Еще месяц назад позиции Дэвида Кэмерона, вне зависимости от исхода референдума, казались незыблемыми. А сегодня на Даунинг-стрит, 10 находится Тереза Мэй.
Нет, нельзя сказать, что Мэй стала неожиданным кандидатом на замену Кэмерону. В конце концов, еще перед парламентскими выборами в мае 2015 г., когда все уже были уверены в поражение консерваторов и в скорой смене руководства тори, лично Кэмерон назвал трех своих вероятных преемников на посту лидера партии: канцлера Джорджа Осборна, мэра Лондона Бориса Джонсона и министра внутренних дел Терезу Мэй. Правда, скажем откровенно, все ожидали борьбы опытного Осборна (на которого ставил и его личный друг Кэмерон) против харизматичного Джонсона, являвшегося вплоть до начала этого года самым популярным политиком Британии. И уж точно не ожидали ее сразу же по оглашению результатов референдума.
Сам референдум стал во многом результатом яростной борьбы за лидерство в Консервативной партии, а соответственно — за премьерское кресло. И прошел под знаком этой борьбы. Кэмерон сделал все, чтобы помочь раскрутить Осборна. Но тот откровенно провалился, выказав себя косноязычным, совершенно лишенным ярких качеств политиком, постоянно критиковавшимся прессой за нелепое поведение и апокалиптические прогнозы относительно Брексита. Джонсон же, наоборот, был звездой перед референдумом, главным действующим лицом кампании за выход из ЕС.
А что же делала все это время Мэй?— спросите вы. Честно говоря, до прошлого года ее относили к лагерю умеренных евроскептиков (да собственно, и сам Кэмерон позиционировал себя таковым ради выигрыша выборов-2015). Но в начале этого года почти все уже были уверены в победе «еврофилов». Кроме того, поддержка кампании Брексита со стороны ключевого министра была бы прямым вызовом Кэмерону. Поэтому Мэй официально поддержала идею сохранения в ЕС. Но сделала это очень осторожно. Несмотря на нажим со стороны руководства, она проявила, мягко говоря, очень слабую активность, боясь поссориться с обоими лагерями в партии. Лишь раз она была замечена на скромной акции в поддержку идеи сохранения в ЕС. И Кэмерон быстро ухватился за это, ретвитнув фото Мэй на этой акции.
Great to see a huge amount of campaigning for #StrongerIn going on right across the UK today. pic.twitter.com/JMMS0N8hzx
— David Cameron (@David_Cameron) 4 июня 2016 г.
Тем самым он старался привязать своего министра к данной кампании. Она же быстренько выступила с заявлением о необходимости ограничить миграцию в Британию, тем самым потрафив и евроскептикам. Критики Мэй называли эту кампанию «невнятной», «бесхребетной», «недальновидной». Но на самом деле, именно этой «невнятностью» министр внутренних дел сумела не отторгнуть оба лагеря в партии, переиграв своих оппонентов, включая Джонсона.
Мэй нельзя назвать новичком в политике. В конце концов, она побила все рекорды по сроку пребывания на посту министра внутренних дел в новейшей истории Великобритании.
Как свидетельствуют друзья ее молодости, с юных лет, еще обучаясь в Окфсорде, Мэй грезила идеей стать первой женщиной — премьер-министром Британии и была страшно разгневана, когда в 1979 г. ее «опередила» Маргарет Тэтчер.
Но если вы спросите о взглядах Мэй на внешнюю политику, то вы будете удивлены, как мало она высказывалась по этому поводу. Во-первых, она была министром именно внутренних дел. Во-вторых, старалась благоразумно не лезть не в свое дело.
По идее, позицию Мэй по внешнеполитическим вопросам избиратели (в том числе сторонники Консервативной партии) должны были бы узнать в ходе предвыборной гонки за лидерство среди тори. И, судя по предварительной «артпогодовке» в СМИ (а против Мэй собирались уже выступить некоторые ведущие консервативные газеты, поддержавшие Джонсона), именно это должно было стать «ахиллесовой пятой» Мэй — особенно учитывая тот факт, что она выступила против Брексита. Но, как известно, предвыборная гонка в среде Консервативной партии путем хитрых интриг и взаимных предательств была отменена, а Мэй стала премьер-министром после того, как за нее проголосовали всего 199 депутатов парламента (из 650!) — такая вот «демократическая» процедура. В итоге мир так и не узнал о внешнеполитической повестке дня второй женщины в истории на посту британского премьера.
Чего не скажешь о Борисе Джонсоне, неожиданно для многих назначенном министром иностранных дел Британии. Насколько ожидаема была его победа в гонке за лидерство в партии, настолько сенсационным показалось его появление в Форин-офисе.
Во-первых, ни для кого не секрет, что Мэй и Джонсон не просто недолюбливают друг друга, но открыто враждовали между собой.
Однако скорее всего, эта вражда и сыграла определенную роль в сенсационном назначении. Мэй понимает, что сейчас человек, ведущий переговоры с ЕС по Брекситу, будет все время на острие ножа. На него будут вешать любые провалы или затяжку переговоров и любые неурядицы, возникшие в ходе имплементации результатов референдума. То есть Тереза данным назначением как бы сказала Борису: «Ты эту кашу заварил — тебе ее и расхлебывать».
