Румынские политические элиты очень болезненно восприняли передачу летом 1940 г. Бессарабии и Северной Буковины Советскому Союзу (по факту — Украине), а также Северной Трансильвании — Венгрии. Политическое возвышение генерала Иона Антонеску (принявшего вскоре титул «кондукэтор» — вождь) было обусловлено публичным осуждением территориальных уступок Союзу ССР.
В начале июля 1940 г. генерал отправил стремительно теряющему популярность румынскому монарху Каролю II меморандум с несогласием оставления без боя упомянутых регионов на востоке. Антонеску подвергся опале, но за него вступились германские дипломаты, влияние которых в Бухаресте после падения Франции существенно выросло.
По понятным причинам генерал-политик, ранее считавшийся твёрдым франкофилом, стал демонстрировать сильные прогерманские настроения.
«Я убеждён, что наша страна не может выжить иначе, как только шагая рядом с Гитлером и Муссолини, совершенными хозяевами Европы. С их помощью я надеюсь освободить Бессарабию и Северную Буковины, и даже, если Бог даст, и Северную Трансильванию», — говорил И. Антонеску ещё до получения диктаторской власти.
4 сентября 1940 г. уходящий в историю монарх под давлением набравших силу ультранационалистов и германофилов был вынужден назначить Антонеску премьер-министром. На следующий день новый премьер потребовал для себя диктаторских полномочий под предлогом того, что это единственный способ сохранения монархии и династии.
А уже 6 сентября премьер-диктатор вынудил Кароля отречься от престола.
Правительство под руководством Антонеску взяло курс на «очищение» румынской нации. По этому поводу диктатор высказывался весьма откровенно:
«Я могу вернуть Бессарабию и Трансильванию, но если не очищу Румынский народ, то ничего не сделано, потому что сила народа не в границах, а в его расовой чистоте и однородности. Вот этого я добиваюсь в первую очередь».
От более радикальных сторонников идеи расовой чистоты Антонеску отличался прежде всего тем, что выступал за постепенный, а не одномоментный процесс «очищения».
К примеру, первым шагом экономической румынизации должна была стать выдача кредитов только этническим румынам. Затем нерумын планировалось вытеснить из числа рабочих фабрик, из оптовой торговли, а потом и розничной.
Евреев предполагалось перемещать в гетто, ромов (цыган) — в специальные резервации в дельте Дуная, венгров — выселять из Бухареста для последующей депортации на историческую родину. Такова была судьба крупнейших этнических меньшинств Румынии до вступления её в войну против Советского Союза.
После того, как в 1941 г. под властью Румынии вновь оказалась Бессарабия, а затем и Буго-Днестровское междуречье (по румынской терминологии Транснисрия) политика румынизации распространилась и на эти регионы.
Нападения Германии на СССР Антонеску, как и подавляющее большинство румынских элит, ждал с нескрываемым воодушевлением. В феврале 1941 г. в королевстве началась всеобщая мобилизация.
«Румыния никогда не простит Антонеску, если он отдаст приказ армии «вольно», в то время как немецкие войска наступают на русских».
Эти высокопарные слова были произнесены бухарестским диктатором на мюнхенской встрече с Гитлером, за десять дней до начала войны с СССР. Фюрер тогда позволил себе усомниться в необходимости участия в военных действиях королевской армии, и кондукэтор таким образом его разубеждал.
Тогда же глава правительства Румынии, чья популярность была очень велика, стал строить планы относительно обустройства «восточных провинций».
Показательно, что в его непосредственном окружении экспансия на восток рассматривалась не только как «восстановление исторической справедливости» для Румынии. Ближайший соратник диктатора, приходившийся ему родственником, Михай Антонеску в духе германских нацистов в официальных документах высказывался о том, что война против СССР одновременно является расовой, направленной против «славянской массы с её деградирующей социальной аморфностью».
Особо актуально, что эти ксенофобские планы прикрывались идеями европейской интеграции.
«Не только с румынской точки зрения… но и с высшей точки зрения цивилизации, объединения европейской цивилизации, мы должны пойти на применение суровых методов против славян. Они должны будут войти в нашу сферу влияния, и на новообретённых территориях мы должны будем организовать борьбу и средства обеспечения этой борьбы против славян», — рассуждал на заседании румынского Совета министров вице-премьер М. Антонеску.
В начале июля 1941 г., когда в Бессарабии ещё шли бои, высшие чиновники королевства стали озвучивать концепцию создания в Бессарабии и Северной Буковине «образцовых провинций», которым предстояло стать примером переустройства всего Румынского государства. Большой вклад в разработку плана преобразований внёс германский советник, специалист по вопросам «перемещения населения и колонизации» Карл Пфлаумер (член НСДАП с 1920-х годов и сотрудник СС).
