Научные форумы нужно рассматривать не только как стандартный эпизод в деятельности экспертного сообщества, но и как элемент «мягкой силы», и организованный фондом ИСЭПИ форум «Бердяевские чтения» является примером именно такого подхода — использование российских образовательных и исследовательских ресурсов не только для рецепции и анализа евразийского мира, но и формирования в нем соответствующего образа России.
Если предыдущие «Бердяяевские чтения» прошли в западном форпосте, в Калининграде, то в этот раз — на самом удаленном в сторону юго-востока участке российской территории — тихоокеанском Приморье, на острове Русский, где в стенах Дальневосточного федерального университета российские эксперты встретились с коллегами из азиатских стран — КНР, Сингапура, Республики Корея, Японии, Индии, Малайзии и Турции. И среди множества обсуждаемых там (формально и кулуарно) тем — современная «мягкая сила» в азиатском и российском контексте.
«Мягкой силой» принято обозначать, в отличие от экономической и военной мощи, интеллектуальное, культурное и информационное влияние страны на окружающий мир.
Авторство термина приписывают американскому политологу Джозефу Наю, который недавно признался, что на момент публикации «никто не мог ожидать, что когда-нибудь этим термином воспользуются такие люди как Ху Цзиньтао и Владимир Путин». За последние десятилетия в мире накоплен огромный опыт применения «мягкой силы», и лидерами в этом деле все еще остаются США, активно использующие все информационные каналы и гуманитарные контакты для продвижения вовне своей культуры и демократических ценностей. Среди проводников «мягкой силы» можно отметить, к примеру, Фонд Фулбрайта, финансируемый Госдепом и частными инвесторами, выделяющий гранты американским ученым и преподавателям на проведение исследований и чтение лекций за границей, а зарубежным ученым — в США, сотрудничая в этом направлении со 155 государствами.
У англичан опорным пунктом для «мягкой силы» является Британский совет, раскинувший сеть в 110 странах, у Европы в арсенале французская ассоциация «Альянс франсез», имеющая 1072 представительства в 146 странах; финансируемый правительством ФРГ Институт Гете имеет 159 филиалов в 91 стране; испанский Институт Сервантеса — 77 представительств. А в последние годы в мире стремительно раскинул свою сеть китайский Институт Конфуция, который всего за восемь лет открыл в 96 странах почти 900 культурных центров.
Как выяснилось из бесед на форуме во Владивостоке, существенный прорыв в этом направлении сделала Южная Корея, экспортирующая не только свое традиционное искусство, ремесла, кухню, но и попкультуру. Они вышли за рамки национальных границ так стремительно, что пораженные быстрорастущей популярностью в Китае южнокорейской индустрии развлечений пекинские журналисты ввели в оборот термин «Халлю» — «Корейская волна». Положительно отметил «растущую мягкую силу Южной Кореи» и Дж. Най. Ее корпорации, производящие высокотехнологичную продукцию, давно продвинули бренд «Сделано в Корее» во все уголки земли. По тем же каналам пошли и «корейские волны», которые сначала накрыли регион Восточной Азии, а затем распространились на весь БРИКС и далее, так что на концерты их поп-групп на стадионах в Бразилии прибывают, среди прочих, и фанаты из Европы.
Стоит отметить, что в настоящее время существуют рейтинговые системы для измерения и сравнения компонентов soft power разных стран. Согласно данным Soft Power 30, подготовленным британским PR-агентством Portland, в лидерах их рейтинга Великобритания, Германия, США, Франция и Канада, а замыкают тридцатку Израиль, Чехия, Турция, Мексика и Китай. Россия, конечно же, оказалась вне top-30. Ее имидж за рубежом давно нуждается в серьезной корректировке. В «портрете» современной России, тиражируемом в зарубежных СМИ, можно найти черты и времен «холодной войны» («красная угроза», «тоталитарный режим»), и эпохи «перестройки» (эта страна в состоянии деградации и нищеты, управляемая некомпетентными и вороватыми чиновниками), и наших дней («неприемлющие демократию», «затеявшие возрождение империи», «агрессоры» и пр).
