На эти и другие вопросы в интервью изданию Украина.ру ответил профессор факультета мировой политики МГУ имени М. В. Ломоносова, эксперт Российского совета по международным делам Алексей Фененко.
По мнению чиновников администрации Джо Байдена, с которыми общался президент Atlantic Council Фредерик Кемпе, Украина вряд ли выиграет войну в 2024 году. Кроме того, Киеву необходимо возобновить боевую динамику, сосредоточив ресурсы на юге, в Черном море и Крыму.
— Алексей Валериевич, чего добиваются ВСУ, обстреливая Белгородскую область и город? Почему на эти теракты нет реакции так называемого цивилизованного и демократического Запада?
— К сожалению, у нас не все прочитали замечательный роман Александра Дюма «Три мушкетера» и его продолжение «Двадцать лет спустя». Помните, Арамис говорил Атосу: «Между друзьями это было бы бесчестное дело, а между врагами это только военная хитрость».
Так называемый цивилизованный мир считает нас врагом со всеми вытекающими отсюда последствиями. А как иначе? Против нас ведется экономическая война, против нас поставляется оружие и воюют наемники.
Нам открыто желают поражения. Запад воспринимает Россию как вражеское государство и относится к русской нации как к народу-врагу.
Чего они добиваются? Они нас прощупывают для будущих войн. Помните, сколько говорили: война с ядерной державой приведет к немедленному ядерному ответу; любое нападение на наши города вызовет ядерный отклик.
А теперь Запад пробует руками ВСУ открытый обстрел наших городов — и что? «И где ваш ядерный ответ? — размышляют они. — То есть ваша концепция ядерного сдерживания во многом блеф». Вот что хочет доказать своими действиями, своей поддержкой ВСУ Запад.
А дальше там делают вывод (об этом мы уже упоминали в предыдущих интервью), что ограниченный конфликт с Россией вполне возможен — можно воевать с нами на базе обычного (конвенционального) оружия.
(Они думают:) «Почему бы, например, завтра не пострелять в Калининградской области: ударить системами РЭБ или атаковать какой-нибудь пограничный город — Багратионовск или Правдинск. Почему бы завтра не пострелять в Петсамо, под Выборгом, на Финском заливе или Курилах. Ведь, похоже, Россия не ударит ядерной бомбой по нам, раз не сделала этого в ответ на атаки на Белгород».
— Вы говорите, дескать, мы не применили ядерное оружие, и Запад посчитал это слабостью. То есть Россия должна были использовать ядерный потенциал против Запада?
— Нет. Во-первых, важно понять, что я не призываю Россию применять ядерное оружие — а лишь пытаюсь объяснить ход мыслей Запада. Во-вторых, считаю, что мы не должны были создавать себе такой низкий ядерный порог.
Американский аналитик Герман Кан в 1957 году ввел понятие «ядерный порог»: гипотетический промежуток времени, который проходит между гипотетическим началом войны и моментом первого применения в ней ядерного оружия.
Если война сразу или почти сразу начинается как ядерная, тогда это низкий порог. Если вы какое-то время ведете боевые действия на базе обычных вооружений и только потом постепенно переводите конфликт на уровень ядерной эскалации — это высокий порог.
Так вот мы, установив декларативно низкий ядерный порог, рискуем оказаться в опасной ситуации, подобной той, в которой оказалась сама Америка в 50-х годах. Тогда Трумэн и Эйзенхауэр говорили, что любое нападение на США — это немедленное применение ядерного оружия. Об этом писал госсекретарь Джон Фостер Даллес.
На что Штатам отвечали китайские и отчасти советские руководители: дескать, вот вам Корея, Индокитай, кризис вокруг Тайваня. Где ваше ядерное оружие? А оказалось, что американцы ради этого идти на термоядерную войну не собираются.
Мы рискуем сейчас, по моему мнению, оказаться в той же ловушке, о которой говорил Кан. Нас будут постоянно ставить перед выбором: ядерная война или локальное отступление? И мы можем предпочесть локальное отступление, как и американцы в 1950-х. Вот чем опасен низкий ядерный порог.
Администрация Кеннеди в 1961 году порвала с этой практикой и приняла на основе рекомендаций Германа Кана концепцию гибкого реагирования. Она признала: да, между ядерными державами могут быть конфликты различной степени интенсивности, но ядерное оружие нам необходимо не в каждом противостоянии. Однако везде нам нужны обычные вооружённые силы.
Например, если вспыхнет ограниченная война НАТО и ОВД в Германии. Важно не грозить ядерным оружием, а признать, что такое возможно, и готовиться к этому. Я за принятие нашей страной своей версии гибкого реагирования.
— Чтобы попытаться избежать поражения на Украине, Вашингтон способен на применение ядерного оружия, считает бывший аналитик ЦРУ Рэй Макговерн. Такой сценарий, по-вашему, возможен?
— Ну, конечно, едва ли невозможен. Это все попытки пугать нас. Это было бы слишком для России выгодно, как говорят американцы. Представьте, что будет, если США применят ядерное оружие на Украине? У России появится карт-бланш применить тактическое ядерное оружие против всей Украины. Исход очевиден.
Как раз наоборот: американцы хотят с нами конфликта без применения этих вооружений. Вот их основная стратегическая задача.
— В западных СМИ прошла информация, что 15 января начнется наступление России на Купянск более крупными силами. Также на уровне слухов и в нашей, и в зарубежной прессе обсуждают то, что подразделения ВС РФ с Купянского направления перебрасывают на территорию Белгородской и Курской областей.Будет ли Россия наступать, как считаете?
