Хронический анахронизм "Хроник русской революции"

Прежде всего, небольшое введение. Если телепродукт называется "Хроники…", он должен подчиняться двум незыблемым правилам:

- все события происходят в реальной хронологической последовательности;

- исторические персонажи должны вести себя так, как вели себя реальные исторические персонажи. Вымышленные – тоже соответственно эпохе. Взгляд на события зависит от точки зрения авторов, но указанные два правила должны соблюдаться, иначе, это уже не хроники.

Первые кадры фильма. Слова диктора:

"В начале 20-го века после поражения в русско-японской войне страна находится в состоянии глубокого экономического и политического кризиса. Россию охватывают народные волнения…. 17 октября 1905 года император Николай II подписывает манифест… Вопреки ожиданиям власти, волнения рабочих и крестьян только нарастают…"

Под эти слова показывают хронику морских боёв Первой Мировой войны, съемки расстрела июльской демонстрации 17-го года и кинохронику русской армии в Польше в 14-м году с вкраплениями из игрового фильма "Стачка" Эйзенштейна.

"Кривая" хроника – это всегда уровень отношения к тому, что делаешь, к зрителю, к теме. Подобрать аутентичную хронику несложно. А если жаль денег, то смонтировать видеоряд из соответствующих фотографий и даже "оживить". Не очень хорошее начало для сериала, который позиционировался режиссёром, как "восстановление эпохи".

Итак, на дворе октябрь 1905 года, тихий город Гельсингфорс (теперь это Хельсинки), ограбление банка. Да, было такое. Событие, по мнению Кончаловского, приковавшее внимание всей России – причём России, уже погрузившейся в водоворот стачек, террора, погромов, расстрелов. В первой серии всего этого добра нет, да и зачем? Видимо, автор считает все эти события для хроники малозначительными. Вот ограбление банка – это да.

Четыре человека средь бела дня ограбили отделение госбанка, жестоко убив привратника и забрав 170 тысяч рублей наличными и ценных бумаг на 4600. Как происходило ограбление известно прекрасно, буквально поминутно, и воплотить это в кино человеку, который снял "Танго и Кэш", труда не должно было составить… но составило. Ладно, пусть это вкусовщина. Ведь ограбление же показано, и совершено оно, как и в жизни, революционерами, и пусть их было четверо, а не пять, как в фильме (пятая - женщина в шляпке, если кто не понял). Какие претензии-то? Да никаких за исключением того, что произошло ограбление 13 февраля 1906 года. Зачем нужно было переносить его в октябрь 1905-го? Чтобы привязать к нему дальнейшие события?

Больше ж ничего в октябре интересного не произошло. Правда? Ни всероссийской забастовки железнодорожников, которая переросла во Всероссийскую октябрьскую политическую стачку, ни волнений в Свеаборге и Кронштадте, ни постоянных стычек с полицией по всей стране. А потому переносимся в Петербург, где ходит настоящий электрический трамвай! Который появится в Питере… в 1907 году. Через два года.

В приличную квартиру вваливается та самая дама в шляпке и говорит, что только что из Гельсингфорса и с нею товарищ Швейцер – реальный, кстати, исторический персонаж. Эсер, террорист, гроза царю, отец бомбистам погиб… в феврале 1905 года – то есть гораздо раньше показываемых событий. Молодой пианист Алёша, плотоядно бросающийся на даму – это, вероятно, известный в то время музыкант Николай Буренин. Но реальный Буренин был несколько иным по характеру человеком, нежели показанный мальчик – член Боевой группы РСДРП, хладнокровный и очень жесткий. А вот дама….

Образ явно собирательный. Имя Ариадна, как у дочери композитора Скрябина, которая уже в 14 лет пила, курила и что только не делала ещё. Остальные черты мамзели надерганы из многих иных женских персонажей эпохи… кроме прически. Наверное, так и должна была выглядеть настоящая эмансипе по мнению мужа Ариадны.

Стоит отметить, что авторы, явно знакомы с творчеством Владимира Высоцкого. Помните слова из его песни "Инструкция перед поездкой за рубеж": "Напихают себе толу под корсет"? Ариадна с грузом взрывателей в корсете впечатляет. Но уйдем от неё и прочих, тем более, что даже товарищ Швейцер не выдерживает томных стонов из комнаты, где уединились молодой пианист и почти пожилая террористка с задатками нимфоманки и психопатки.

Переносимся к писателю Максиму Горькому. В конце 1905 года он действительно находился в столице. К нему приходят на чай коммерсант-революционер Парвус и священник Гапон. И Парвус, и Гапон действительно были знакомы с писателем и находились нелегально в октябре 1905 года в Петербурге, но есть нюансы.

Для начала, по сюжету фильма Горький не узнает Гапона… того самого Гапона, с которым, на самом деле, был прекрасно знаком. Того Гапона, который буквально приполз прятаться к Горькому после "Кровавого воскресенья", и к которому к концу 1905 года в реальной жизни писатель сильно изменил своё отношение с восторженного на презрительно-враждебное, и, соответственно, на порог не пустил бы. А у Кончаловского пускает и, мало того, он представляет Гапона своей "второй жене" Марии Андреевой, которая называет того надеждой русского революционного движения. В октябре 1905 года Горький за такое её попросту бы пришиб.

С Парвусом ещё забавнее. В реальности, если б Парвус решился прийти к Горькому, то немедленно получил бы кулаком в лицо. Революционер, а по совместительству – литературный агент Максима Горького, это пройдоха "кинул" писателя, а заодно и РСДРП, на деньги.

