АдГ появилось уже позже, во время кризиса с беженцами. Это партия евроскептиков, которой нужна другая единая Европа. Да, АдГ уже не выступает так резко за роспуск Евросоюза, но она стоит на тех же позициях, что и Марин Ле Пен во Франции и множество правых партий в других странах Европы: нужны сильные национальные государства, евроинтеграция не должна приводить к исчезновению стран и наций.Это банальное требование давно уже набирает популярность в Европе, и понятно, почему.
Строительство Евросоюза за последнюю четверть века подошло к тому этапу, когда необходимо принимать решение о дальнейшем усилении центральной власти, то есть расположенного в Брюсселе общеевропейского правительства и размещенного в Страсбурге Европарламента. Нужен переход на новый уровень политической, финансовой и законодательной интеграции, ее ускорение — в противном случае велосипед евроинтеграции завалится набок. Но кому это нужно?
Формально — всем европейцам. Большинство жителей всех стран Европы поддерживает евроинтеграцию, но это если говорить в общих чертах. Да, «мы все европейцы» — но когда на следующем шаге выясняется, что «нет ни француза, ни итальянца», то очень многим такая интеграция не по вкусу. А курс на политическую интеграцию ЕС приведет именно к исчезновению национальных государств — потому что только за их счет можно усилить единство и мощь союза. Альтернативы «единой Европе» в ее нынешнем, либерально-мультикультурно-глобалистском изводе просто нет — сегодняшние европейские элиты могут построить только такую, атлантистскую Европу.
Точнее, альтернатива есть — смена элит, отказ от насильственной интеграции. За это и выступают и «Национальный фронт» во Франции, и «Альтернатива для Германии». Растущая поддержка их со стороны избирателей — больше трети голосов у Ле Пен во Франции, нынешняя восьмая часть немецких избирателей у АдГ — вызвана одновременно и недовольством евроинтеграцией, и недовольством тем, как ведут себя национальные элиты. Причем недоверие к элитам, к системным партиям, к политическому истеблишменту как таковому является тут главным мотивом — как это было и в США с Великобританией, и в Испании с Италией. Люди устали от «руководящих и направляющих», от их несамостоятельности, коррумпированности, безответственности и серости — ну и от конкретной политики, например курса на глобализацию, тоже.
И это не просто протестное голосование, которое западная политическая система давно уже научилась купировать разными способами. Это именно фундаментальный, фазовый переход. Его невозможно избежать простой сменой фигур, лозунгов или тактики — претензии предъявляются к стратегии и к всему «коллективу», от системных левых до системных правых (так называемых — потому что реальные различия между сторонами все меньше).
Конечно, поворот можно отложить, оттянуть — что мы и наблюдаем сейчас в Европе. Искусственно вылепленные «Макроны» тормозят победное шествие Ле Пен, крики про «неофашистов» в АдГ сбивают с толку немецких избирателей — но сам процесс неостановим. Наднациональные, глобалистские силы могут лишь осложнить путь националистов к власти в европейских странах — но не могут его отменить.
Потому что в основе его лежит здоровое национальное чувство — забота о национальной идентичности, традициях той или иной нации. О ее выживании в плавильном котле глобализации. И если уж немцы, самый крупный народ Европы, чья страна является локомотивом и выгодополучателем от евроинтеграции, недовольны тем, как и куда она ведет, то что уж говорить об остальных народах? Кто сможет запретить им беспокоиться?
Никто — но при этом ход евроинтеграции не собираются подстраивать под растущее недовольство масс. Вариант «притормозить» не рассматривается всерьез, потому что евроинтеграция и так забуксовала в последние годы (после долгового и миграционного кризиса), и если сейчас еще скинуть скорость, то ЕС может просто посыпаться. На фоне «Брексита», растущих противоречий с США, вынужденной паузы в отношениях с Россией и того самого роста народного недовольства евроинтеграцией снижение ее темпов будет смерти подобно.
Точно так же не является выходом и «Европа двух скоростей», про которую было модно рассуждать еще год-два назад: одни страны, то есть ядро ЕС, интегрируются быстрее, остальные — медленнее. Двухскоростная Европа приведет к разделению ЕС на две части — то есть к его уменьшению и развалу.
