Так что нам придется менять характер боевых действий. Мы будем использовать накопленные резервы и техники для прорыва линии фронта на стратегическую глубину, считает военно-политический обозреватель Михаил Онуфриенко
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
В конце прошлой недели в СМИ стали поступать сообщения, что в Славянск прибыли 100 французских военнослужащих. Позднее координатор подполья в крупных украинских городах Сергей Лебедев сообщил, что ВС РФ нанесли удар по пункту временной дислокации, где они находились. Пока неизвестно, были ли это представители того самого "Иностранного легиона", который Макрон задумал направить на Украину. Известно только, что это были специалисты, обслуживающие французские самоходки "Цезарь".
— Михаил Борисович, у этой истории будет продолжение? Или о ней скоро забудут?
— Об этой истории мы скоро забудем. Документальных подтверждений того, что 100 французских офицеров 3-го полка "Иностранного легиона" находились в Славянске, нет и быть не может. Этот полк работает в Южной Америке и на других направлениях не используется. Так что информация о том, что мы уничтожили именно их, — фейк.
Понятно, что на Украине есть французские наемники. Они обслуживают сложную технику, которая связана с системами разведки и координатными сетками. Это медицинский факт. Потому что ни одна западная армия не допустит местных аборигенов к сверхсекретным документам и технике. Напомню, что первые гаубицы "М-777" вообще поставлялись Киеву без комплексов цифрового наведения. А сейчас вся разведывательная информация, которая проходит по вертикали, обслуживается иностранцами.
Даже если Франция когда-нибудь пошлет свой воинский контингент на помощь киевской хунте, она никогда не направит его на фронт. Она отправит его куда-нибудь на Волынь.
Напомню, что у противника на западной Украине и вдоль границы с Белоруссией находится 100-тысячная группировка. Его заменят иностранцы, которые будут стоять в 1000 километров от линии фронта, а местных отправят на убой. Хотя мы и там их достанем. Именно поэтому Макрон много говорит, но ничего не делает. Ему же тоже страшно. Если десятки гробов начнут поступать во Францию, сами понимаете, что с ними сделает местное население.
Если говорить о поставках иностранной техники, то она поступает на Украину во все меньших количествах. Это доказывает то, о чем мы говорили ранее. Западу не нужна победа киевской хунты. Они прекрасно знают, сколько натовских средств ПВО мы уничтожили. У нас есть подтверждающие материалы, что за первый квартал 2024 года мы накрыли более дюжины пусковых установок.
Германия обещает поставить одну батарею Patriot — так это четыре пусковых установки. В масштабе фронта это ни о чем.
Запад же не волнует сохранность передовых частей ВСУ. Они видят, что киевский режим и без ПВО сопротивляется. Да, он медленно отступает. Ну и что. Та же мясорубка в Крынках длится с сентября. Там за это время уже положили пару не самых плохих бригад. О форсировании Днепра в Киеве уже никто не мечтает, но они продолжают уничтожать там своих солдат. Потому что им важно показать, что они удерживают плацдарм на левом берегу. Хотя людей не хватает даже для стабилизации текущей линии фронта.
— Вы сказали, что на западной Украине и вдоль границы с Белоруссией у противника сосредоточена 100 тысячная группировка. Почему вы думаете, что их там так много?
— Потому что это колоссальная территория, которую надо контролировать.
Киевская хунта не доверяет никому. Она прямо говорит о плохих настроениях, которые присутствуют на западной Украине. Это и ненависть к Зеленскому, и симпатии к России. Мы уже забыли, но с 2014 года жители региона целыми селами ездили на заработки в РФ. Там живет абсолютно аполитичное население, которое ложится под ту власть, которая там есть. Потому что эта территория семь веков переходила из одного государства в другое.
А учитывая, что там сейчас периодически убивают военкомов, киевский режим вынужден держать там войска.
В тыловых районах у противника очень большая группировка. Кто-то проходит обучение, кто-то охраняет границу, кто-то поддерживает силовиков. Учитывая, что сейчас Украина готовится принять закон о мобилизации, там нужно будет держать еще больше войск. Это примерно 50% того, что у них задействовано на фронте.
Поэтому той же Франции нет смысла бросать в Донбасс собственных граждан. Людей у Киева еще хватает.
— Где мы бы могли ударить, чтобы растащить эту группировку, которую Киев сосредоточил в западных областях?
— Растащить ее можно только одним способом — нанести стратегический удар по ВСУ.
