Но спустя год можно сказать, что происходящее в стране ничем не отличается от полноценного военного переворота и все больше турок воспринимают случившееся не как один, а как два конкурирующих переворота, в борьбе которых демократическая Турция потерпела поражение.
Год назад, в ночь с 15 на 16 июля, в Турции была предпринята попытка государственного переворота. Группа военных попыталась силой захватить власть в стране. Но им это не удалось — откликнувшись на призыв президента Эрдогана, тысячи людей вышли на улицы поддержать действующее руководство. Более 250 человек погибли в ходе противостояния, а его итог в Турции тогда называли победой демократии — турецкий народ выступил единым фронтом, понимая, что, какой бы плохой ни была нынешняя власть, она все же лучше, чем военная хунта. Но уже вскоре разгром путчистов обернулся укреплением личной власти Эрдогана, и теперь все больше турок воспринимают случившееся не как один, а как два конкурирующих переворота, в борьбе которых демократическая Турция была обречена на поражение.
Кто против кого
Хотя прошлогоднюю попытку переворота по традиции называют военной, не меньшую роль в ней сыграл конфликт между разными движениями турецких исламистов. По версии лидеров правящей исламистской Партии справедливости и развития, взбунтовавшиеся части военной полиции и ВВС тогда действовали по распоряжению известного турецкого богослова Фетхуллаха Гюлена.
Гюлен, который с конца 1990-х годов живет в США, влиятельная фигура не только в Турции, но и во многих других странах, где у его движения «Хизмет» немало последователей. В первое десятилетие правления Эрдогана Гюлен тесно сотрудничал с исламистским руководством Турции. При попустительстве турецких властей движение Гюлена на протяжении многих лет активно внедряло своих людей в судебную и образовательную систему Турции, полицию, МИД и так далее. Но в 2013 году пути Гюлена и Эрдогана разошлись: из союзников, разделяющих консервативные исламистские взгляды, они превратились в заклятых врагов. После июльского путча движение Гюлена было признано в Турции террористическим — его стали называть FETO (Fetullahçı Terör Örgütü — Террористическая группировка фетхуллахчистов).
По версии турецких властей, именно FETO стояла за организацией переворота. Эту версию подтвердила и специальная парламентская комиссия, которая занималась расследоваем событий ночи с 15 на 16 июля 2016 года. В опубликованном в мае подробном докладе комиссия, состоящая из представителей всех четырех парламентских партий, делает вывод, что бунт в вооруженных силах начали люди Гюлена.
Правда, версия оппозиционных депутатов более сложная, чем официальная. Они согласны, что за попыткой госпереворота стояло движение Гюлена, но добавляют, что власти Турции знали о готовившемся путче и осознанно не пытались его предотвратить. В альтернативном докладе специальной парламентской комиссии от главной оппозиционной Народно-республиканской партии отмечается, что путч был контролируемым, спрогнозированным и не был подавлен заранее, чтобы достичь определенных целей в интересах правящего режима.
Эту версию подтверждает то, что парламентской комиссии, которая занималась расследованием, власти Турции не дали получить показания главы разведки MIT Хакана Фидана, начальника ВС Турции Хулуси Акара и некоторых других ключевых фигурантов дела, находящихся под стражей. Члены комиссии от правящей Партии справедливости и развития отклонили это требование оппозиции. В свою очередь популярная оппозиционная газета «Джумхуриет» в мае опубликовала свое собственное расследование, согласно которому турецкая разведка знала о готовившемся перевороте.
Своя версия событий есть и у движения Гюлена. Сторонники «Хизмета» полагают, что никакой попытки переворота вообще не было. А была инсценировка властей с целью сплотить вокруг себя турецкое общество и устранить оппозицию. На следующий день после путча Гюлен заявил, что его движение не имеет отношения к попытке переворота, и осудил произошедшее. Сторонники этой версии обращают внимание на то, что еще в мае 2016 года президент Эрдоган предупреждал, что в скором времени движение «Хизмет» Гюлена будет признано террористической организацией. По их мнению, путч был нужен Эрдогану, чтобы воплотить эти планы в жизнь.
Движение Гюлена действительно стало для турецких властей удобным внутренним врагом еще до переворота. На гюленистов без суда и следствия списывают все подряд: сотрудничество с Рабочей партией Курдистана, помощь ИГИЛ (группировка запрещена в РФ), убийство российского посла Андрея Карлова в декабре прошлого года и так далее. Но в случае с попыткой переворота похоже, что обвинения не лишены оснований.
По всей видимости, угрозы Эрдогана окончательно расправиться с движением Гюлена подтолкнули сторонников проповедника и военных-кемалистов из числа оппонентов турецкого режима организовать переворот. Разведка, скорее всего, знала о готовившемся путче, но предпочла ничего не делать для его предотвращения. Логика проста: пусть и ненадолго, но победа над путчистами сплотила турецкое общество, рейтинг Эрдогана вырос и, самое главное, путч дал возможность турецким властям легально устранить своих оппонентов.
Режим 15 июля
Прошлогодний июльский путч — парадоксальное явление: вроде бы переворот был предотвращен и народная демократия одержала верх над военной хунтой, но спустя год можно сказать, что происходящее в стране ничем не отличается от полноценного военного переворота, а возможно, имеет даже худшие последствия.