Формирование позитивного образа России в мире — одна из ключевых внешнеполитических задач страны и на высшем уровне эту тему затронули на Совещании послов в июле 2012 г., где Президент отметил: «Образ России за рубежом формируется не нами, поэтому он часто искажен и не отражает ни реальную ситуацию в нашей стране, ни ее вклад в мировую цивилизацию, науку, культуру, да и позиция нашей страны в международных делах сейчас освещается как-то однобоко… А виноваты мы с вами в том, что мы плохо объясняем свою позицию».
И вот из беседы с южнокорейским экспертом узнаем, что в то время как американское посольство в Сеуле регулярно по всяким поводам устраивает встречи и приемы для местной «информационно значимой» интеллигенции, наши дипломаты не нашли возможности сказать спасибо тем корейцам, которые активно и успешно выступали против введения санкций против России, для которых она — великая страна, страна Чехова, Толстого, Достоевского, Большого театра, страна дивной природы и удивительных людей, живописи, кино. И корейские коллеги на форуме спрашивали, почему мы не используем свой колоссальный ресурс?
В середине 1980-х гг. экономический рост Китая дал основания для дискуссий по определению устойчивости его развития и пересмотру статуса на мировой арене. Примечательно, что один из американских синологов — Джеральд Сигал — в 1999 г. призывал не обольщаться по поводу «срединного царства», представляющего всего лишь «среднюю силу», то есть, второстепенную. Теперь же многие склонны преувеличивать силу и значение Китая, причем порой доводя себя до фобий перед «желтой угрозой». Как бы то ни было, но Китай проникает повсюду через копирование товаров и услуг, через вещи и слово, раскидывая в политически значимых местах «образовательную сеть» «Институт Конфуция».
В последние годы в Китае активно проводили изыскания в области конструирования собственной модели «мягкой силы», которую руководство страны встраивало во внешнеполитический курс. Концепция «мягкой силы» с китайской спецификой опирается на принцип «гармонии» во всех областях жизни и, согласно установкам местных экспертов, существует неразрывная связь между «твердой» и «мягкой» силой. «Мягкая сила» трактуется ими как мудрость, выраженная в ходе применения «твердой силы», а укрепление «твердой силы» сопряжено с увеличением «мягкой силы». В Китае полагают, что посредством реализации программы развития своей «мягкой силы» к 2020 г. будет выполнена задача полного построения среднезажиточного общества и, повысив свою совокупную мощь, страна займет лидирующее положение в экономике, культуре, образовании, а также в сфере инновационных технологий. Органичной частью китайской «мягкой силы» стала «китайская мечта», относительно которой успел высказаться и Дж. Най.
Таким образом, Китай дает понять, что не стоит целиком перенимать концепцию «мягкой силы», брать на вооружение понятие, появившееся в совершенно иной политической и культурной среде. И с ними можно согласиться, ведь изначально эта концепция должна была обосновать и оправдать американское лидерство в мире, легализовать американскую систему интерпретаций международных событий. Как бы то ни было, но сам Дж. Най несколько нервно реагирует на китайские и российские попытки вовлечения «мягкой силы» в международный процесс, и его статья появляется с редакционным подзаголовком «Пекин и Москва пытаются выглядеть привлекательно — и терпят жалкую неудачу».
В 2004 г. Дж. Най опубликовал работу «Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике», через два года был подготовлен русский перевод, на презентации которого в Московском Центре Карнеги мы побывали с Борисом Межуевым, а мне даже удалось получить экземпляр книги, еще не поступившей в продажу. В том же 2006 г. Center for Strategic and International Studies (Центр Стратегических и международных исследований) организовал двухпартийную — во главе с Наем и Эрмитэджем — комиссию по интеллектуальной власти — «Bipartisan Commission on Smart Power», призванную разработать концепцию нового международного участия США, которая позволила бы сохранить Штатам лидирующую роль в мире, и через три года ими был опубликован меморандум «Более умная и безопасная Америка». С тех пор много было сказано и написано не только о «мягкой», но и прочих нежестких разновидностях «сил», включая «умную / разумную». В том числе и у нас.