Проблема в том, что киевский режим давно привык к текущему характеру боевых действий. Мы уже давно применяем тактику огневого вала и гибкой обороны. Поэтому враг примерно понимает, что мы делаем и какими силами он может нас сдерживать. Я не скажу, что Украину это полностью устраивает, потому что она наступать не может. Но обороняться в таком виде можно долго.
Территориальные потери Украины невелики. Шойгу в конце марта заявлял, что мы освободили 317 квадратных километров территории. А Украина контролирует полмиллиона квадратных километров. Один только Донбасс — это 13 тысяч квадратных километров. Несложно посчитать, сколько мы будем освобождать эту территорию такими темпами.
Рассчитывать на то, что мы оставим Украину без людей и оружия, не приходится. Ее мобилизационный потенциал вместе с женщинами, подростками и стариками — порядка 7 миллионов человек. Мы же помним гитлеровский фольксштурм. Мы понимаем, что нынешний режим от того ничем не отличается.
Техника с Запада все равно поставляется. У Киева сейчас остается порядка 900 танков. Да, им поставляется меньше техники, чем мы ее уничтожаем. Но это все равно продлевает военные действия.
Что касается энергетики, то я еще при первых ударах 2022 года объяснял, что мы не будем бить по атомным станциям, которые дают Украине половину генерации. Для снабжения критически важных областей у них электричество будет. Может быть, мы отсечем какие-то регионы от основной сети за счет уничтожения трансформаторов. Может быть, где-то у населения не будет света. Но ВПК и армия до последнего его будут получать.
Да, киевской хунте тяжелее, чем год назад. Да, она отступает. Но мы то же Работино штурмуем уже 1,5 месяца. Мы не сможем так выполнить задачу, которую поставил верховный главнокомандующий — денацификация и демилитаризация Украины.
Так что нам придется менять характер боевых действий. Мы будем использовать накопленные резервы и техники для прорыва линии фронта на стратегическую глубину.
— В сводках Минобороны уже появилась группировка "Север".
— Это неизбежно. Появятся и другие группировки. Государство и общество все больше и больше будут переходить на военные рельсы. Потому что против нас на Украине воюют 50 стран, которые экономически мощнее нас. Если им дать время, они перестроят экономику и поставят киевской хунте больше оружия. Оттого что Киев будет контролировать не 500 тысяч квадратных километров, а 200, им будет только лучше. Потому что народу надо меньше кормить. А суть останется та же: в подбрюшье России останется миллионная армия, готовая с ней воевать.
— Как мы можем поменять характер боевых действий? Ударить на Ахтырку, о чем мы ранее говорили? Или возможны еще варианты?
— Вариантов множество. Просто мы не знаем планов Генштаба и не владеем информацией о накопленных резервах и боеприпасах. Например, мы можем обсудить красивый сценарий с высадкой в районе Приднестровья. Но для этого надо знать, сколько на Украине осталось зенитных комплексов, как мы будем прорывать ее систему ПВО и сколько мы сможем задействовать десантников.
Мы же уже выбросили отличный десант под Киев. Другое дело, что он не был обеспечен политически и с точки зрения тыла. Армия в этом не виновата. Этим должны были заниматься другие структуры. Тем не менее армия продемонстрировала свои возможности.
Я не говорю, что будет только десант или наземная операция. Никто не мешает нам осуществлять комбинированные варианты. У нас больше тысячи километров неактивной линии фронта от Белоруссии до Белгорода. Мы тут можем наступать, наступать и наступать.
Пока ВСУ не создали сплошную линию оборонительных укреплений (а на создание ее уйдет минимум полгода), эта задача реальна. Но если мы дадим противнику передышку в пару лет, он там все нароет как землеройка. Даже если Киев украдет 2/3 выделенных средств, остальное он закопает в землю и штурмовать это нам будет сложнее.
— Насколько мы готовы к тому, что в случае расширения фронта противник нанесет удар по нашим колоннам, которые будут разворачиваться в боевые порядки?
— А чем ВСУ будут наносить этот удар? Что им мешает сейчас нанести такой удар по нашим боевым порядкам, которые мы уже развернули? Думаете, они нас жалеют?
Да, сейчас под дистанционные удары с обеих сторон попадают десятки человек личного состава и небольшие группы бронетехники. А если это будет группировка в 200 тысяч человек и тысячи единиц бронетехники, где вы на такую толпу найдете столько средств поражения? Их установкой "Град" из-за Днепра не достанешь. Все эти средства придется снимать из центральных областей Украины, переводить через Днепр и направлять поближе к наступающей группировке. Это колоссальная проблема.