Но у Кончаловского они с Гапоном сидят у Горького в гостиной, пьют чай, мило рассуждают о том, что вот, благодаря Парвусу, будут деньги, славословят Гапона, который для реального Парвуса являлся противником. Парвус даже уговаривает Горького написать о Гапоне хорошую статью. Кстати, статью Горький в 1906 году, действительно, напишет... под названием "Гапоновщина", где о бывшем священнике слова доброго не будет.

По ходу фильма мы выясняем, что в чуланчике у Горького прячется руководитель боевой организации РСДРП товарищ Красин, будущий нарком и ледокол. Там он мастерит мощные бомбы-македонки. Хорошая была штука, работала безотказно, иногда даже прямо в руках бомбиста взрывалась. Только вот не было в квартире Горького никаких бомбистских мастерских, хотя одно время был склад. Но на общем фоне это мелочь.

Дальше мы знакомимся еще с одним историческим деятелем – чиновником особых поручений Департамента полиции Иваном Фёдоровичем Манасевичем-Мануйловым. Вот он пришел на домашний концерт молодого пианиста и любителя террористок Алёши, а там и Горький, и Парвус, и Гапон… К Гапону-то, как выясняется, он на самом деле и приехал – это ему поручил председатель Совета Министров граф Витте. Было такое, да. Правда не в октябре, а в ноябре-декабре, но это разве существенно? К скачкам хронологии в "Хрониках…" надо начинать привыкать сразу, чтобы потом не было мучительно больно.

Следующая сцена происходит в Царском Селе. Его императорское величество объясняет генерал-губернатору Трепову, что ограбление в Гельсингфорсе – это плохо. Вообще исторические деятели в сериале на всякий случай обозначены титрами. Россияне историю своей страны знают плохо, так что мера не лишняя. Но у них вполне может возникнуть вопрос: а с чего это генерал-губернатор Петербурга Трепов должен отвечать за ограбление в Финляндии? Ведь в титрах нет ничего о том, что Трепов заодно возглавляет полицию и занимает должность товарища (заместителя) министра внутренних дел.

Царь говорит: "это в Гельсингфорсе, где все было спокойно". Так и хочется воскликнуть: "Государь! Похоже, господин Трепов не говорит Вам всей правды, а газеты Вы, видимо, не читаете!" Если бы Вы осенью 1905 года захотели найти в России спокойный уголок, то финская столица оказалась бы самым плохим вариантом. Нападения на жандармов и армейские подразделения там проходили постоянно, вспыхивали забастовки, завозились оружие и запрещенная литература. Про покой тамошние обыватели, армия и жандармы давно забыли.

Департамента полиции (был такой) специальное подразделение, которое будет заниматься только революционным подпольем. Замысел прекрасный, но на тот момент такое подразделение уже было.

До сих пор мы наблюдали только скачки во времени. А теперь… Сотрудники одной из важнейших спецслужб Империи ведут себя, как герои "ментовских" сериалов 90-х годов. Начальник нового отдела вваливается в тесную комнатушку с шинелью и шашкой в руках. Однако по правилам хорошего тона того времени, если в здании нет гардероба (а он был!), то он оставит шинель в приёмной (а её не могло не быть!) на автомате. И ничто в мире не могло бы заставить войти в служебный кабинет в шинели даже царя.

И вот, заходит подполковник, а перед ним начинает извиваться начальник департамента наружного наблюдения Медников Евстратий Павлович… никак в реальной жизни не подчиненный начальнику нового отдела – равный по званию, выше по должности. Соответственно, никакого доклада о политической обстановке он делать не стал бы. Да и вопрос об обстановке бывший жандармский ротмистр не задавал бы: он-то, как раз знал всё очень и очень хорошо… Кроме того, что в революционных организациях не было "смотрящих" – это явление появилось в 80-е годы года прошлого века, а не в 00-е, и не революционном мире, а в уголовном.

А дальше три вишенки на торте.

Во-первых, полное отсутствие субординации. Подчиненные пытаются выйти из кабинета, не испросив разрешения начальника? Это, простите, бред.

Во-вторых, опоздавший на совещание наскоро опохмелившийся ромистр Цуладзе вбегает в помещение в не застёгнутом мундире? Да никто б с ним разговаривать не стал бы – сразу гауптвахта… минимум.

И, наконец, в-третьих, начальник особого отдела подполковник Прохоров вваливается в кабинет начальника департамента Курловского. Департамента чего? Полиции? Но тогда начальником был Николай Петрович Гарин. Охранного отделения столицы? Но тогда начальником был генерал Герасимов. И почему этот Курловский начинает чинить препоны царскому выдвиженцу? Если учесть, что все охранные отделения подчинялись Особому отделу, то сцена приобретает совсем уж фантасмагорический характер.

В общем, "Хроники…" – творение интересное, но не своим рассказом об исторических событиях, а полным несоответствием им: ни реальной хронологии, ни реальным взаимоотношениям исторических персонажей, ни всему остальному.

Да, кстати. Князь Цуладзе никак не мог пить "хванчкару" в 1905 году, ввиду отсутствия в то время этого чисто советского "бренда". Вино с таким название появилось только в 1932 году, а до этого (опять же, с 1907 года) называлось "кипиани", по фамилии делавших его братьев-князей Левона и Дмитрия. Вот так!