По плану, предложенному немцем, в Бессарабии, Буковине и Транснистрии была введена сверхцентрализованная и по сути колониальная система управления. Губернаторы назначались лично кондукэтором и подчинялись исключительно ему. «Рвите всё, что приходит к вам от [бухарестских] властей, и в разорванном виде пересылайте эти бумаги обратно», — наставлял своих подчинённых в Кишинёве, Черновцах и Тирасполе (впоследствии, в Одессе) румынский диктатор.
Для взаимодействия с захваченными регионами в Бухаресте создавался особый Военно-гражданский кабинет.
Каждое королевское министерство направляло в его состав своего представителя. Прямое же воздействие министерств на дела за Прутом и Днестром воспрещалось. Также там ограничивалось действие законодательства королевства. Применение любого закона могло быть приостановлено губернатором по согласованию с диктатором.
Перед губернаторами ставилась задача превращения вверенных им провинций в «абсолютно однородное румынское целое». Это означало удаление из Бессарабии и Буковины всех национальных меньшинств. На заседании румынского правительства 5 сентября И. Антонеску прямо высказался об этом:
«Я проделаю работу по тотальному очищению и от евреев, и от всех, кто пробрался к нам. Я имею в виду украинцев, греков, гагаузов, евреев, которых мало-помалу надо всех эвакуировать».
Рассматривалось два источника замещения населения.
25 июня 1941 г. М. Антонеску дал поручение соответствующим ведомствам разработать планы колонизации Бессарабии и Буковины беженцами из Южной Добруджи (переданной Болгарии в сентябре 1940 г.) и Северной Трансильвании.
Однако уже в начале осени И. Антонеску приостановил данные действия, поскольку предусматривал награждение землёй «восточных провинций» солдат, воюющих против Советского Союза. В дальнейшем процесс переселения этнических румын с юга Добруджи всё же начался и проходил до 1943 г. во многом стихийно.
Задача достижения этнической однородности провинций к востоку от Прута облегчалась репатриацией бессарабских и буковинских немцев, которая началась ещё в рамках советско-германского соглашения. В общей сложности Бессарабию покинули 93,5 тыс. представителей этого этноса. В Северной Буковине таковых было 42 тыс.
Вопрос об удалении из Бессарабии и Буковины евреев обсуждался в ходе уже упоминавшейся встречи Гитлера и Антонеску в Мюнхене.
В итоге Румыния восприняла германскую политику, которая хоть и не предусматривала уничтожения всех евреев на оккупированных территориях, но предполагала безнаказанность участников преступлений по отношению к евреям. Единственным условием было подозрение последних во враждебности к оккупационным войскам.
Право на внесудебные расправы с евреями давал приказ Генерального штаба королевских войск от 30 июня 1940 г., в котором указывалось на то, что еврейское население принимает участие во враждебных действиях, «пытаясь совершать акты саботажа, передавая врагу сигналы и информацию и даже переходя к нападениям на румынских воинов».
Ключевую роль в репрессиях против евреев на румынском участке фронта выполняли Айнзацгруппа D войск СС и подразделения румынской жандармерии (военизированной полиции). Поскольку в июле 1941 г. в «восточных провинциях» был введён режим военной оккупации, полицейские части продолжали выполнять упомянутый приказ Генштаба.
Как правило, алгоритм действий «освободителей» в бессарабских городах и местечках выглядел следующим образом. В первые три дня после установления румынской власти еврейские кварталы подвергались ограблению и выявлению «подозрительных элементов». Последние подлежали расстрелу.
Если же сторонников советской власти выявить не удавалось, то расправлялись с лидерами еврейской общины. Так, к примеру, случилось в Хотине, где были казнены местные раввины.
Оставшихся евреев помещали в местную тюрьму или импровизированное гетто. Любые враждебные действия против оккупационных властей являлись поводом для новых расправ против евреев.
Одним из самых массовых убийств еврейского населения стал расстрел 29 августа солдатами 2-й роты 10-го дивизионного пулемётного батальона, следовавшими на фронт, 350 человек на станции Гидигич (в окрестностях Кишинёва). В том же месяце в Килие были расстреляны около 450 евреев.
Кровавые последствия имело стремление И. Антонеску как можно скорее выполнить договорённость с Гитлером о выселении евреев на восток.
В июле 1941 г., когда только начинались бои под Одессой, жандармерия приступила к конвоированию колонн евреев за Днестр. По немецким данным, на конец августа на левом берегу Днестра скопилось не менее 27 тыс. евреев. В составе этих колонн были и представители других этносов (преимущественно славян), поселившихся в Бессарабии после 28 июня 1940 г.
Германское командование было недовольно нахождением в тылу своих войск этих людей и стало требовать их обратной высылки в Бессарабию и Буковину. Румынские же власти принять их обратно отказывалось. В ответ на это немцы стали буквально выпихивать несчастных.