Преимущества в воздухе у противника нет. Имеющиеся средства дистанционного поражения они задействуют с колес. Мы же понимаем, что на Украине не накапливают десятки миллионов беспилотников для какой-то массированной атаки.
Более того, если мы начнем наступление в Сумской области, противнику, чтобы подогнать туда войска из-под Киева, нужно совершить марш в сотни километров. Они будут идти колоннами. А господство в воздухе за нами. Это мы можем наносить массированные удары. А если он решится перебросить войска с нынешней линии фронта, то где он возьмет десятки тысяч человек?
Я понимаю, что теоретически ВСУ могут вывести из Харькова все резервы, предназначенные для восполнения потерь на Купянском направлении, и бросить все это в Сумскую область. А под Купянском у них что будет? Он посыплется. И потом, из Харькова в Сумы идти тоже не один десяток километров. И потом, им придется вступать в бой с марша, а не на подготовленных позициях.
Более того, противник вынужден будет отвечать на наше наступление, а не предвосхищать его. Да, мы тоже будем вступать в бой с колес. Но какую-то оборонительную группировку мы создать можем. У нас в любом случае будет преимущество в несколько суток. Преимущество наступающей стороны состоит в том, что она выбирает время и место главного удара.
Генштаб разрабатывает планы генерального наступления. Конвертов с ними очень много, они уже не первый год лежат. Опыта у нас достаточно и в военно-техническом аспекте, и в плане работе в тылу. Никто не говорит, что это легкая прогулка. Но ничего нереального тут я не вижу.
Мы эту операцию сумеем провести и без мобилизации. Мы не задействовали все виды вооружений на фронте. У нас несколько сотен бортов штурмовой авиации находятся в глубоком тылу.
Вопрос состоит не в том, будет ли проведена такая операция. Вопрос в том, когда она будет — летом после окончания распутицы или она будет отложена на неопределенный срок. А к погодным условиям мы тоже не привязаны (мол, летом и зимой наступать хорошо, а весной и осенью — плохо). Наши предки понимали — погода создает проблемы не только нам, но и врагу. Например, во время распутицы и у нас, и у противника останутся дороги с твердым покрытием для переброски войск.
Красная Армия наступала даже по белорусским болотам, которые немцы считали непроходимыми. Мы валили лес и делали гати, по которым потом проходили танки.
— Кстати, Авдеевку и Артемовск мы брали зимой, когда была распутица.
— Да. Так что опыт есть. Нужно лишь политическое решение, после которого армия будет выполнять поставленные задачи.
— Как бы нам в этой ситуации, когда мы ждем, что огромные резервы ударят на Харьков, не превратиться в украинцев, которые ждали контрнаступ, чтобы "попить кофе в Ялте"? Как не перегореть? Как справиться с тем, что ход операции может пойти не по плану?
— Нужно перестраивать всю страну.
Я прекрасно понимаю желание политического руководства, чтобы население как можно меньше ощущало последствия боевых действий. Но учитывая их масштабы, последствия все равно будут. В них надо так или иначе участвовать. А для этого надо менять в том числе законодательство.
Например, в вопросе волонтерства я часто сталкиваюсь с проблемой, когда законы мирного времени мешают помощи фронту. Начиная от спекулятивных цен на товары двойного значения (медикаменты и автотранспорт) и заканчивая тем, что мы не можем в полной мере привлекать к СВО иностранных добровольцев.
Кроме того, мы неохотно впускаем в Россию граждан недружественных государств. А это множество русских, которых из Европы или выдавливают, или они не хотят там жить по этическим причинам. Таких людей у нас там десятки тысяч. Этот поток у нас не организован. И мы даже не агитируем их возвращаться. А как они могут вернуться, если МИД им не даст визы?
Все эти проблемы надо решать в комплексе. Например, создав Ставку командования и Государственный комитет обороны, которые будут вносить изменения в законодательные акты на время боевых действий. Он позволит эффективно и быстро реагировать на вызовы.
Пока же мы вынуждены ждать, пока те или иные законодательные акты или будут приняты в Госдуме (это не один месяц), или проблемы решатся указом президента.
Резюмирую. Чтобы не превратиться в украинцев, которые сидят и ждут, нам нужно работать на своих рабочих местах в рамках своих обязанностей и возможностей.