— Я лично пока не вижу предпосылок большого наступления. Пока я наблюдаю, что мы не отбили ни один город, занятый Украиной осенью 2022 года. Не то что Херсон — даже Купянск. Про наступление под Купянском я слышу с августа прошлого года, и пока еще далеко мы не продвинулись.
Действительно, стратегия всех сторон в этом конфликте напоминает мне Первую мировую. Об этом писали и наши, и американские военные эксперты в 70-х годах — что с развитием систем противоракетной обороны (ПВО), включением фактора авиации, военные конфликты все больше будут напоминать Первую мировую — только с применением высоких технологий.
— Как может выглядеть наступление России на Харьков и что для этого нужно?
— Есть несколько условий. Первое — абсолютное господство в воздухе. Второе — как показала практика, необходимо как минимум крупное соединение вооруженных сил. А для этого, по опыту военной теории, нужны какие-то глубокие бронетанковые прорывы. В противном случае это может быть опыт Брусиловского прорыва (1916 год) — небольшого прорыва с достаточно локальным продвижением.
Есть интересный момент. На чем спотыкались все стратеги в Первую мировую войну? На простой вещи — им удавалось проломить фронт, но не было возможности быстро сосредоточить крупные мобильные силы для закрепления прорыва. Пробив фронт, оказывалось, что туда некому войти.
Это была непреодолимая задача Первой мировой войны, которую решили во Вторую мировую за счёт развития авиации и бронетанковых сил.
— Кемп пишет, что американские чиновники предлагают Украине превратить Крымский полуостров из стратегического актива России в уязвимое место. Для этого, по их мнению, Киев должен расширить свои недавние достижения в Черном море и осуществить единую согласованную военную операцию на юге, одновременно удерживая и защищая север и восток страны. Такой уровень успеха, упоминает Кемп, требует длительной и устойчивой финансовой и военной поддержки со стороны США и Европы. Как можете прокомментировать такие амбициозные планы?
— Мне интересно другое — выходит, что Украина еще в состоянии обсуждать подобные козни. Вот в чем проблема!
В США считают, что по-хорошему за два года мы должны были стереть авиацией украинские городские агломерации и транспортную систему Украину — так ведь всегда делают сами американцы. А поскольку мы этого не сделали, то они удивляются, как такая не очень сильная страна как Украина способна так сильно вредить огромной и мощной России.
Представьте, Мексика и Куба обсуждали бы как нанести удар по Флориде. Я боюсь представить, какое возмездие ожидало бы Мексику в этом случае с воздуха. Американцы говорили бы: «Ты еще жив, ты еще существуешь?»
Это чисто британское мышление, которое перешло к американцам. Они убивают тысячи иракцев не просто так, а согласно стратегии, «дикарь должен запомнить: жизнь одного белого человека равна тысячам жизней дикарей».
Потому американцы и англичане помогают Украине проводить военные акции против нашей страны. Они сочли нас слабыми в апреле 2022 года. Ну а на слабого надо давить сильнее: идея жалости или тем более восточной хитрости чужда англосаксонской культуре.
Это не невежество: они намеренно отвергают все китайские стратагемы как стратегию слабака с их точки зрения.
— Ну а все-таки: каковы шансы Киева расширить свои достижения в Черном море, если ВСУ получат какую-то финансовую помощь от Евросоюза?
— А разве мы настолько слабы, что допускаем обсуждение таких вещей?! Стоило бы ответить Киеву масштабным ударом бомбардировщиков за одну идею, за то, что вообще смеют допускать такое.
— А у нас есть ресурсы для этого? Мы все время говорим о том, что бережем свои силы, щадим украинский народ.
— Про ресурсы это скорее вопрос к Минобороны России. Хотя вы правы — вопрос более интересный и философский.
Наше русское сознание отвергает концепцию воздушной войны — наблюдать за тем, как наши бомбардировщики расправляются с городами противника. У нас существует такое понятие как «гуманизм на войне». У них такого не существует. Вспомните, как США бомбили Ирак или Югославию.
— Это хорошо или плохо?
— Везде есть свои плюсы и свои минусы. Хорошо тем, что мы можем в будущем выстроить с ними [украинцами] равноправные отношения; что соблюдаем международные конвенции. И главное — что мы не позиционируем себя как убийц другого народа.
Но есть и минусы: гуманизм препятствует эффективному решению военных задач. Вспомните, что оставляли за собой англичане и американцы? Стирание городов, промышленности, военных. Например, они бы не позволили Украине провести мобилизацию за счет бомбардировки военкоматов и истребления сотрудников впервые за всю войну.
Это куда более глубокая проблема, чем сказать себе; мы гуманисты, а они не гуманисты. Это то, о чем мы говорили в начале. Американцы, англичане, а теперь уже немцы, поляки воспринимают наши заявления о братском народе, о выборе гуманных методов как нашу слабость и готовятся к силовым действиям против нас. На локальных театрах военных действий.
Они рассуждают просто, повторюсь: если можно обстреливать Белгород, Шебекино, Курск, то почему бы завтра локально не пострелять где-то ещё?
То же самое — экономика. Я грустно улыбаюсь, когда слышу призывы: давайте немного уступим, и с нас снимут санкции. Не снимут. Наоборот, сочтут это нашей слабостью. И утроят давление.