Св. Владимир, Ярослав и арабское серебро: 1010 лет со дня смерти создателя древнерусского государства

Точная дата рождения князя Владимира нам не известна. Даже год рождения остаётся предметом дискуссии историков. Но зато год, месяц и день его кончины нам известны точно — их сохранили летописи. И это вполне наглядный итог правления князя Владимира.

Владимир Святославич пришел к власти в стране, где не было даже общепризнанного языческого пантеона, а политический центр находился там, где клал седло под голову его беспокойный отец-завоеватель. Да и государства в собственном смысле не было — вместо него был сложный конгломерат протогородских центров, окруженных племенной стихией, а между этими центрами перемещались торговые караваны и бродячие дружины.

После кончины Владимира Русь представляла собой типичное для раннего средневековья государство, в котором благодаря христианству распространялась грамотность и другие достижения византийской культуры. Основной груз этой трансформации пришелся на последние десятилетия жизни князя Владимира, которые мы и рассмотрим.

Летописная статья, повествующая о смерти князя Владимира и содержащая панегирик ему, не столько завершает жизнеописание князя, сколько открывает уже новый исторический сюжет: борьбу за власть между его сыновьями, эмоциональной кульминацией которой является убийство Бориса и Глеба.

Фактически, она отделяет (полу)легендарные события эпохи Рюрика, Олега, Игоря, Ольги, Святослава и самого Владимира, от достоверно зафиксированных событий эпохи Ярослава Мудрого и его наследников, которые могли быть записаны со слов очевидцев или их прямых потомков.

Предыдущая развернутая статья летописи посвящена событиям 996 года: завершению строительства церкви успения Пресвятой Богородицы, на содержание которой князь выделили десятую часть доходов, отчего она и получила название "десятинной", нападению печенегов и неудачной битве с ними под Василёвом, где в благодарность за чудесное спасение Владимир основал церковь в честь Преображения Господня.

Там же содержится рассказ о знаменитой щедрости князя Владимира, обильно пировавшего не только с дружиной, но и выставлявшего угощение даже для тех, кто по немощи не мог добраться до княжеского двора. Наконец, под 996 годом приводится эпизод о том, как из-за неофитского гипертрофированного благочестия Владимир боялся наказывать преступников, но после разъяснений со стороны духовенства навел в своих владениях порядок.

В "Повести временных лет" присутствует ещё статья 997 года, которая отсутствует в Новгородской первой летописи младшего извода. Статья эта передаёт явно легендарный сюжет о спасении от печенежской осады недавно воздвигнутой Владимиром крепости Белгород.

Далее, вплоть до 1014 года, следуют лишь краткие сообщения о том, как "преставился" кто-то из членов княжеского дома, а также упоминание о перенесении святых мощей в Десятинную церковь.

На этот период, оказывающийся практически вне поля зрения русских летописцев, приходится важнейший этап в политогенезе Руси. Наглядными признаками появления государства является выпуск собственной монеты, начало монументального строительства – как храмового, так и фортификационного.

Вот как описывает постигшую Русь трансформацию киевский историк Алексей Петрович Толочко:

"Летопись относит эту "реформу" ко временам, близким к крещению 988 года, и представляет ее как почти "моментальный" акт: Владимир одним жестом рассадил своих сыновей по различным городам. Поскольку обретение княжеского стола связано с физическим взрослением княжичей, надо думать, территориализация династии началась ближе к концу правления Владимира – около 1000 года или даже в начале следующего столетия.

В распределении столов всё ещё прочитывается стремление надзирать за важнейшими торговыми путями Восточной Европы: по Западной Двине в Балтику (где в Полоцке был посажен Изяслав), по Волге (где в Ростове оказался Ярослав, а затем Борис), на выходе из Дона в Черное море (где в Тмуторокане сидел Мстислав). (…)

Другая часть Владимировых "назначений" убеждает, что к 1000 году для Киева все большее значение приобретает контроль над территориями и населением, чем объяснялось бы установление княжеских столов в центрах, никогда с дальней торговлей не связанных: в Турове на Припяти, Владимире на Волыни, в Древлянской земле".

"Повесть временных лет" сообщает: "в лето 6522 (1014). Ярослав находился в Новгороде и, по условию, давал Киеву две тысячи гривен ежегодно, а тысячу раздавал в Новгороде гридям. И так давали все новгородские посадники, а Ярослав отказался давать это в Киев отцу своему. И сказал Владимир: "Расчищайте путь и мостите мост", – ибо хотел на Ярослава идти, на сына своего, но разболелся".

Из текста летописной статьи видно, что Ярослав располагает собственным воинским контингентом, обозначенным термином скандинавского происхождения – гридь. Также как Владимир в Киеве он раздаёт своим воинам треть от получаемого дохода. Вместе с тем, он признает несомненный суверенитет отца, которому обязан отправлять оставшиеся две трети.

Однако по какой-то причине от этой практики сын киевского князя решил отказаться

Почему же Ярослав прекратил отчисления в Киев?