Что делать? Евроэлиты хотят идти против течения — ускорять евроинтеграцию. Но как пробить это через сопротивляющиеся национальные государства, чьи власти, даже вопреки собственным глобализаторским убеждениям, вынуждены считаться с общественным мнением? Фактически у Евросоюза остается только один путь к этому — сыграть на противоречии между интересами государств и интересами автономий. Сделать ставку на развал национальных государств — чтобы собрать «Европу регионов».
Да, пока что ЕС не готов поддержать сепаратистские настроения в разных странах континента, но другого выхода у него не останется. Потому что сам процесс дробления национальных государств порожден как раз евроинтеграцией — и у Брюсселя нет ни одного серьезного аргумента против устремления той или иной автономии стать независимой и войти в ЕС напрямую. Если вы создаете единую Европу, то почему в ней должно быть 28 составных частей, а не 56? Рассказы о традициях и суверенитете не предлагать — ведь ни того, ни другого не останется у европейских стран после завершения евроинтеграции.
И в этой связи намеченный на 1 октября референдум о независимости Каталонии имеет действительно историческое значение. Против него выступает и испанское правительство, и правительство Евросоюза — но если для первого он действительно чрезвычайно опасен, то для второго стратегически выгоден. Выход Каталонии из Испании стал бы началом ее конца — потому что потеря самой развитой провинции, дающей четверть ВВП, приведет к эффекту домино и выходу еще двух-трех автономий — если бы не «удачно подвернувшийся» Евросоюз.
Да, Каталония выходит из Испании (а на референдуме, скорее всего, победят сторонники независимости), но она хочет войти в ЕС.
Да, сейчас ЕС против отделения Каталонии и говорит о том, что ей придется проходить все стадии вступления в союз — но что еще может сказать глава Еврокомиссии Юнкер? Не может же он прямо заявить о поддержке каталонского сепаратизма.
Отделение Каталонии не будет признано никем в мире — но по факту новая республика начнет пытаться жить своей жизнью. Ее пример вдохновит других сепаратистов, причем не только в Испании — в Италии, Бельгии, Дании. Раздел Бельгии, в которой находится штаб-квартира ЕС, на две части, выход северных регионов из Италии — всё это более чем реально.
Как и отделение Шотландии от отделяющейся от Евросоюза Великобритании — но если в этом случае евроинтеграторы будут делать ставку на шотландский сепаратизм для удержания в ЕС всего Соединенного Королевства («Брексит» все еще обратим — как минимум могут быть самые разные формы сохранения общего рынка), то в случае с Испанией и Италией сепаратистские тенденции станут для Брюсселя инструментом для принуждения европейских правительств к ускоренной евроинтеграции. Хотите, чтобы ваши страны не разваливались? Давайте «ускорим и углубим» строительство единой Европы. Не хотите? Ну тогда сами разбирайтесь со своими сепаратистами — только без применения силы, а то мы вас осудим и накажем.
Таким образом, эпоха национальных государств в Европе приближается к своему логическому концу — но они и появились не так давно, всего два-три века назад. До этого ядро Европы было оформлено в виде состоявшей из сотни элементов Священной римской империи германской нации, была еще Франция, а единые Великобритания и Испания оформились лишь в начале 18 века.
Стремление объединить всю Европу предпринимал Наполеон, потом Гитлер — теперь это делают еврокомиссары. Для того чтобы объединить европейские страны, им придется размежевать их — чтобы собрать новую «Священную империю» из десятков, а то и сотен провинций. Если, конечно, их не остановит политическое восстание масс и национальных государств, которое похоронит сам проект единой Европы в его нынешнем, атлантическом, глобалистском виде.
Мы в России будем с интересом наблюдать за происходящими у соседей процессами — помня о том, что единая Европа имеет плохую традицию идти на нас войной. Плохую, впрочем, не только для нас — в первую очередь для самой себя. Нынешнюю, не до конца объединенную, но несамостоятельную Европу уже втянули в войну санкций с нами.
Пётр Акопов
Оригинал публикации