Сразу после путча в Турции был введен режим чрезвычайного положения, который несколько раз продлевался и продолжает действовать до сих пор. На деле это означает, что власти имеют право задерживать граждан на неопределенный срок без предъявления обвинений, полицейские могут останавливать любого для досмотра, все обязаны иметь при себе удостоверение личности и соблюдать комендантский час.
Борьба с путчистами дала турецким властям основания провести масштабные чистки в самых разных областях общественной жизни. За прошедший год 138 тысяч человек были уволены, 55 тысяч — арестованы, закрыто около двух тысяч образовательных учреждений. Сильнейший удар был нанесен по свободе слова: более 260 журналистов были арестованы, закрыты 149 СМИ. В основном это оппозиционные медиа, связанные с движением Гюлена, а также прокурдские СМИ. Тем не менее такие светские оппозиционные газеты, как «Джумхуриет», «Созджю», «Биргюн» и крупнейший независимый медиахолдинг «Доган», который владеет газетой «Хюрриет» и телеканалом CNN Turk, продолжают работать в привычном режиме.
Эрдоган призывает всех доносить на гюленовцев, объявив это долгом каждого патриота. Родственники и близкие арестованных не имеют возможности обратиться куда-либо за помощью, им самим в любой момент грозит арест.
Чистки и аресты коснулись не только тех, кто так или иначе связан с Гюленом. Турецкий режим прошелся и по другим оппозиционным силам: светским политикам и журналистам, курдским активистам и так далее. В ноябре прошлого года по обвинению в связях с террористами был арестован лидер прокурдской оппозиционной Демократической партии народов Селахаттин Демирташ и его заместитель Фиген Юксекдаг.
В июне был приговорен к 25 годам лишения свободы Энис Бербероглу, депутат Народно-республиканской партии — крупнейшей оппозиционной силы в парламенте. Его обвиняют в разглашении государственной тайны. В 2015 году Бербероглу передал информацию, что турецкая разведка предоставляет оружие сирийским радикалам, газете «Джумхуриет», которая их опубликовала. Арест Бербероглу — это первый случай в турецкой истории, когда депутат самой старой партии современной Турции получил реальный тюремный срок. Приговор показал, что в условиях чрезвычайного положения никто из политических оппонентов турецкого режима больше не может чувствовать себя в полной безопасности.
Турецкая оппозиция слишком разобщена, чтобы успешно сопротивляться концентрации власти в руках Эрдогана. Националистические и исламистские политические силы, за редким исключением, поддерживают нынешний режим. Курды, как и движение Гюлена, попали под жесткие репрессии.
Организованно противостоять властям сейчас способен разве что светский сегмент оппозиции. По инициативе Народно-республиканской партии и ее лидера Кемаля Кылычдароглу в июне состоялся Марш справедливости. Протестующие прошли от Анкары до Стамбула с требованием справедливости для всех тех, кто стал жертвами послепереворотных чисток. Завершивший марш многотысячный митинг в Стамбуле стал крупнейшей акцией протеста со времен попытки переворота. Но и этот митинг не удалось сделать по-настоящему объединяющим для всех оппозиционных сил: хотя организаторы и говорили, что выступают в защиту всех, кто был осужден и уволен после переворота, они предпочли не упоминать про курдских заключенных. Курды, которых в Турции более 20 миллионов, все больше вытесняются из легальной турецкой политики.
Военные, которые в Турции традиционно наводили порядок во время политических кризисов, больше не способны выполнять эту функцию. После путча состав армии сократился на треть, многие представители военной элиты или под арестом, или получили политическое убежище в Европе. Нынешняя армия лояльна Эрдогану. Так же, как и бизнес-сообщество. Турецкие бизнесмены предпочитают не комментировать происходящее в стране: все крупные бизнес-ассоциации так или иначе зависят от действующей власти.
На волне беспрецедентного роста рейтинга Эрдогана после «победы турецкой демократии» властям удалось успешно провести апрельский референдум о поправках в Конституцию, по которым форма правления в Турции меняется на президентскую и полномочия президента значительно расширяются. Идея такого референдума появилась задолго до прошлогоднего путча, но именно общий враг и рост поддержки властей после путча помогли получить необходимые 51,4% за изменение Конституции.
Неудавшийся переворот так сильно изменил страну, что вполне может стать своего рода точкой отсчета в истории новой Турции. Если для старой кемалистской Турции главной датой было 29 октября — день провозглашения Турецкой Республики, то для новой эрдогановской Турции таким знаменательным днем становится 15 июля — день победы турецкой демократии над путчистами, а заодно и всеми остальными внутренними и внешними врагами.
Однако не все в Турции разделяют радость от такой победы. Турецкое общество расколото на два противоборствующих лагеря, это подтверждает и прошедший недавно многотысячный Марш справедливости, и результаты конституционного референдума, где голоса разделились почти пополам — 51% на 49%. Спустя год многие из тех, кто поначалу выступил против путча, разочаровываются в действующей власти, осознавая, что «победа демократии» обернулась ростом авторитаризма, гонениями на оппозицию и ухудшением отношений с Западом. Пока половина Турции отмечает победу демократии, другая половина чувствует себя все более чужими в собственной стране.
Екатерина Чулковская