В 2012 г. термин «мягкая сила» вошел в политический лексикон первых лиц нашего государства. Обозначая новые контуры внешней политики страны, Президент заявил тогда: «Традиционные, привычные методы международной работы освоены нашей дипломатией достаточно хорошо, если не в совершенстве, но по части использования новых технологий, например, так называемой «мягкой силы», есть над чем подумать».
Постепенно «мягкая сила» становится принципом действия, для чего используются профильные организационные структуры государственного (МИД и его структуры) и негосударственного типов — «Россотрудничество», Фонд «Русский мир»; поддерживается распространение русского языка и отечественных интернет-проектов в глобальной сети, обращено внимание на международную составляющую ведущих отечественных университетов, налажено устойчивое зарубежное вещание российского канала Russia Today, организованы мероприятия, имеющие общемировую значимость — крупнейшие международные форумы и выставки, спортивные соревнования (Олимпиада, Универсиада).
Однако международные реалии однозначно показывают, что делать ставку только на невоенные инструменты в современном мире опасно, и при формировании внешнеполитической стратегии необходимо разумное сочетание мягких и жестких инструментов воздействия. Оставаясь в формате «нежесткой силы», следует понимать, что применение «мягкой силы» осуществляется в иной информационной среде, в контексте еще более завуалированной агрессии. А потому основным ресурсом «умной мягкой силы» являются сетевые ресурсы, все киберпространство и валютно-финансовые системы, и отстаивать свои ценности нам приходится и в информационных, и в валютно-финансовых войнах.
Нам нужна модернизированная концепция «мягкой силы», которую можно условно назвать «умная мощь» — используя весь инструментарий «мягкой силы», мы допускаем и элемент жесткости, когда используются культурно приемлемые средства в отстаивании национальных интересов, вплоть до информационных атак и финансовых интервенций, что давно демонстрируют миру США и Китай, Запад и Восток, устраивающие нам своеобразное евразийское «прокрустово ложе». Чтобы не лишиться «конечностей» (не «утрачивать земли») и не претерпевать деформаций в геополитическом контексте, избегая боевых столкновений, но заботясь о «жесткой силе» («армия и флот»), нам следует «к штыку приравнять перо» и принимать активное участие в «культурной войне». В ней нет и не может быть раненых и убитых, но в ней все равно наблюдается не абстрактный «диалог цивилизаций», а конкретное столкновение национальных интересов, отстаивая которые мы используем все цивилизационные ресурсы.
«Умная мощь» есть сочетание наших цивилизационных ценностей и политической воли. Это позволит нам не только испытывать присутствие и действие «мягкой силы» со стороны Востока и Запада, не всегда и не во всем конструктивное, но и самим воздействовать на них, присутствуя там не только в виде сырья и поставок вооружения, но и в самом широком спектре социально значимых символов, в виде произведений искусства нашего прошлого и настоящего.
Впрочем, не стоит забывать главного: надо еще многое сделать у себя, чтобы к нам устремились толпы туристов для отдыха и покупки товаров, от одежды до техники, поставляемой экологически безупречной промышленностью и сельским хозяйством; устремились со всего мира не только здоровые, но и больные — чтобы лечиться у наших докторов; чтобы направлялись к нам сотни тысяч студентов и преподавателей гуманитарного и естественнонаучного профиля, и все прочие, мечтающие получить гражданство и начать у нас новую жизнь, о которой они прежде только мечтали.
Пока же мы сильны мечтами, а пресловутая «Русская идея» при внимательном рассмотрении оказывается набором невнятных пожеланий относительно отдаленного будущего, в то время как американская и китайская «мечта» — набор конкретных пожеланий реальных людей, а не воображаемых людей умопостигаемого государства. Только полнота и разнообразие экономической и политической деятельности сделают нашу жизнь притягательной для других.
Суть нашей «мягкой силы» должна быть в притяжении. Все, что хорошее потянется к нам, мы примем, а все плохое оттолкнем, для чего должна существовать и «жесткая сила».
Василий Ванчугов