Самый ранний этап русской истории, несомненно, связан со становлением дальней транзитной торговли, связавший балтийский бассейн с Чёрным и Каспийским морями. Осуществлявшие эту торговлю группы воинов и купцов, осознававших свое реальное или воображаемое родство, выраженное в терминах "род" договоров с греками или "gens" Бертинских анналов, именовались русью.

В какой-то момент речные пути восточной Европы по Волге, Донцу и Дону, Днепру, Западной Двине и другим рекам, объединенным системой волоков в транспортную сеть, превратились в настоящий "насос", выкачивавший восточное серебро в Скандинавию. Однако в конце X – начале XI века этот поток начал иссякать.

На удивительное совпадение дат обратил внимание историк Вячеслав Ляхницкий. Позднейший дирхем (арабская серебряная монета), найденный в составе монетных кладов, был отчеканен в том же 1015 году, в котором умер Владимир, собираясь в поход на переставшего платить Ярослава. Сходную дату даёт анализ монетных находок из погребений района Ладоги — позднейшая отчеканена в 1012 году.

Т.о., прекращение выплат серебра из Новгорода в Киев могло быть вынужденным. Приток монеты из среднеазиатских центров иссяк.

Естественно, что процесс это неодномоментный и вероятно недовольство Владимира росло по мере того, как сын присылал всё меньше серебра. Судя по всему, в какой-то момент новгородский правитель оказался перед выбором — содержание собственной дружины или сохранение обязательств перед Киевом.

Косвенное подтверждение этой версии, мы находим в тексте скандинавской "Пряди об Эймунде".

"Прядь об Эймунде" сохранилась в составе "Саги об Олафе Святом" в исландской рукописи конца XIV известной как "Книга с Плоского острова". В ней повествуется о том, что некий Эймунд, сын конунга Хринга, узнал о том, что в Гардарике, т.е. на Руси, умер "конунг Вальдимар", наследство которого поделили его сыновья — Бурицлав, Ярицлейв и Вартилав. Поскольку братья готовились вступить в схватку за власть, викинг предположил, что кому-нибудь из них точно пригодится опытная и храбрая дружина.

В конечном итоге договор был заключен с новгородским конунгом Ярицлейвом, в котором без труда можно узнать князя Ярослава Владимировича. Атрибуция остальных двух братьев остаётся во многом дискуссионной, как и многие другие данные, почерпнутые из этого скандинавского повествования (так, например, некритичное восприятие текста саги породило версию о том, что убийцей Бориса был не Святополк Окаянный, а Ярослав).

В ходе переговоров Эймунд запросил плату "каждому нашему воину эйрир (ок. 27 грамм – Ред.) серебра, а каждому рулевому на корабле — еще, кроме того, половину эйрира". Но конунг сказал, что этого дать не может и сошлись на бобрах и соболях.

Т.о., Ярослав обнаруживает тот же недостаток серебра, о котором говорит летопись и которое фиксируют археологи.

Приток арабских серебряных монет на Русь (и в Скандинавию) заметно сокращается в конце X в. и иссякает в начале XI в. из-за исчерпания серебряных рудников в Халифате.

Хотя арабские монеты обращались ещё какое-то время, их количество не удовлетворяло потребности рынка, что привело к появлению монетных гривен (серебряных слитков стандартной формы и веса). Рассказ пряди недвусмысленно показывает, что ценные меха в начале XI века также служили эквивалентом денег.

Таким образом конфликт Владимира и Ярослава был вызван объективными экономическими причинами.

Но вернёмся к "Повести временных лет". Начало следующей летописной статьи по смыслу повторяет окончание предыдущей:

"В лето 6523 (1015). Хотел Владимир идти на Ярослава, Ярослав же, послав за море, привел варягов, опасаясь отца своего. Но Бог не дал дьяволу радости: Владимир разболелся".

Затем в повествование вводится ещё один княжеский сын:

"В это время был у него Борис. Печенеги пошли походом на Русь, и Владимир послал против них Бориса, а сам же сильно разболелся и от этой болезни и скончался 15 июля".

Далее сообщается о том, что смерть Владимира сохранили в тайне, поскольку Борис, который по воле отца должен был стать наследником, находился в походе, зато в Киеве находился опальный Святополк, прозванный позднее Окаянным.

Таким образом начало статьи 1015 года описывает диспозицию накануне схватки за княжескую власть, упоминая героя, антигероя и жертву этой борьбы, называя внешние силы, которые будут призывать себе на помощь претенденты.

На этом заканчивается земная жизнь князя Владимира — фактического основателя русского государства, прославленного за обращение своего народа в христианство, как равного апостолам.

"Это новый Константин великого Рима, – начинает летописец панегирик, содержащийся в той же статье – как тот крестился сам и людей своих крестил, так и этот поступил подобно ему".

В Лаврентьевском списке, описав возможность спасения души как главное достижение почившего князя, летописец констатирует: "Сего бо в память держать русьстии людье" (поэтому память о нём хранят русские люди).