Но самая главная причина неожиданности появления Джонсона на посту главы МИДа (и это во-вторых) — в том, что его позиция по внешнеполитическим вопросам настолько часто и неприкрыто, совершенно недипломатично озвучивалась им самим в его многочисленных статьях и колонках, что он умудрился в своей едкой манере пройтись буквально по всем странам мира. CNN даже составила карту стран, которые так или иначе были задеты Джонсоном в его статьях и выступлениях. На ней значатся сама Британия, США, Россия, Китай, Турция, весь африканский континент.
На самом деле, эта карта гораздо более обширна. Хотя бы потому, что главным объектом нападок Джонсона в последнее время, особенно в ходе референдума, был Евросоюз в целом и отдельные его страны, что по какой-то причине не нашло отражения на этой карте.
Да, Джонсон проехался буквально по всем более или менее известным политикам современности, включая и американских (кстати, сам он все еще имеет паспорт гражданина США, где Борис родился). Он более чем грубо отозвался о Бараке Обаме, когда тот попытался вмешаться в британский референдум, объяснив позицию президента США его вековой обидой за колониальные прегрешения британцев перед родной Обаме Кенией. Он умудрился уже заранее рассориться с Хиллари Клинтон и Дональдом Трампом, уничижительно высказавшись об обоих.
И уж чего совершенно невозможно представить — так это того, как Джонсон будет выстраивать отношения с Турцией. И дело даже не в том, что он наговорил много гадостей о самой стране, обосновывая невозможность нахождения Британии и Турции в Евросоюзе в случае вхождения турок в Европу.
Но Джонсон даже умудрился выиграть конкурс на самое оскорбительное стихотворение, высмеивающее Реджепа Эрдогана! Оно описывало нестандартную любовь турецкого лидера к козам и было настолько оскорбительным, что мейнстримовые СМИ даже не рискнули целиком, без цензуры, воспроизводить его. Трудно представить, как теперь Джонсона смогут принять в Анкаре.
При этом противники Бориса в ходе референдума припомнили Джонсону, как всего 10 лет назад он активно поддерживал идею присоединения Турции к ЕС. Они откопали его документальный фильм 2006 г., где Джонсон (сам являющийся правнуком известного турецкого журналиста Али Кемаля) восторгался идеей воссоединения Великой Римской империи после вхождения Турции в ЕС.
Данный эпизод наглядно свидетельствует, что на самом-то деле внешнеполитические взгляды Бориса Джонсона, хорошо всем известные, четко и едко артикулированные, меняются в зависимости от политической погоды. Он является типичным, ярким, харизматичным популистом, который двигается по политическому течению и готов подстраиваться под общественное мнение ради достижения своих целей. Вчера он за вхождение Турции в ЕС, поскольку британцы особенно против этого не возражали, сегодня — категорический противник, поскольку британцы «наелись» с лихвой проблем с мигрантами из Азии и Восточной Европы.
Однако для нынешнего киевского режима в назначении этого популиста на пост министра иностранных дел — печальные новости. Одна из них заключается в том, что в ходе кампании 2016 г. Борис Джонсон недвусмысленно и неоднократно дал понять, что по «украинской проблематике» решение нужно искать исключительно в диалоге с Россией. Он прямо возложил вину за украинский конфликт на руководство Евросоюза и его неумные действия в отношении России. Это вызвало шквал нападок против Джонсона со стороны европейских и британских мейнстримовых политиков. Они даже назвали его «апологетом Путина».
Конечно, никакой Джонсон не «апологет». Всего-то два года назад он обвинял Россию в том, в чем нынче обвинил Евросоюз. Но надо задуматься над тем, почему типичный популист занял именно такую позицию относительно Украины именно сейчас? Да потому что эта позиция в данный момент нравится тому самому «populus», то бишь народу! Смею вас заверить, Джонсон тщательно сверял каждое свое заявление с общественным мнением и высчитывал реакцию своей целевой аудитории (то есть сторонников Консервативной партии) на тот или иной тезис. Таким образом, по заявлениям Джонсона (и в 2014-м, и в 2016-м) можно замерять общественное мнение в Британии относительно различной проблематики, включая украинскую.
Нет, конечно, было бы наивным ожидать от Джонсона или Мэй совершенно самостоятельной внешней политики — даже в случае выхода их страны из ЕС. Конечно же, британский внешнеполитический курс в значительной степени зависит от курса Вашингтона (что лишний раз подтвердили документы, обнародованные комиссией лорда Чилкота по иракской войне). И мы уже видим, как на глазах меняется риторика Джонсона по поводу сирийской проблемы.
Но не надо забывать: яростная борьба за лидерство в Британии не окончена. Мечта Джонсона стать премьер-министром никуда не делась. Так же, как и мечта Мэй подставить своего министра иностранных дел и тем самым «обезвредить» конкурента в этой борьбе. Поэтому обоим каждый свой шаг вновь придется выверять с общественным мнением если не в Британии, то уж точно в среде британских консерваторов. И судя по «предреферендумной» риторике Джонсона, в данный момент общественное мнение явно не на стороне Евросоюза, нынешнего украинского режима, а также политики США в отношении России и Украины.