Какие-то колонны переправлялись через Днестр под покровом ночи. Те же группы, о судьбе которых не удавалось договориться, расстреливались немецкими и румынскими военными. В общей сложности число убитых таким образом колеблется от восьми до десяти тысяч человек.
После окончания военных действий против СССР, по словам И. Антонеску, должен был начаться процесс высылки других этнических меньшинств. В рамках его подготовки Центральный институт статистики в августе 1941 г. провёл детальное обследование Бессарабии и Буковины, уделяя особе внимание меньшинствам и их собственности. Весной и осенью 1942 г. перед МВД ставилась задача разработать план эвакуации нерумын с юга Бессарабии и реколонизации региона «румынскими элементами».
Данный план был представлен 2 декабря 1942 г. и предусматривал переселение сюда «наиболее надёжных этнических румын», преимущественно отмеченных наградами ветеранов войны.
В конце 1941 г. после консультаций в Берлине М. Антонеску сообщил коллегам — министрам: «румынское государство ничем не ограничено в том, что оно желает проводить с инородными элементами на своей территории».
Командование пограничных войск из Буковины в 1942 г. докладывало, что украинцы ожидают депортации из провинции. О наличие подобных слухов из Бессарабии докладывала тогда же тайная полиция.
Кондукэтор же заявлял, что депортация украинцев из Бессарабии и Буковины — вопрос благоприятной политической возможности. Как известно ситуация на советско-германском фронте с конца 1942 г. для государств нацистского блока стала стремительно ухудшаться. Ожидаемая И. Антонеску возможность так и не наступила.
Тем не менее, даже в условиях наступления советских войск на запад румынские административные учреждения не прекращали генерировать идеи «этнической гомогенизации восточных провинций».
В сентябре 1943 г. румынским руководством был утверждён план перемещения населения, составленный на основе предложений дипломата Тита Рэдулеску-Погоняну годом ранее.
Для улучшения переговорных позиций Бухареста о послевоенных границах план предусматривал изменение этнической ситуации на юге и севере Бессарабии, а также в Северной Буковине.
Так, предусматривалась «эвакуация» украинцев и русских из Бессарабии, Буковины и дельты Дуная в Транснистрию. Их место должны были занять этнические румыны с территорий к востоку от Днестра и ветераны войны. Намечалась выдворение 930 тыс. человек и «репатриация» 450 тыс. этнических румын из Украины и Северного Кавказа. А также переселение в Бессарабию и Буковину 647 тыс. ветеранов войны. Число румын, которые могут быть переселены с востока, при этом существенно завышалось.
Соответствующая государственная комиссия высказалась за немедленное выселение славян из Бессарабии, без обеспечения для них какого-либо имущества и жилья.
Однако уже в октябре 1943 г. Красная Армия начала наступление под Мелитополем и в скором времени овладела Северной Таврией. Румынские войска вместе с германскими союзниками оказались запертыми в Крыму. Заботы по эвакуации своих военных с полуострова затмили для Бухареста прожекты по этническому переустройству «восточных провинций».
Советские войска уже форсировали Днепр, когда Совет министров Румынии под председательством И. Антонеску рассмотрел проект принятия на территории королевства румынских беженцев с востока. Это давало возможность пусть и частично, реализовать план Рэдулеску-Погоняну.
Однако и на сей раз румынский диктатор остался верен идее этнической чистоты. Кэндукэтор отверг план, аргументируя это тем, что восточные румыны оказались «испорчены» советским влиянием. Проникновение этого потока беженцев в королевство, по мнению И. Антонеску, угрожало общественному порядку.
Тем не менее, диктатор позволил переселить через Днестр около 15 тыс. молдаван из Транснистрии. Однако и это распоряжение не было реализовано в силу стремительного наступления советских войск. Летом 1944 г. в Бессарабии проживало лишь около 1,5 тыс. перемещённых с востока молдаван.
На волне увлечения евроинтеграционными идеями в Молдове и на Украине распространились суждения о том, что румынский режим 1941 — 1944 годов не нёс ничего плохого нееврейскому населению Бессарабии, Буковины и Буго-Днестровья.
Однако данные о планировании румынского аналога плана «Ост» говорят о том, что нацистские власти Бухареста рассматривали славян из «восточных провинций» как досадную помеху в создании этнически однородной Великой Румынии. Массовые депортации нерумынского населения намечались после окончания военных действий с Советским Союзом.
Кроме того, «фильтрационные мероприятия», скорее всего, коснулись и формально румынского населения, о чём свидетельствует отношение диктатора Антонеску к беженцам с востока.
Поэтому именно победа советского оружия над нацистами, а не гуманизм румынских властей, обусловила относительно спокойную жизнь бессарабских и буковинских славян во время Второй мировой войны.